Дарья Десса. Роман "Африканский корпус"
Глава 23
Не спалось. Доктор Креспо ворочался, пока наконец не решил выйти и подышать свежим (хотя окна в здании были открыты) воздухом. На крыльце, к своему удивлению, обнаружил Надю. Она сидела и смотрела на огромное звёздное небо.
– Можно? – спросил Рафаэль.
Эпидемиолог кивнула. Некоторое время они сидели молча, а Креспо всё хотел спросить, почему коллега не спит, ведь когда пару часов назад все после ужина расходились по комнатам, вид у нее был крайне уставший. Но Надя первой прервала молчание, спросив:
– Рафаэль, у тебя своё жильё есть?
– Нет, я квартиру снимаю поближе к работе. Хотя в питерском понимании «поближе» – это несколько станций на метро и пешком еще топать, – ответил он.
– А что твоя клиника? Не может выделить?
– Не знаю. Как-то не спрашивал. Полагаю, возможно, комнату в общежитии в каком-нибудь. Сама ведь знаешь, такая практика, когда медицинские учреждения владели собственными жилыми домами, чтобы предоставлять сотрудникам служебное жильё, давно прошли.
– Это ты прав. Хорошая была практика, полезная. Если уж нельзя человека задержать на месте посредством хорошей зарплаты, то жильё – это второй главнейший стимул, а для многих даже первый. Сначала свыкнутся, потом дети пойдут, и всё. Живи, работай.
– Плодитесь и размножайтесь, – с улыбкой поддакнул Креспо. – Почему ты о жилье заговорила? У тебя разве своего нет?
Эпидемиолог отрицательно помотала головой.
– Я сюда, думаешь, от хорошей жизни завербовалась? Нет, мне деньги нужны для покупки жилья. У меня родители старенькие в Хабаровске остались. Хочу после того, как контракт закончится, перебраться к ним. Они в крошечном домишке живут, развалюха такая. Есть там посёлок пригородный, Ильинка. Вот там и живут. Хочу ипотеку взять и дом купить. Строить некогда, это возня на несколько лет. К тому же я не замужем, а без головастого мужика любая стройка – катастрофа, воровать будут и делать не то, что нужно. А вот приобрести – это быстро.
– Ипотека? Сейчас? Да ты смеёшься. Я как-то узнавал, – парировал Креспо. – В Питере банки выдают жилищные кредиты под дикие проценты. Около тридцати примерно. Это ведь ужас какой-то!
– Так это Питер, северная столица, – сказала Надя. – Я тут узнала хорошую новость, потому и загорелась.
Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями или давая Креспо возможность оценить масштаб её «загорания». Рафаэль, в свою очередь, не сводил с неё глаз. В свете тусклого фонаря на крыльце лицо женщины казалось изможденным, но в глазах горел огонек, который он не видел в ней с утра, с тех пор как они погрузились в эту непростую поездку, наполненную тревогами. Он ждал.
– Я говорю о Дальневосточной и Арктической ипотеке, – наконец произнесла эпидемиолог, и в её голосе прозвучала нотка надежды. – Ты наверняка раньше слышал о ней, но, скорее всего, как о программе для новостроек.
Креспо кивнул.
– Слышал, конечно. Ставка там, кажется, до двух процентов? Фантастика для нашего времени. Но, Надя, Хабаровск – это Дальний Восток, да. Но ты же говоришь о старом домишке в Ильинке. Там, наверное, и новостроек-то нет. И ты не подходишь под их критерии по возрасту или семейному положению, если я правильно помню условия.
Надя улыбнулась, и эта улыбка была искренней, не дежурной.
– Вот тут-то и кроется вся соль. Ты прав, раньше это была программа, которая в основном стимулировала первичное строительство. Но по распоряжению главы нашей страны правительство расширяет её действие. И это меняет всё!
Она подалась вперед, и Рафаэль почувствовал, как в ней словно проснулся эпидемиолог, который с такой же страстью анализирует данные о распространении вируса. Только сейчас страсть коллеги была направлена на решение жилищного вопроса.
