Через сорок минут Ангелина уже была в больнице. Она узнала на регистрации, в какой палате лежит сестра, но ее к ней не пустили.
— У нее сейчас капельница, а через пятнадцать минут обход, так что вам туда нельзя! — отрезала медсестра.
Ангелина хотела дождаться врача, но тот, как назло, уехал в другое отделение, поэтому она принялась трясти Владислава, который как раз явился.
— Марьянка сказала тебе не говорить! — отнекивался он.
— Если сейчас не скажешь, я не знаю, что с тобой сделаю! — хоть они почти и не общались, а все-таки, за сестру Ангелина всегда переживала.
— Ну, понимаешь… у нас ведь дом… он…
— Ну, что?
— Сгорел он. Вот. Ну, мы у меня пока живем. А Марьяна, она очень сильно переживала из-за этого. А тут еще… Ай, ладно! Не должен я тебе этого рассказывать! Это наши проблемы! Лишь бы ее поскорее выписала.
— Не поняла. Вы что, без жилья остались? Как это — дом сгорел?
— Ну, вот так! Взял и сгорел! Проводка-то старая была, а тут ливень прошел. Через дырку в крыше, видно затекло и как-то там, пока мы были на работе… В общем, пришли, а оно сгорело!
— Что, дотла прям?
— Ну, нет. Соседка увидела, успели потушить. Но там же все в копоти, воняет. Как там жить теперь? Ну, комната одна сгорела, понимаешь?
Ангелина с ужасом представила себе обугленный родительский дом.
— Так, а с Марьяной что?
— Ну…
— Говори!
— Она не разобралась… Решила, это кореша мои подожгли. Ну и пошла бить там все. Машину побила Володе. Теперь я денег должен кучу…
— А в больнице она почему оказалась?
— Ну. Она же пьяная была, успокоить ее не получалось, она бросалась на всех, кричала. Володя ее толкнул, а она… Упала и покатилась по лестнице…
— Какой ужас!
— Но ты не переживай! Врач сказал, у нее просто сотрясение. Она ничего себе не поломала, так что жить будет. А мне теперь Володе кучу денег надо отдать.
— На твоего Володю надо заявление написать! — взорвалась Ангелина.
— Ты что! Какое заявление! — испугался Владислав. — Ты хоть понимаешь, что она ему машину всю побила, и в доме все побила, и на мать его замахивалась! Да я его самого еле уговорил, чтобы он заявление на Марьянку не писал. Он только потому и согласился, что я пообещал ему все испорченное оплатить. А он знаешь, какую сумму назвал, ой…
Ангелине так и не удалось дождаться врача, чтобы выяснить состояние сестры. Медсестра сказала — жить будет, а об остальном молчала. Пришлось ехать домой и брать с собой Владислава, поскольку деваться ему было некуда.
Еще несколько дней Марьяна пролежала в больнице. Ангелину пустили к сестре, но та не хотела ничего рассказывать, так что Ангелина продолжала пытать Владислава. Врач тоже все время был занят, и состыковаться с ним все никак не получалось.
Выходные кончились, и Ангелина могла навещать сестру только после работы.
От Владислава она узнала, что на сестру взят кредит, по которому за просрочку платежей уже начисляются проценты. Жить им особо негде — надо либо делать нормальный ремонт в квартире Владислава, где ко всему прочему отключена вода (тоже за неуплату), либо восстанавливать родительский дом.
Вся эта ситуация тревожила и раздражала одновременно. С одной стороны, Ангелина понимала, что сестре надо помочь. С другой — у нее абсолютно не было на это времени. Чтобы решить проблемы такого масштаба, следовало взять отпуск и уехать в поселок на несколько недель, чтобы нанять мастеров и проследить за ремонтом дома (вкладывать деньги в имущество Владислава она не собиралась). Но сейчас на кону ее проект. Стоит только на неделю отойти от дел, как коллеги тут же подсуетятся, и у нее не будет и малейшего шанса получить желаемую сумму. А в свете происходящих событий она была ей очень нужна.
И тогда ей в голову пришла хорошая идея.
Подсчитав примерно все расходы, необходимые на восстановление нормальных условий жизни для своей сестры, включая кредит, Ангелина расстроилась. Нужно было расстаться с половиной суммы на счете. Но она собралась с духом: «Это моя сестра! Я должна ей помочь!»
