Глава 3
Две недели я был как в тумане. Марина замечала мое состояние, но списывала на усталость от работы. Я не мог есть, не мог спать. Во мне боролись два чувства: безумная, иррациональная надежда и леденящий душу ужас.
Я должен был ее увидеть.
Заказал уборку квартиры на выходной, когда Марина уезжала к подруге за город. Я знал, что директора часто выезжают на крупные заказы для контроля.
И вот звонок в дверь. Я открыл. И застыл.
На пороге стояла она. В синей униформе, с профессиональной улыбкой.
— Здравствуйте, Артем? Компания «Серебряный стандарт». Разрешите пройти?
Она вошла, даже не взглянув на меня по-настоящему. Для нее я был просто клиентом. Она отдавала распоряжения бригаде, ее движения были точными и выверенными.
— Лиза... — вырвалось у меня, когда она проходила мимо.
Она остановилась и медленно повернулась. Ее серые глаза, те самые, что снились мне годами, сузились.
— Я вас не поняла.
— Лиза, это я. Артем.
Она внимательно посмотрела на меня. В ее взгляде не было ни капли узнавания. Только легкое недоумение и нарастающая настороженность.
— Вы меня с кем-то путаете. Меня зовут Алиса. Алиса Воронцова.
И тогда я заметил шрам. Длинный, белесый, скрытый у линии волос, но все же заметный. И в ее глазах что-то было... не то. Отсутствие глубины. Как будто она смотрела на мир через тонкое, но прочное стекло.
Я не отступал. Нашел ее тетку, ту самую, старую и больную. Та, узнав меня, сначала хотела выгнать, но потом, сломленная годами и одиночеством, рассказала.
После аварии Лиза выжила, но получила тяжелую черепно-мозговую травму. Долгая кома, амнезия. Она не помнила ни своего имени, ни прошлого, ни меня. Тетка, у которой не было денег на дорогое лечение и реабилитацию, воспользовалась случаем. Ей сообщили о смерти другой, неопознанной девушки, похожей на Лизу. И тетка... просто не стала ничего исправлять. Она забрала Лизу из больницы, отвезла в другой город, оформила на нее новые документы и представила своей дальней родственницей, оставшейся сиротой.
— Ей было лучше так, — плакала старуха. — Она ничего не помнила. Ей дали шанс начать жизнь с чистого листа. А ты... ты ее чуть не убил тогда. Я не могла тебе ее отдать.
Я слушал ее и понимал, что мир гораздо сложнее и циничнее, чем я думал. Моя трагедия обернулась фарсом, в котором мы все были и жертвами, и соучастниками.
Я стал преследовать ее. Нет, не как маньяк. Я нанимал ее компанию снова и снова. Под разными предлогами. Я пытался до нее достучаться.
— Алиса, вы никогда не бывали в нашем городе раньше?
— Алиса, а у вас не бывает дежавю?
— Вы не находите, что мы с вами будто знакомы?
Она отвечала вежливо, но холодно. Сначала с недоумением, потом с раздражением. Для нее я был странным, возможно, нездоровым клиентом, который к ней пристает.
И в один из дней, когда мы остались в квартире одни (я специально отпустил ее бригаду раньше), я не выдержал.
— Лиза! — я схватил ее за руку. — Ты должна меня вспомнить! Это я, Артем! Мы были вместе! Я любил тебя больше жизни!
Она вырвала руку, ее лицо исказилось от страха и гнева.
— Оставьте меня в покое! Я вас не знаю! Что вам от меня нужно?!
— Мне нужно прощение! — крикнул я в отчаянии. — Я семь лет жил с мыслью, что виноват в твоей смерти! Я построил всю свою жизнь на этом! Ты не представляешь...
Она отступила на шаг, ее глаза бешено бегали по моему лицу. И вдруг в них мелькнула искра. Не воспоминания, нет. Но что-то... смутное. Тревога. Почти физический дискомфорт.
— Уходите, — прошептала она. — И больше никогда не приходите. Иначе я вызову полицию.
Я пришел домой разбитым. Марина встретила меня озабоченная.
— Артем, что с тобой? Ты на себя не похож уже который день.
Я посмотрел на нее. На свою добрую, красивую жену, которая любила того мужчину, которым я притворялся. Которая была заложницей моего вымышленного раскаяния.
И я все рассказал. Всю правду. О Лизе. О ночи ссоры. О том, что я считал ее мертвой. О том, что нашел ее. О том, кем я был на самом деле — не святым, а несчастным, изломанным виной человеком, который использовал ее любовь как пластырь для своей души.
Я говорил долго, и по моему лицу текли слезы. Впервые за семь лет.
Марина слушала, не перебивая. Ее лицо постепенно каменело. Когда я закончил, в комнате повисла гробовая тишина.
— Значит, — ее голос был тихим и ровным, как лезвие, — все эти годы... твоя забота, твоя любовь... это была не любовь ко мне. Это было покаяние?
— Марина, я...
— Молчи. Ты знаешь, что самое ужасное? Я могла бы понять твое прошлое. Смерть любимого человека... это трагедия. Но ты... ты построил нашу жизнь на лжи. Ты сделал меня частью своего больного спектакля. Ты был не мужем, а актером. И я семь лет играла вместе с тобой, даже не зная сценария.
Она встала и вышла из комнаты. Дверь в спальню закрылась с тихим, но окончательным щелчком.
Эпилог
Прошел год.
Марина подала на развод. Я не сопротивлялся. Я отдал ей квартиру, большую часть денег. Это было меньшее, что я мог сделать.
Алиса-Лиза покинула город. Ее компания закрылась. Я не пытался ее найти. Я наконец понял: мое искупление не в том, чтобы быть «хорошим мужем» или вернуть ее любовь. Мое искупление — оставить ее в покое. Дать ей жить той жизнью, которую она, против всякой логики, получила назад.
Я живу один в маленькой съемной квартире. Я больше не готовлю идеальные завтраки. Иногда забываю купить молока. Я позволяю себе злиться и уставать. Я не идеален.
Впервые за долгие годы я пытаюсь быть просто собой. Сломанным, виноватым, но настоящим. Быть хорошим мужем — значит быть честным. В первую очередь с собой. А я только начал учиться этой честности.
И иногда, глядя в ночное окно, я думаю о двух женщинах. Одна научила меня страсти, другая — покою. А я, к сожалению, так и не смог научиться у них самому главному — быть просто человеком. Не героем, не злодеем, не святым. Просто человеком, который имеет право на ошибки, на боль и на то, чтобы идти дальше, не неся на плечах гроб своего прошлого.
Возможно, это и есть начало настоящей жизни.