– Теперь она распространяется не только на новостройки, но и на вторичный рынок жилья. Представляешь? Это открывает двери для таких, как я, кто хочет купить готовый дом в маленьком поселке, где застройщики не возводят многоквартирные дома. В Ильинке нет масштабного строительства, и эта поправка – просто спасение.
– Вторичный рынок... – задумчиво повторил Креспо. – Это логично. В маленьких городах и поселках, особенно на Севере и Дальнем Востоке, часто просто нет первички. А людям-то жить где-то надо. И это, конечно, сразу решает проблему с домом для твоих родителей. Но ты уверена, что это уже работает? И что это не просто слухи?
– Уверена. Я потратила несколько дней до отъезда на изучение официальных документов и новостей. По этой ипотечной программе уже выдано более 165 тысяч кредитов. Это не просто эксперимент, а работающий, массовый механизм. И что еще важнее для меня – льготную ипотеку продлили до 2030 года. Мой контракт закончится, я вернусь, и у меня будет достаточно времени, чтобы всё оформить.
Рафаэль присвистнул.
– До тридцатого года. Это серьезный горизонт планирования. Впечатляет. Но ты же не просто так здесь. Ты врач, эпидемиолог. А я помню, что там были ограничения.
– И это тоже изменилось! – Надя хлопнула себя по колену. – Программу распространили на участников боевых действий, сотрудников оборонных предприятий, врачей, а также на работников сферы образования. Это сделано, чтобы привлечь и удержать квалифицированные кадры в макрорегионе.
Креспо покачал головой.
– Вот это поворот. То есть, ты, как врач, можешь вернуться в Хабаровск, найти работу в местной больнице, и сразу же оформить ипотеку под два процента на дом для семьи. Это, конечно, мощнейший стимул. Намного сильнее, чем просто зарплата. Жилье – это якорь.
– Именно! И это не только про меня. Это про всю систему. Подумай, какой это дает толчок. Объем выдачи Дальневосточной и Арктической ипотеки только за год увеличился на треть и вырастет еще больше. А почему? Потому что новые правила открыли доступ к кредитам для жителей маленьких населенных пунктов. Раньше они были отрезаны от льготных программ, а теперь могут улучшить свои жилищные условия.
Она замолчала, глядя на звезды. Рафаэль чувствовал, как его собственное дыхание становится глубже и спокойнее. Разговор о будущем, о доме, о чем-то стабильном и светлом, был лучшим лекарством от бессонницы, вызванной их текущей, крайне нестабильной и мрачной работой.
– Ты говоришь о доме для родителей, – мягко сказал он. – А для себя? Ты планируешь жить с ними?
– Конечно. Дом большой, я хочу взять ипотеку на дом с запасом площади. У меня родители старенькие, им нужен уход. И потом... – Надя снова улыбнулась, но уже с легкой грустью. – Я хочу, чтобы у нас в семье наконец было комфортное жилье, а не то убогое, которое теперь, – папа обустроил дачный домик, они с мамой продали однушку в Хабаровске и перебрались в Ильинку. Но там условия так себе. Мне надо, чтобы у них была нормальная, теплая ванная, а не летний душ на улице, чтобы не было щелей в окнах, и чтобы зимой не приходилось топить печь каждые два часа. Это не просто покупка дома, Рафаэль, это… приобретение спокойствия для моих стариков.
Креспо представил себе Хабаровск, Ильинку, старый домик, который Надя хочет превратить в большой и уютный. Он представил себя в своей съемной квартире в Питере, где он живет уже несколько лет, и которая до сих пор кажется ему временным пристанищем.
– Ты права, – согласился он. – Это очень личный, важный стимул. И, конечно, это хорошо стимулирует строительный рынок.
– Очень хорошо! – подхватила Надя. – За пять лет на Севере и на Дальнем Востоке возвели более семи миллионов квадратных метров жилья. Это колоссальные цифры. Это не просто дома, а инфраструктура, рабочие места, – жизнь, которая возвращается в регионы. Программа создает спрос, а он рождает предложение. И речь идёт не только о многоэтажках, но и индивидуальном жилищном строительстве, что для меня особенно важно. Я хочу именно дом, а не квартиру.
