Знаете, что чувствует пилот, когда перед ним сплошная белая стена? Ничего. Абсолютно ничего. Ни земли, ни неба, ни горизонта. Только приборная панель с цифрами и стрелками. И голос в голове: "Ещё чуть-чуть вниз - и увижу полосу".
12 августа 2012 года два опытных лётчика так и думали, снижая Ан-24 к аэропорту Игарки сквозь плотный туман. У командира - больше десяти тысяч часов налёта. Маршрут знакомый до мелочей. Но через несколько минут их самолёт врежется в склон сопки в двух километрах от взлётной полосы. Четырнадцать человек погибнут. Двадцать три выживут чудом.
Что произошло в те последние минуты? Почему правила, написанные кровью сотен катастроф, не сработали? И главное - почему после того, как пройдена та самая красная черта, возврата уже нет?
Город на краю земли
Игарка. Заполярье. Енисей разливается широко, а город живёт размеренно: рыбаки, лесозаготовители, метеорологи. Аэропорт здесь - ниточка, связывающая с большой землёй. Сюда летают Ан-24 - крепкие турбовинтовые машины, которые тащат грузы и людей туда, где другая авиация не справится.
Рейс 9357 из Красноярска - рутина. Тридцать три пассажира: кто-то возвращается домой после отпуска, кто-то везёт гостинцы детям, кто-то едет на вахту. Четверо членов экипажа. Летний день, погода переменчивая, но не критичная.
Командир знает каждый изгиб этого маршрута. Второй пилот тоже не первый год в небе. Полёт идёт гладко: набрали высоту, пассажиры расслабились, за иллюминатором плывёт бескрайняя тайга. Где-то внизу блестят озёра, вьются речки. Красота.
Но когда борт начал снижаться к Игарке, красоты не стало. Только туман.
Белая стена
Видимость - 600 метров по горизонтали. Облака свисают низко, всего в 60 метрах от земли. Представьте плотное молоко, которое окутывает всё вокруг. В таком тумане теряется ощущение пространства. Небо и земля сливаются. Глаза бесполезны.
Для таких случаев в авиации есть чёткое правило: заход по приборам до высоты принятия решения - 120 метров над землёй. Дошёл до этой точки, не видишь полосу - газ на себя, набираешь высоту, делаешь второй круг. Никаких "попробую ещё метров на двадцать ниже". Правило железное. Без исключений.
Экипаж вёл заход по VOR/DME - радионавигационная система, которая подсказывает, где самолёт относительно аэродрома. Цифры на приборах меняются. Высота падает. Сто пятьдесят метров. Сто тридцать.
В кабине, наверное, тихо. Концентрация. Взгляды на приборы, в окно - белизна, снова на приборы.
Сто двадцать метров.
Полосы нет. Только туман.
Здесь должна была прозвучать команда: "Уходим на второй!" Штурвал от себя, двигатели на взлётный режим, набор высоты. Протокол. Безопасность. Жизнь.
Но этого не произошло.
Когда опыт подводит
Самолёт продолжил снижение. Сто метров. Девяносто. Восемьдесят.
Почему? Мы никогда не узнаем точно - оба пилота погибли. Но расследователи собрали пазл из косвенных улик. Знакомый аэропорт даёт ложную уверенность: "Я здесь сто раз садился, вот-вот полоса покажется". Давление графика: рейс должен прилететь вовремя, пассажиры ждут. Азарт: ну не возвращаться же, когда до цели рукой подать?
Всё это - психологические ловушки, которые убивают. И ещё один момент: в кабине двое, но система взаимного контроля даёт сбой. Второй пилот должен одёргивать командира, если тот лезет туда, куда нельзя. Должен. Но иерархия, субординация, нежелание конфликтовать - и вот уже молчание вместо жёсткого "Прекращаем заход!"
Шестьдесят метров над землёй. Нулевая видимость.
А теперь начинается то, о чём не пишут в учебниках напрямую. Пространственная дезориентация. Вы летите в белой пустоте. Нет горизонта. Нет визуальных ориентиров. Мозг не понимает, где верх, где низ. Приборы показывают курс и высоту, но без картинки за окном эти цифры превращаются в абстракцию.
Самолёт начинает уходить в сторону от оси полосы. Совсем чуть-чуть. Градус-другой. На высоте нескольких тысяч метров это ерунда. Но здесь, в шестидесяти метрах от земли, это катастрофа. Но пилоты уже потеряли ту драгоценную секунду, когда ещё можно было исправить.
Две минуты до удара
Сквозь туман проступают очертания. Не бетонная полоса. Деревья. Склон.
Командир даёт полный газ. Турбовинты Ан-24 взревели. Попытка выбраться. Но физика безжалостна: скорость 240 километров в час, высота почти на нуле, инерция тянет вперёд и вниз.
Земля приближается. Вот она - сопка, холм, который должен был быть где-то сбоку, а он прямо по курсу.
Удар.
Правая сторона фюзеляжа смята первой. Металл ломается с жутким скрежетом. Самолёт разваливается на части. Пожар. Обломки разбросаны по склону. Деревья поломаны. Тишина после грохота - оглушающая.
В салоне - крики, стоны, запах дыма и керосина. Те, кто остался жив, в шоке пытаются выбраться. Кто-то помогает другим. Кто-то не может двигаться. Четырнадцать человек не почувствовали ничего - смерть была мгновенной. Двадцать три - боролись за жизнь.
Спасатели прибыли быстро, но работать пришлось в аду: туман, труднодоступная местность, огонь. Люди в касках и защитных костюмах вытаскивали из обломков раненых, накладывали жгуты, останавливали кровь, грузили на носилки. Вертолёты увозили выживших в больницы. Каждый спасённый - победа над статистикой смерти.
Почему это случается снова и снова?
Авиакатастрофы не бывают простыми. Никогда один фактор. Всегда цепочка. Специалисты называют это моделью "швейцарского сыра": у каждого слоя защиты есть дырки. Обычно они не совпадают. Но иногда выстраиваются в линию - и тогда беда проходит насквозь.
Что сложилось в Игарке? Плохая погода - первая дырка. Решение продолжить снижение вопреки правилам - вторая. Отсутствие жёсткого взаимного контроля в кабине - третья. Пространственная дезориентация на малой высоте - четвёртая. Запоздалая реакция на предупреждения TAWS - пятая.
Каждую можно было закрыть. Любую. Но не закрыли.
И вот что самое страшное: момент после прохождения высоты решения в нулевой видимости - это зона без права на ошибку. Вы нарушили правило, и теперь играете в русскую рулетку с гравитацией. Земля рядом. Видимости нет. Времени на исправление - секунды. Мастерство, тысячи часов налёта, интуиция - всё это может не сработать, потому что вы попали туда, куда лезть было нельзя.
Когда стрелка высотомера опускается ниже красной черты, а за лобовым стеклом белая пелена - вы теряете контроль. Не самолётом. Ситуацией. И авиация не прощает потери контроля.
Что осталось после?
Четырнадцать гробов. Двадцать три изломанных судьбы выживших. Сотни родственников, для которых 12 августа стало чёрной датой.
После расследования изменились инструкции для некоторых аэропортов. Ужесточились метеоминимумы. Авиакомпании провели внеплановые тренинги экипажей: как принимать решения в сложной обстановке, как не поддаваться давлению графика, как второму пилоту жёстко останавливать командира, если тот лезет за грань.
Но главный урок никогда не меняется: правила написаны кровью. Высота принятия решения не совет. Это граница между жизнью и смертью. За ней начинается территория, где законы физики сильнее человеческой воли.
Рейс 9357 разбился не из-за поломки. Не из-за урагана. Не из-за мистики. Он разбился из-за серии маленьких решений, каждое из которых казалось незначительным. Но когда они сложились вместе - выхода не осталось.
Подписывайтесь, если вам интересно, как работает человеческий фактор в авиации. Здесь разбираем не только технику, но и то, что происходит в головах людей на грани жизни и смерти.
Поделитесь материалом и напишите в комментариях: как думаете, что могло бы остановить экипаж в той ситуации? Могли ли они выжить?
Читайте дальше: