Съемная «однушка» на окраине города встречала вечерней духотой и запахом жареной картошки, который просачивался от соседей через тонкие стены. Катя устало опустила тяжелые пакеты с продуктами на пол и прислонилась спиной к двери. День выдался сумасшедшим: годовой отчет на работе, пробки, давка в метро, а теперь еще и необходимость готовить ужин, потому что Игорь, ее муж, приходил через час и наверняка голодный.
Она только успела переодеться в домашний костюм, как зазвонил телефон. На экране высветилось имя хозяйки квартиры. Сердце предательски екнуло. Звонки от Тамары Ивановны редко приносили хорошие новости.
— Катенька, здравствуй, — голос хозяйки был елейным, но за этой сладостью скрывался металл. — Тут такое дело... В общем, со следующего месяца я поднимаю аренду. На пять тысяч. Сами понимаете, цены растут, коммуналка дорожает, а у меня внук поступает...
Катя села на пуфик, чувствуя, как силы окончательно покидают её. Пять тысяч. Для их семейного бюджета это была ощутимая дыра. Они и так откладывали каждую копейку, мечтая когда-нибудь взять ипотеку, но цены на жилье убегали вперед быстрее, чем росли их зарплаты.
— Я поняла, Тамара Ивановна. Мы... мы подумаем, — пробормотала Катя и нажала отбой.
Когда пришел Игорь, она сидела на кухне и смотрела в темное окно. Выслушав новости, муж помрачнел. Он работал инженером, звезд с неба не хватал, но был надежным и спокойным. Правда, спокойствие это иногда граничило с пассивностью.
— Может, маме позвонить? — неуверенно предложил он, ковыряя вилкой остывающий плов.
Катя напряглась. Галина Сергеевна, мать Игоря, была женщиной властной, обеспеченной и живущей по принципу «кто платит, тот и музыку заказывает». Отношения у них были натянутые, вежливо-холодные. Свекровь считала, что Игорь продешевил, женившись на «бесприданнице из провинции», и никогда не упускала случая это подчеркнуть — не словами, так взглядом или интонацией.
— И что она сделает? — спросила Катя. — Денег даст? Ты же знаешь, она потом весь мозг чайной ложечкой выест за каждую тысячу.
— Ну, у неё же стоит пустая «двушка» на проспекте Мира. Бабушкина. Она её сдавать не хочет, боится, что квартиранты ремонт испортят. Может, пустит нас?
Идея казалась спасительной и пугающей одновременно. Жить в квартире Галины Сергеевны означало попасть в зависимость. Но платить лишние пять тысяч, отдавая почти половину зарплаты за чужие стены, было еще хуже.
Переговоры прошли удивительно гладко. Галина Сергеевна, сидя в своем роскошном кресле и попивая чай из тонкого фарфора, выслушала сына благосклонно.
— Что ж, — сказала она, поправляя безупречную укладку. — Семья есть семья. Квартира стоит, пылится. Живите. Денег мне с вас не надо, только коммуналку платите вовремя. Ну и... присматривайте за порядком. Квартира с хорошим ремонтом, антикварная мебель, сами понимаете.
Катя не верила своим ушам. Бесплатно? В центре?
— Галина Сергеевна, спасибо вам огромное! — искренне воскликнула она. — Мы будем очень аккуратны, вы даже не заметите, что мы там живем.
Свекровь странно усмехнулась, глядя на невестку поверх очков.
— Надеюсь, Катенька. Надеюсь. Я ведь женщина одинокая, мне помощь иногда нужна. А раз вы будете рядом жить, думаю, по-родственному не откажете?
— Конечно, не откажем! — с жаром пообещал Игорь.
Переезд состоялся через неделю. Квартира действительно была шикарной: высокие потолки, паркет, тяжелые бархатные шторы. Первое время Катя чувствовала себя так, словно попала в музей, где нельзя ничего трогать. Но постепенно они обжились, расставили свои вещи, и жизнь, казалось, начала налаживаться. Освободившиеся деньги теперь шли в копилку на первоначальный взнос. Катя даже начала думать, что зря демонизировала свекровь.
«Медовый месяц» с квартирой закончился ровно через три недели.
В субботу утром, когда Катя планировала отоспаться после тяжелой рабочей недели, в дверь позвонили. На пороге стояла Галина Сергеевна. Своим ключом она принципиально не пользовалась, предпочитая будить жильцов трелью звонка.
— Спите? — вместо приветствия спросила она, проходя в коридор в уличной обуви. — А время уже девять. Кто рано встает, тому бог подает. Катя, собирайся.