Она повернулась к нему, и в её глазах отражались звезды.
– Дальневосточная ипотека, а кому-то и Арктическая хороша, меняет всю мою финансовую стратегию. Смогу взять кредит на большую сумму, на лучший дом, и при этом не отдавать банку полжизни. Смогу сосредоточиться на работе, а не на том, как свести концы с концами.
Креспо кивнул. Он понимал. Для него, как для человека, который снимал жилье, вопрос ипотеки был болезненным.
– Это очень обнадеживает, Надя. Очень. Я рад за тебя. И за твоих родителей. Это то, что действительно может удержать людей в регионе. Не просто лозунги, а реальная, ощутимая поддержка.
Они снова замолчали. Тишина была наполнена шелестом ночного ветра и далекими звуками, которые доносились из здания – кто-то еще не спал, или видел сны, сопел или похрапывал.
– А ты? – спросила Надя, нарушая тишину. – Ты не думал о том, чтобы перебраться куда-то, где жилье доступнее? Или ты навсегда привязан к Питеру?
Рафаэль вздохнул.
– Я привязан не к Питеру, а к работе. Клиника имени Земского – моя альма матер. Ну, и есть еще одно обстоятельство… в общем, у меня там осталась девушка. Она ждёт моего возвращения.
– Вот оно что… Красивая, умная, отличница, студентка и комсомолка? – в голосе Нади прозвучала лёгкая ирония.
– Уже не студентка и не комсомолка, а руководитель крупной бизнес-структуры.
– Ого…
– Да, у нее папа – местный олигарх.
– И ты торчишь здесь?! – поразилась Надя.
– Именно. Хотя он мне предлагал возглавить частную клинику.
Эпидемиолог тихонько присвистнула.
– Но я поехал сюда, чтобы, во-первых, накопить врачебного опыта, потому как недавно ординатуру только закончил. Во-вторых, чтобы проверить искренность ее чувств.
– А в-третьих, ты гордый испанский идальго, и купить тебя нереально? – заметила Надя с улыбкой.
– Да, я такой, – серьёзно ответил Креспо. – И он действительно, потенциальный тесть, предлагал меня «купить». Я отказался.
– Хм… какой ты. Не знала, – с восхищением заметила Надя. – Но вот давай про жильё лучше. Если бы была какая-нибудь «Центральная Российская ипотека» под низкий процент? Ты бы согласился?
Врач посмотрел на коллегу.
– Пока не буду загадывать так далеко. Кстати, ты совсем не спала?
– Пару часов подремала. А потом проснулась и не смогла уснуть. Думала о доме. О том, что скоро всё это закончится, смогу вернуться к нормальной жизни. К родителям. Потом начала считать. Сколько мне еще нужно заработать, отложить, как лучше оформить документы. И вот, вышла сюда, чтобы проветрить голову.
– И проветрила, – улыбнулся Рафаэль. – Сразу с такими новостями. Ты меня прямо зарядила. Знаешь, в нашей работе, когда каждый день – это сводки, статистика, новые случаи, очень легко потерять из виду, ради чего всё это. А ты мне напомнила. Ради вот этого – возможности нормально жить.
Надя кивнула.
Они сидели еще некоторое время, глядя на звезды. Небо над ними было огромным, черным, усыпанным космическими бриллиантами. Оно казалось бесконечным и безразличным к их маленьким человеческим проблемам. Но в то же время дарило ощущение масштаба и надежды.
– Ладно, – сказал Креспо, поднимаясь. – Пойду, попробую еще раз. Может, после такого разговора о доме и будущем мне наконец удастся заснуть. Спасибо тебе, Надя. За новости и за напоминание.
– И тебе спасибо, Рафаэль. За компанию. И за то, что выслушал.
Она осталась сидеть, а он медленно пошел обратно в здание. Внутри, в коридорах, царила та же тишина. Но теперь для доктора Креспо она казалась не предвестником трудностей, а паузой перед началом важной работы. Той, которая позволит Наде купить дом, а ему – продолжать искать свой собственный якорь в этом неспокойном мире.