Светлана замерла в дверях, всё ещё держа в руке чемодан, который только что поставила на пол. Ключи, привычно звякнув, повисли в замке. Перед глазами была не её уютная двухкомнатная квартира в старом кирпичном доме на окраине Москвы, а какое-то чужое, незнакомое пространство.
Стены, которые ещё месяц назад были нежно-бежевого цвета, теперь сияли ярко-бирюзовой краской. Вместо её любимого книжного шкафа во всю стену стояла огромная встроенная конструкция из белого глянца. На месте старого дивана, на котором она любила читать по вечерам, красовался угловой кожаный диван молочного цвета. А в центре комнаты, там, где раньше стоял журнальный столик, теперь возвышалась барная стойка, отделяющая кухню от гостиной. Перепланировка. Полноценная.
– Света? Ты рано вернулась, – раздался голос из кухни.
Из-за барной стойки выглянула двоюродная сестра Наташа, в домашнем халате Светланы, с мокрыми волосами, будто только что вышла из душа. В её руках была кружка с логотипом любимого Светиного кофе.
– Рано? – Светлана наконец нашла в себе силы сделать шаг вперёд и закрыть дверь. – Наташа, объясни мне, пожалуйста, что происходит. Я уезжала на месяц в командировку, оставила тебе ключи, чтобы поливала цветы и забирала почту. А вернулась... в это.
Наташа поставила кружку на стойку и вытерла руки о халат. Её лицо, обычно такое открытое и добродушное, сейчас казалось чуть напряжённым.
– Свет, ну ты же сама сказала, что квартира пустует. А мы с Серёжей... ну, ситуация сложная получилась. Съёмная квартира подорожала, хозяйка нас выселяла. Я подумала – ну что плохого, если мы временно поживём у тебя? Ты же всё равно в другом городе.
– Временно? – Светлана поставила чемодан и медленно прошлась по комнате, проводя пальцем по новой барной стойке. – Это называется временно? Вы стены снесли! Это капитальная перепланировка! Без моего согласия!
Наташа пожала плечами, будто речь шла о перестановке мебели.
– Да ладно тебе, Свет. Квартира стала намного уютнее. Мы всё за свои деньги сделали. Ты же сама говорила, что хочешь ремонт, но руки не доходят. Вот мы и помогли.
Светлана остановилась посреди комнаты и посмотрела на сестру. Они были двоюродными, но с детства дружили, как родные. Наташа всегда была той, кто приходил на помощь – и с деньгами занимала, и с детьми сидела, когда Светлана в разводе осталась. А теперь...
– Помогли? – тихо переспросила Светлана. – Наташ, это моя квартира. Единственное, что у меня есть. Я её десять лет выплачивала, после развода едва не потеряла. А вы взяли и... переделали под себя.
Из спальни вышел Сергей, муж Наташи, в одних спортивных штанах, с полотенцем на плечах. Он явно тоже только что из душа.
– Светлана Викторовна, добрый день, – поздоровался он как ни в чём не бывало. – Не ожидали вас так скоро. Мы думали, командировка до конца октября.
– До конца октября, – медленно повторила Светлана. – А вы за это время успели не только ремонт сделать, но и.… подождите. А это что?
Она подошла к стене, где раньше висели её фотографии – с дочкой, с родителями, с бывшим мужем ещё до развода. Теперь на их месте были постеры с видами Парижа и огромная фотография Наташи с Сергеем на фоне Эйфелевой башни.
– Это наши, – Наташа подошла ближе. – Свет, ну ты же понимаешь, мы не просто так. Мы планируем остаться... надолго. У Серёжи тут работа новая, хорошая. А снимать жильё – деньги на ветер. А у тебя квартира большая, две комнаты. Мы можем вместе жить, как в детстве.
Светлана почувствовала, как внутри всё холодеет.
– Вместе жить? – она посмотрела на сестру, потом на Сергея. – Вы серьёзно? Вы без моего согласия вселились, сделали ремонт, вывезли мою мебель... Куда, кстати, дели мой диван? И шкаф? И всё остальное?