— Куда? — сонно моргая, спросила Катя, кутаясь в халат.
— Ко мне на дачу. У меня там рабочие плитку клали, грязи развели — страх. Надо отмыть все, окна протереть, шторы перестирать. Я одна не справлюсь, давление скачет. А у тебя здоровье молодое, руки крепкие.
Катя растерянно посмотрела на мужа, который выглянул из спальни.
— Мам, ну у нас планы были... Мы в кино хотели.
— Кино никуда не убежит, — отрезала Галина Сергеевна. — А мать у тебя одна. И потом, вы живете в моей квартире, экономите кучу денег. Неужели сложно раз в неделю помочь старушке?
Крыть было нечем. Аргумент про квартиру был бронебойным. Катя поехала. Весь день она драила огромный загородный дом свекрови, дышала пылью, таскала ведра с водой, пока Галина Сергеевна руководила процессом, сидя на веранде с журналом.
— Вон там, в углу, плохо протерла, разводы остались, — комментировала она, заглядывая в комнату. — Катя, ну кто так тряпку держит? Тебя мать ничему не учила?
Катя молчала. Сжимала зубы и терла. «Это плата за квартиру, — уговаривала она себя. — Зато мы экономим сорок тысяч в месяц. Потерпи».
Но это было только начало. Постепенно просьбы «помочь по-родственному» превратились в рутину.
— Катя, заедь после работы в магазин, вот список. Мне тяжело сумки таскать.
— Катя, у меня завтра гости, приди пораньше, помоги нарезать салаты.
— Катя, отвези моего кота к ветеринару, у меня встреча в клубе.
— Катя, надо погладить шторы в гостиной, у меня спина болит.
Она превратилась в личного ассистента, уборщицу и курьера. Причем всё это подавалось под соусом: «Мы же одна семья» и «Вы живете в моей квартире». Игорь старался не вмешиваться. Когда Катя пыталась жаловаться, он виновато разводил руками:
— Кать, ну потерпи. Мама сложный человек, но она нам помогает. Представь, если бы мы сейчас платили за аренду? Мы бы никогда не накопили. А так еще годик-два — и возьмем свою.
Катя терпела. Она приходила с работы, готовила ужин мужу, а потом бежала к свекрови выполнять очередное поручение. Выходные перестали существовать. Личное время растворилось. Она похудела, под глазами залегли тени, но Галина Сергеевна этого не замечала. Для неё невестка была удобным, самоходным механизмом, функцией, приложенной к её недвижимости.
Ситуация накалилась в ноябре. У Кати на работе намечалось повышение. Начальница отдела уходила в декрет, и Катя была первой претенденткой на её место. Это означало хорошую прибавку к зарплате и, главное, карьерный рост. Но для этого нужно было подготовить сложную презентацию для московского руководства, которое приезжало в пятницу.
В четверг вечером Катя сидела за ноутбуком, обложенная бумагами. Она не спала уже сутки, выверяя каждую цифру. В десять вечера зазвонил телефон.
— Катя, ты дома? — голос свекрови звучал требовательно.
— Да, Галина Сергеевна. Я работаю, у меня очень важный отчет...
— Отложишь. У меня беда. Трубу в ванной прорвало, сантехник приехал, все перекрыл, но воды на полу — по щиколотку. Срочно приезжай, надо убрать, пока соседей не затопило. У меня паркет вздуется!
— Галина Сергеевна, вызовите клининг! — взмолилась Катя. — Я не могу сейчас, у меня завтра защита проекта, от этого зависит моя карьера!
— Какой клининг на ночь глядя? Пока они доедут, у меня все полы сгниют! Ты что, не понимаешь? Это мое имущество! Ты живешь в моей квартире, пользуешься моим добром, а когда мне нужна помощь — ты про карьеру думаешь? Быстро собирайся! Или Игорь приедет? Ах да, Игорь в командировке... Значит, ты. Жду через двадцать минут.
И она бросила трубку.
Катя смотрела на погасший экран. Внутри все дрожало от обиды и бессилия. Если она сейчас уедет, она не успеет закончить презентацию. Она провалит завтрашний день. Но если она не поедет... Свекровь устроит скандал, выставит её неблагодарной тварью, будет пилить Игоря.
Она поехала. До трех часов ночи она собирала воду тряпками, выжимала их в ведра, ползала по холодному кафелю. Галина Сергеевна стояла над душой и причитала о испорченном ремонте. Никакого «спасибо» Катя не услышала.
На следующий день на презентации она была похожа на зомби. Путала слова, забывала цифры. Руководство вежливо кивало, но место начальника отдела отдали её коллеге, Марине. Марина была бодрой, свежей и подготовленной.
Вечером Катя вернулась домой и впервые за долгое время заплакала. Не тихо, в подушку, а навзрыд, сидя на полу в прихожей той самой «роскошной» квартиры, которая стоила ей карьеры.
Вернувшийся из командировки Игорь нашел её в таком состоянии. Выслушав сбивчивый рассказ жены, он нахмурился.
— Ну, Кать, жалко, конечно... Но работа не волк. Найдем другую возможность. Мама тоже перегнула, я поговорю с ней. Но ты пойми, у неё стресс был, потоп...
Он не понимал. Никто не понимал.
Развязка наступила через две недели, в день рождения Галины Сергеевны. Свекровь решила праздновать с размахом, дома. Пригласила двадцать человек гостей — «сливки общества», как она выражалась. Подруги из администрации, старые знакомые, какие-то нужные люди.
Кате была отведена роль главной устроительницы. За три дня до торжества она получила список продуктов и меню.
— Приготовишь заливное, утку с яблоками, три вида салатов, жульен, — диктовала Галина Сергеевна. — И торт испеки сама, магазинные — химия сплошная. Стол должен быть безупречным.
— Галина Сергеевна, я не успею, я работаю до шести! — попыталась возразить Катя.
— Возьми отгул. Ради такого случая можно. Я же для вас стараюсь, налаживаю связи. Там будет Иван Петрович, может, Игоря к себе в фирму позовет. Так что не спорь.
Катя взяла отгул. Два дня она провела на кухне свекрови, превратившись в пар, жир и муку. Ноги гудели, спина отваливалась. К приходу гостей стол ломился от яств.
Когда гости начали собираться, Катя хотела переодеться и сесть за стол, но Галина Сергеевна остановила её в коридоре.
— Катя, ты куда в этом платье? — она брезгливо оглядела скромный наряд невестки.
— К гостям... Вы же приглашали нас с Игорем.
— Игоря я приглашала. А тебе, милочка, придется побегать. Кто на стол подавать будет? Кто тарелки менять? Я что, сама должна с подносами прыгать перед уважаемыми людьми? У тебя это лучше получается. Надень фартук, там на кухне висит, белый, с кружевом. И давай, живей, Иван Петрович уже пришел.
Катя замерла. Внутри что-то щелкнуло. Громко, отчетливо. Как будто лопнула натянутая до предела струна.
— То есть... я должна быть официанткой? На дне рождения собственной свекрови? Пока мой муж сидит за столом?
— Не официанткой, а помощницей хозяйки, — поморщилась Галина Сергеевна. — Не драматизируй. Ты же знаешь свое место. Вы живете в моей квартире, я вас, можно сказать, содержу. Неужели так трудно проявить уважение?
В этот момент в коридор выглянул Игорь. Он был в костюме, с бокалом вина, румяный и довольный.
— Кать, ты чего там застряла? Мам, все тебя ждут!
Галина Сергеевна улыбнулась сыну:
— Сейчас, Игорек. Катя просто уточняет, когда подавать горячее. Иди, мы сейчас.
Она повернулась к невестке, и улыбка мгновенно сползла с её лица, уступив место холодному, презрительному выражению.
— Слышала? Гости ждут. Марш на кухню. И чтобы лицо попроще сделала.
Катя посмотрела на мужа, который спокойно вернулся в гостиную, не заметив или не пожелав заметить унижения жены. Посмотрела на эту роскошную квартиру, на дорогую люстру, на надменное лицо женщины, которая считала, что купила её душу за квадратные метры.
Она вспомнила свою упущенную должность. Вспомнила бессонные ночи. Вспомнила, как драила унитазы в этом доме.
— Нет, — тихо сказала Катя.
— Что «нет»? — не поняла Галина Сергеевна.
— Я не пойду на кухню. И фартук я надевать не буду.
Глаза свекрови округлились.
— Ты что, с ума сошла? Ты как со мной разговариваешь? Ты забыла, где ты живешь? Забыла, кому ты обязана крышей над головой? Да я вас завтра же вышвырну на улицу, будете по съемным клоповникам скитаться!
Она наступала на Катю, сверкая бриллиантами в ушах, пахнущая дорогими духами и безграничной наглостью.
— Ты — никто! Приживалка! Я тебе квартиру дала, условия создала, а ты нос воротишь? Быстро на кухню, я сказала! Или сдавай ключи и проваливай!
Катя выпрямилась. Усталость исчезла. Страх исчез. Осталась только холодная, кристальная ясность. Она чувстовала себя выше, сильнее и свободнее, чем когда-либо. Она сделала шаг навстречу свекрови, глядя ей прямо в глаза.
— Ни за какую квартиру я вам прислуживать не буду. Вон! — отчеканила невестка, поставив точку в разговоре с наглой свекровью.
— Что?! — задохнулась Галина Сергеевна. — Ты... ты гонишь меня? Из моего собственного дома?
— Нет, — спокойно ответила Катя. — Я ухожу. Сейчас же. А «вон» — это из моей жизни. И из моей головы.
Она развернулась и пошла в гостиную. Музыка стихла. Двадцать пар глаз уставились на неё. Игорь замер с вилкой у рта.
— Игорь, — громко сказала Катя в тишине. — Я уезжаю. Прямо сейчас. Ты со мной?
— Кать, ты чего? — пролепетал он, краснея. — Неудобно же... Мамин юбилей...
— Я спросила: ты со мной? Или остаешься здесь, кушать мамин салат и слушать, какая у тебя плохая жена?
В комнату ворвалась разъяренная Галина Сергеевна.
— Пошла вон отсюда! Хамка! Деревенщина! Ноги твоей чтобы не было в моей квартире! Игорь, ты слышишь? Если ты сейчас уйдешь с ней, ты мне не сын! Я тебя наследства лишу!
Игорь переводил взгляд с матери, похожей на фурию, на жену, стоящую посреди комнаты с прямой спиной и горящими глазами. Впервые в жизни он увидел Катю такой. И впервые ему стало по-настоящему стыдно.
Он медленно положил вилку. Встал.
— Прости, мам. Но Катя права. Мы не прислуга.
— Что? — Галина Сергеевна схватилась за сердце. — И ты? Предатель!
— Пошли, Кать, — Игорь подошел к жене и взял её за руку. Его ладонь дрожала, но хватка была крепкой.
Они вышли из квартиры под крики и проклятия, не взяв даже верхней одежды — пальто остались в гардеробной, куда путь был перекрыт беснующейся хозяйкой. Они вышли в осенний вечер, в прохладу, в темноту.
Катя поежилась от ветра, но ей было тепло. Впервые за полгода она дышала полной грудью.
— И куда мы теперь? — спросил Игорь, глядя на неё с какой-то новой, незнакомой нежностью и страхом. — Квартиры нет. Вещи там остались.
— Вещи заберем завтра, когда она успокоится. Или купим новые, — улыбнулась Катя. — Поедем в гостиницу. А завтра найдем квартиру. Снимем самую простую, пусть маленькую, пусть далеко. Но нашу. Где я буду хозяйкой, а не уборщицей.
— Прости меня, — тихо сказал Игорь. — Я дурак. Я думал, так лучше будет, экономнее...
— За свободу всегда надо платить, Игорек. Иногда деньгами, а иногда — отказом от комфорта. Но оно того стоит.
Через месяц они сняли уютную «двушку» в спальном районе. Да, пришлось затянуть пояса. Да, ипотека отодвинулась на неопределенный срок. Но по вечерам, возвращаясь с новой работы (Катю все-таки повысили в другой компании, оценив её опыт), она с удовольствием поворачивала ключ в замке.
Этот звук больше не вызывал тревоги. Телефон молчал — номер свекрови был заблокирован. Галина Сергеевна пыталась пробиться через родственников, угрожала судами, требовала вернуть деньги за «проживание», потом, сменив тактику, плакалась на одиночество. Но дверь в их жизнь для неё была закрыта. Наглухо.
Однажды, разбирая коробки, Катя нашла тот самый белый кружевной фартук, который случайно прихватила вместе с вещами. Она покрутила его в руках, усмехнулась и бросила в мусорное ведро.
— Ужин готов! — крикнула она мужу.
— Иду! — отозвался Игорь. — Я там пирог купил, отметим?
— Что отметим?
— Полгода нашей независимости.
Они сидели на маленькой кухне, ели пирог и смеялись. И ни одна антикварная люстра в центре Москвы не светила так ярко, как простая лампа под желтым абажуром в их настоящем, свободном доме. Катя знала: больше никто и никогда не посмеет указать ей «ее место». Потому что свое место она выбирает сама.
А как вы считаете, стоило ли Кате терпеть ради бесплатной квартиры в центре или свобода дороже? Делитесь мнением в комментариях!