Она позвала Владислава и сообщила, что готова дать нужную сумму:
— На восстановление дома и на то, чтобы закрыть кредит — ясно? С дружком своим разбирайся сам. Не известно еще, что у вас там произошло. Марьяна мне ничего не рассказывает, — Ангелина чувствовала, что Владислав в чем-то ей врет, но выяснить, чего именно это касается, ей не удавалось. — И если я узнаю, что эти деньги достались не Марьяне, не были вложены в дом…
— Да я клянусь тебе, что мы все сделаем! — начал демонстративно креститься Владислав.
С тяжелым сердцем Ангелина поехала в банк и сняла нужную сумму.
— Смотри, не потеряй! — сказала она, вручив пухлый конверт Владиславу. — Я завтра загляну к Марьяне с утра, потому что, скорее всего, допоздна придется посидеть на работе.
Глядя, как Владислав быстрым шагом удаляется по улице с ее деньгами, Ангелина почувствовала, как защемило сердце. Она попыталась отогнать дурные мысли, но они пчелами жужжали в голове.
Чтобы хоть как-то успокоиться, она решила позвонить соседке Марьяны. Тетя Галя жила с ними через улицу. Ангелина очень давно не общалась с ней и даже не знала, жива ли она и не переехала ли в другой поселок.
Тетя Галя трубку не взяла. Больше позвонить Ангелине было некому, а ехать в поселок было невозможно. Из города в их сторону ходил всего один автобус в день, дорога занимала шесть часов в одну сторону. Поэтому она вернулась в офис и с головой погрузилась в разработку нового проекта.
Вечером неожиданно раздался звонок
— Здравствуй, Ангелиночка! Как ты давно не звонила! А я вот, к дочке в соседний поселок ездила — только вернулась, смотрю, твой пропущенный. Что случилось? — услышала Ангелина знакомый голос тети Гали.
— Здравствуйте, тетя Галя! Как я рада вас слышать! Да вот хотела вас кое о чем попросить, но уже передумала.
— О чем?
— Да чтобы вы за Марьяной соей присмотрели. У них там проблемы же, дом сгорел. Так я хотела, чтобы вы присмотрели за ремонтом.
— Какой дом? — удивилась тетя Галя.
— Ну, наш, родительский.
— Ничего не понимаю. Вот он стоит — ничего он не сгорел.
— Как это? — опешила Ангелина.
— Ну, так…У нас в поселке пожаров не было никаких.
— А мне Марьяна….
— Так она же уехала два месяца назад. Сказала, что дом продаст. Ну, с этим своим, сожителем они вместе уехали.
— А куда уехали?
— Да не знаю я. Вроде бы в другую область собирались. У него там родственники какие-то, что ли. Ну, они решили себе там дом купить. Вроде как там жить лучше. Она тут всем рассказывала ходила.
Поговорив с тетей Галей, Ангелина в полной прострации положила трубку.
— Ну Марьяна! — только и сказала она и, бросив все, помчалась в больницу, чтобы застать там сестру.
Но ее ожидал неприятный сюрприз — медсестра сообщила, что Марьяна выписалась еще утром.
— Ну да. Они куда-то очень спешили с мужчиной, который все время к ней ходил. А вот, кстати, доктор — вы можете у него все узнать!
— Наконец-то! — Ангелина кинулась к нему. — Я хочу узнать, что было с моей сестрой! Правда, она уже выписалась. Я все время пыталась с вами встретиться, но не попадала.
— Да, у нас сейчас очень много пациентов, а врачей не хватает. Поэтому приходится заменять коллег в соседнем отделении.
— Так что у нее было? Мне не удалось от нее ничего добиться.
— Алкогольное опьянение и легкое сотрясение мозга, хотя сначала мы думали о другом диагнозе. Ваша сестра симулировала и вводила нас в заблуждение все это время. Она все время называла разные симптомы. Как только мы начинали говорить о выписке, у нее резко ухудшалось состояние, она падала в обморок. Сегодня утром уборщица заметила бутылки со спиртным у нее под кроватью, и мы сразу все поняли. Она тут же собрала вещи и ушла.
Выйдя из больницы, Ангелина едва не плакала. Она пыталась дозвониться сестре или Владиславу, но тщетно — их телефоны были отключены.
Через неделю Ангелина выяснила, что родительский дом продан, и в него заехали новые хозяева. Еще через неделю тетя Галя сообщила, что друзья Владислава рассказывали, что он купил дом в селе в соседней области, и они с Марьяной теперь живут там. На связь сестра так и не вышла.
Ангелина усилием воли решила забыть об этой истории и жить дальше своей жизнью. Ей не удалось выиграть проект, потому что за время всей этой истории сын начальницы отдела — такой же штатный дизайнер, как и она — украл несколько ее идей и презентовал как свои. Ангелина была очень расстроена, но понимала, что это произошло из-за того, что она потеряла осторожность и оставила материалы на столе, а не в сейфе. Денег на то, чтобы открыть свое дело, у нее теперь не хватало.
Но жизнь сделала неожиданный поворот — один из заказчиков, который был в восторге от ее работ, рекомендовал ее своему знакомому, который держал маленькую фирму. Там не хватало людей, а бизнес расширялся. Нужен был начальник креативного отдела. Зарплата была приличной и не зависела от количества продаж. Плюс был шанс со временем стать директором отдельного филиала. Ангелина согласилась, не раздумывая. С сестрой она больше никогда не общалась.
Автор: Одетта
---
---
Оля вьёт гнездо
Оля боялась маму. Ей казалось, что родители больше любят старшую сестренку Настю, фото которой стояло на телевизоре. С карточки смотрела черноглазая девочка в платье с кружевным воротничком. Около портрета лежали дефицитные шоколадные конфеты, пупсики, и еще куча самых лучших на свете мелочей. Брать их строго воспрещалось. Однажды Оля свистнула пару конфет и поиграла с удивительными, мягкими пупсиками. Она никогда не ела таких замечательных конфет и никогда не играла с такими пупсами. Для Оли тоже покупали конфеты, но те были с белой начинкой, хоть и шоколадные сверху, а Олины пупсы – пластмассовые и некрасивые.
Если бы Оля спрятала фантики куда подальше – ничего бы не случилось. Настя, девочка с фотографии, не наябедничала. Но фантики мама сразу заметила.
- Ты воруешь у Насти конфеты? Как тебе не стыдно, гадина ты такая! – кричала и кричала мама.
Она хлестала Олю по щекам, лупила ремнем, и глаза ее под линзами очков казались ужасно большими. В этих глазах не было ни злости, ни ярости, однако руки мамы и слова ее были злыми, каменными, тяжелыми.
Потом Олю не выпускали из комнату неделю. Пожаловаться некому – ни бабушки, ни дедушки у Оли не было. Даже папа не хотел ее защитить. Папа вел себя так, будто Оля стеклянная – просто не замечал. За всю жизнь он с ней перебросился, наверное, только парой фраз. Оля искренне считала, что это нормально: все папы заняты важными делами. Детей воспитывают мамы. И не обижалась. Пока не пошла в первый класс, где увидела, как много девочек из ее класса пришли на день знаний не только с мамами и бабушками, но и с папами.
Папы держали девочек и мальчиков за руку, и нежно с ними беседовали. Оле это показалось странным и даже ненормальным – разве так бывает? Может быть, Олю просто не любят? Ведь Олин папа не был глухонемым – он нежно разговаривал с черноглазой Настей с портрета, дарил ей сладости и фрукты, и не позволял приближаться к телевизору даже на метр.
Девочка Настя не сразу стала жить в портрете, три года назад она была вполне живой девочкой, и тоже пошла в первый класс. Однажды, по дороге из школы, она переходила дорогу, не посмотрела по сторонам и была сбита грузовиком. Потому и переселилась в этот проклятый портрет. Оля ее не помнит. Наверное, маленькая была.
Она вообще плохо помнила то время. Иногда ей снились странные, пугающие сны. Будто Олю обнимает и целует мама, но НЕ ЭТА. Другая. Но почему-то Оля была уверена, что ЭТА – ее настоящая мама. С ней спокойно. Хотя Оля не видела лица настоящей матери, но знала – она красивая, красивее всех.
Снилось, как они стояли на крыше. Небо возвышалось над ними фиолетовым куполом с багровыми ободками вечерней зари. Мамины волосы развевал легкий ветер. Она ничего не говорила, крепко сжимая Олину ладошку в своей руке. Мир вокруг был сказочно прекрасен, и видно было, как где-то вдалеке, за городом, зеркальной ленточкой поблескивала река, а солнце, красное и раскаленное, как спиральки домашнего электрического обогревателя, погружалось за край огромной земли…
Странные сны, странные. После них Оля горько плакала. Но спросить у мамы, что это такое, Оля не могла решиться.
То, что она – чужая девочка, Оля узнала совершенно случайно. . .
. . . дочитать >>