Сергей переглянулся с Наташей.
– На дачу увезли, – ответил он. – У нас там сарай пустой стоял. Всё в целости, не переживай. Потом заберёшь, если захочешь.
– Если захочу, – Светлана усмехнулась, но смех получился горький. – А если я сейчас захочу, чтобы вы собрали вещи и уехали?
Наташа сделала шаг вперёд и взяла её за руку.
– Светочка, ну не будь такой. Мы же семья. Ты одна, дочь в другом городе учится. Зачем тебе столько места? А мы поможем – и с коммуналкой, и с уборкой. И ремонт ведь красивый получился, правда? Посмотри, какая кухня стала!
Светлана высвободила руку.
– Наташ, я не против помочь. Но есть разница между помочь и захватить чужую квартиру. Вы даже не спросили. Просто взяли и решили за меня.
– Ну мы же пытались дозвониться, – Наташа отвела взгляд. – Но ты в роуминге была, дорого.
– Дозвониться, – Светлана достала телефон и открыла журнал вызовов. – Двадцать третьего сентября был пропущенный от тебя. Один. И смс: «Всё хорошо, цветы полила». Это всё?
Наташа молчала.
В этот момент из второй комнаты – бывшей Светиной спальни – раздались голоса. Детские. И потом появился мальчик лет десяти, в пижаме с супергероями.
– Мам, а можно мы с Димкой ещё поиграем? – спросил он, а за ним вышел ещё один мальчик, явно не их сын.
– Кость, иди спать, – Наташа повернулась к сыну. – Уже поздно.
– Подожди, – Светлана посмотрела на детей. – Это кто?
– Это Димка, сын наших друзей, – объяснила Наташа. – Они в отпуск уехали, а ребёнка не с кем оставить. Ну мы и взяли на неделю. Временно.
– Временно, – снова повторила Светлана. Слово уже начало звучать как насмешка.
Она прошла в свою бывшую спальню. Дверь была приоткрыта. Там теперь стояла двухъярусная кровать, на стене – плакаты с футболистами, а на её прикроватной тумбочке – чужие игрушки.
– Наташ, – Светлана повернулась к сестре. – Я хочу, чтобы завтра к вечеру вы собрали вещи и уехали. Все. И дети тоже. Это моя квартира. Я здесь собственник. И я не давала согласия ни на проживание, ни на ремонт, ни на что-либо ещё.
Сергей нахмурился.
– Светлана Викторовна, давайте по-хорошему. Мы уже вложили больше миллиона в ремонт. Согласовали всё, документы есть. Мы можем и через суд...
– Через суд? – Светлана посмотрела на него внимательно. – Вы хотите сказать, что успели узаконить перепланировку? На моё имя?
Наташа вмешалась:
– Свет, ну не надо так. Мы же не чужие. Давай сядем, поговорим спокойно. Чаю заварим. Ты с дороги устала.
– Я устала, – согласилась Светлана. – Очень устала. И хочу в свою квартиру. В которой я жила до отъезда. А не в эту... дизайнерскую студию с чужими людьми.
Она взяла чемодан и прошла в бывшую гостиную. Там, в углу, ещё стоял её старый рабочий стол – единственное, что осталось от прежней жизни.
– Я останусь здесь, – сказала она. – А вы... думайте, как завтра выезжать.
Наташа с Сергеем переглянулись. Потом Наташа подошла ближе и тихо сказала:
– Свет, есть ещё одна вещь... Мы уже пригласили маму пожить. Тётя Валя приезжает послезавтра. У неё в области дом продать не могут, а здесь она поможет с детьми. И... мы уже записали Костю в школу рядом. Хорошую, с углублённым английским.
Светлана закрыла глаза. Тётя Валя – Наташина мама, женщина тяжёлая, властная, которая всегда считала, что Светлана «не так живет» и «не того мужа выбрала».
– То есть вы уже всю семью сюда переселили? – тихо спросила она.
– Пока нет, – Наташа улыбнулась. – Но планируем. Семья должна быть вместе, правда?
Светлана открыла глаза и посмотрела на сестру долго-долго. Потом достала телефон и набрала номер.
– Алло, это участковый? Добрый вечер. У меня проблема с квартирой... Да, незаконное вселение... Адрес скажу...
Наташа побледнела.
– Света, ты серьёзно?
– Абсолютно, – ответила Светлана, не отрывая взгляда от сестры. – Завтра с утра приедет полиция. И я очень надеюсь, что к этому моменту вы уже соберёте вещи. Потому что если нет... дальше будет только хуже.
Она отключила звонок и села за свой старый стол. В комнате повисла тяжёлая тишина.
А за окном уже темнело, и Москва, как всегда, шумела внизу – равнодушная ко всем человеческим драмам.
– Света, ты не можешь так поступить! – Наташа схватила её за рукав, когда Светлана уже направилась к своей бывшей спальне. – Полицию вызвать на родных людей? Мы же не чужие!
Светлана остановилась и медленно повернулась. В глазах сестры стояли слёзы, но сейчас это не трогало её так, как раньше. Месяц назад она бы сразу сдалась, обняла, начала утешать. А теперь видела только наглость, облечённую в форму обиды.
– Родных? – тихо переспросила она. – Родные спрашивают разрешения, Наташ. Родные не врываются в чужую жизнь и не перекраивают её под себя.
Сергей вышел вперёд, закрывая собой жену, будто защищая.
– Светлана Викторовна, давайте без крайностей. Мы всё вернём. Мебель вашу привезём, стены перекрасим. Только не надо полицию. У меня на работе проверка скоро, любой протокол – и привет.
– А у меня жизнь, – ответила Светлана, глядя ему прямо в глаза. – Которую вы решили забрать без спроса.
Ночь прошла тяжело. Светлана заперлась в маленькой комнате, где раньше был её кабинет, и всю ночь не спала – сидела у окна, глядя на огни Москвы. Чемодан так и стоял неразобранный. Она слышала, как за стеной шептались Наташа с Сергеем, как скрипела кровать, как кто-то ходил на кухню. Чужие звуки в её доме.
Утром, когда она вышла, квартира уже кипела жизнью. Костя с Димкой носились по коридору, Наташа жарила блины, Сергей разговаривал по телефону, громко обсуждая какие-то рабочие вопросы.
– Доброе утро, – сказала Наташа слишком бодро. – Блинов хочешь? Я с творогом, как ты любишь.
Светлана молча прошла на кухню и поставила чайник. Её любимая кружка с котиками стояла в шкафу – единственное, что не тронули.
– Мы всё обдумали, – Наташа поставила перед ней тарелку. – Останемся ещё на неделю. За это время всё вернём в прежний вид. Обещаем.
– Нет, – Светлана отодвинула тарелку. – Сегодня.
В этот момент раздался звонок в дверь. Три коротких, настойчивых.
Сергей пошёл открывать. На пороге стоял участковый – молодой парень в форме, с планшетом в руках.
– Добрый день. Старший лейтенант Иванов. По вызову от Светланы Викторовны.
Наташа побледнела.
– Товарищ полицейский, это недоразумение, – сразу начала она. – Мы родственники, просто помогаем...
Участковый внимательно выслушал обе стороны. Светлана показала паспорт с пропиской, свидетельство о собственности. Сергей пытался показать какие-то чеки на стройматериалы, но это уже не имело значения.
– Граждане, – подытожил Иванов. – Квартира принадлежит Светлане Викторовне. Проживание без её согласия – самоуправство. Прошу освободить помещение в течение суток. Иначе будем составлять протокол.
Наташа заплакала. По-настоящему, навзрыд.
– Света, ну как ты можешь... Мы же тебе добра желали...
Светлана смотрела на неё и чувствовала странную пустоту внутри. Не злость уже. Усталость.
– Я вам тоже добра желала, – тихо сказала она. – Когда ключи давала. А вы решили, что это навсегда.
К вечеру квартира опустела. Они увозили вещи в спешке – чемоданы, коробки, детские игрушки. Мебель новую оставили: «Пусть будет, мы же для тебя старались». Светлана не спорила. Главное – тишина.
Она закрыла дверь на все замки, прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол. В квартире пахло чужим ремонтом, чужой жизнью. Но это была её квартира. Наконец-то снова её.
Телефон зазвонил – мама.
– Светочка, Наташа звонила. Плачет, говорит, ты их выгнала. Что случилось?
Светлана глубоко вздохнула.
– Мам, потом расскажу. Всё потом.
Она отключилась и пошла по комнатам. В спальне на стене висела огромная семейная фотография Наташи – они вчетвером на море. Светлана сняла её, аккуратно поставила у двери. Завтра выбросит.
На кухне в шкафу нашла свою старую кружку – ту, что с трещинкой, которую она всё не могла выкинуть. Заварила чай. Села у окна.
И тут раздался новый звонок в дверь. Долгий, настойчивый.
Светлана замерла. Не может быть. Они же уехали.
Она подошла к двери и посмотрела в глазок.
На пороге стояла тётя Валя – Наташина мама, с двумя огромными чемоданами и недовольным лицом.
– Света, открывай! – крикнула она через дверь. – Меня Наташа предупредила, что ты капризничаешь. Я приехала порядок навести!
Светлана почувствовала, как внутри всё сжимается. Это был не конец. Это только начиналось.
Она прижалась лбом к холодной двери и прошептала:
– Господи, за что...
А тётя Валя продолжала звонить и стучать, уверенная, что её пустят. Потому что «семья должна быть вместе».
– Света, открывай сейчас же! – тётя Валя колотила в дверь кулаком так, что эхо разносилось по всему подъезду. – Я с поезда, устала как собака, а ты тут в бирюльки играешь!
Светлана стояла по свою сторону двери, прижав ладонь к холодному металлу, и чувствовала, как сердце стучит где-то в горле. Ещё минуту назад она думала, что всё закончилось. А теперь понимала: это был только первый акт.
Она глубоко вдохнула и открыла дверь на цепочку.
– Валентина Петровна, добрый вечер, – сказала она спокойно, насколько могла. – Проходите... нет, подождите. Чемоданы оставьте в подъезде. Разговор будет короткий.
Тётя Валя уставилась на неё, как на сумасшедшую.
– Ты что, девка, с ума сошла? Я к вам приехала жить, а ты мне чемоданы в подъезде оставлять? Открывай полностью!
– Жить вы ко мне не приедете, – Светлана посмотрела ей прямо в глаза. – Квартира моя. Я одна здесь собственник. И больше никого пускать не собираюсь.
Тётя Валя фыркнула, попыталась толкнуть дверь плечом, но цепочка выдержала.
– Ага, значит, Наташка права была. Ты совсем озверела. Родную тётку на улицу выгоняешь? Я сейчас всем соседям расскажу, какая ты неблагодарная!
– Рассказывайте, – Светлана пожала плечами. – Только сначала послушайте. Я уже вызывала участкового сегодня утром. Он был, всё зафиксировал. Если вы сейчас начнёте скандалить, я вызову его снова. И тогда уже с постановлением о выселении.
Тётя Валя на секунду растерялась – видимо, не ожидала такого отпора.
– Ты... ты мне угрожаешь?
– Нет. Предупреждаю.
Светлана закрыла дверь, сняла цепочку и открыла полностью – но только чтобы вручить тёте Вале листок бумаги.
– Вот. Копия заявления в полицию о самоуправстве. Имена ваших дочери и зятя там указаны. Если вы сейчас уедете спокойно – я заберу заявление. Если нет – оно уйдёт в дело.
Тётя Валя взяла бумагу дрожащими руками, пробежала глазами. Лицо её побагровело.
– Это что же выходит... ты нас всех под суд отдашь?
– Не всех. Только тех, кто решил, что моя квартира – это общий котёл.
Тётя Валя открыла рот, потом закрыла. Потом вдруг села прямо на чемодан посреди лестничной площадки и... заплакала. Не громко, не театрально – тихо, по-старушечьи, утирая слёзы концом платка.
– А куда же мне теперь? – всхлипнула она. – Дом в деревне продать не можем уже второй год. Наташка сказала: приезжай, мол, места хватит...
Светлана почувствовала укол жалости – маленький, но острый. Всё-таки тётя Валя была частью её детства: пироги с капустой, лето в деревне, запах свежего сена.
– Валентина Петровна, – она присела рядом на корточки. – Я не против помочь. Деньгами – сколько смогу. Найти съёмную квартиру – помогу с объявлениями. Но жить здесь вы не будете. Никто не будет. Больше никогда.
Тётя Валя подняла на неё заплаканные глаза.
– Даже Наташка с Костей?
– Даже они.
Повисла тишина. Потом тётя Валя медленно встала, отряхнула юбку.
– Ладно, – сказала она неожиданно твёрдым голосом. – Сами напросились.
Она достала телефон, набрала номер.
– Наташ? Это мама. Забирай меня отсюда. Твоя Светка совсем с цепи сорвалась... Да, прямо сейчас... Нет, не пустила даже в квартиру... Всё, приезжай.
Светлана выдохнула. Значит, всё-таки приедут.
Через сорок минут у подъезда затормозило такси. Из него вышла Наташа – одна, без Сергея и детей. Лицо бледное, глаза красные.
– Свет, – начала она сразу с порога. – Мама всё не так поняла...
– Всё она так поняла, – ответила Светлана. – И ты тоже.
Наташа посмотрела на мать, потом на сестру.
– Мы можем поговорить? Наедине?
Они зашли в квартиру. Тётя Валя осталась в подъезде – гордость не позволила переступить порог.
– Света, – Наташа села на край нового кожаного дивана, который они так гордились. – Я всё понимаю. Правда. Мы перегнули. Но... у нас правда больше негде жить. Сергей кредиты выплатить не может, съёмная квартира съела все сбережения. Мы думали... ну, временно...
– Временно – это когда спрашивают, – тихо сказала Светлана. – А вы решили навсегда. И даже тётю Валю пригласили, не поставив меня в известность.
Наташа опустила голову.
– Я боялась, что ты откажешь.
– Конечно, отказала бы! Это моя квартира! Единственное, что у меня осталось после развода, после всех этих лет...
– Я знаю, – Наташа подняла глаза, и в них стояли слёзы. – Знаю, как тебе тяжело было. И вместо того чтобы помочь по-настоящему... мы воспользовались. Прости меня.
Светлана молчала. Прощение не приходило так просто.
– Мы всё вернём, – продолжила Наташа. – Мебель твою привезём. Стены перекрасим. Ремонт за свой счёт отменим. Только... не подавай в полицию. Пожалуйста. У Сергея работа, у Кости школа...
– Я заберу заявление, – сказала Светлана после долгой паузы. – Если вы завтра же начнёте вывозить свои вещи. И больше никогда – слышишь, никогда – не переступите порог этой квартиры без моего звонка и моего приглашения.
Наташа кивнула, вытирая слёзы.
– Договорились.
На следующий день приехали грузчики. Вывозили новую мебель, барную стойку, двухъярусную кровать. Стены остались бирюзовыми – Светлана решила, что потом сама переделает, когда будет готова.
Тётя Валя уехала к дальней родственнице в Подольск. Наташа с семьёй сняли маленькую однушку на окраине – дорого, тесно, но своё.
А Светлана осталась одна в своей пустой, но наконец-то своей квартире.
Она долго сидела на полу среди коробок, потом встала, открыла окно. Осенний ветер принёс запах опавших листьев.
Телефон зазвонил – дочь из Питера.
– Мам, как ты там? Наташа что-то странное писала в семейном чате...
– Всё хорошо, солнышко, – улыбнулась Светлана. – Просто я наконец-то вернулась домой. По-настоящему.
Она положила трубку и пошла на кухню. Достала свою старую кружку с трещинкой. Заварила чай.
И впервые за долгое время почувствовала: тишина в квартире – это не пустота. Это покой.
А за окном Москва продолжала жить своей жизнью – шумная, равнодушная и такая родная.
Рекомендуем: