Ангелина с удовольствием положила на накопительный счет в банке еще одну сумму и улыбнулась, когда ей пришло подтверждающее уведомление. Еще чуть-чуть, и ее мечта сбудется. Осталось потерпеть где-то полгода. А если ее проект выиграет на объявленном конкурсе, то дела пойдут еще быстрее! Ведь это значит, что она получит одномоментно больше половины от суммы, что лежит у нее на счету на данный момент — такие конкурсы компания проводит всего раз в два года.
Это казалось почти фантастикой, ведь Ангелина еще ни разу не получала такие огромные деньги. Да, ее зарплата в дизайнерском агентстве считалась неплохой. Она смогла скопить кругленькую сумму. Но ведь на это у нее ушло целых семь лет! Семь лет она пахала как проклятая без полноценных отпусков, беря лишь по неделе раз в полгода. И все потому, что каждый день вне работы — это реальная возможность потерять премию, клиентов, статус в компании, а затем и рабочее место.
Компанию Ангелина не любила всем нутром. Но так уж получилось, что в шестнадцать лет она уехала из дома с единственной целью — выбиться в люди.
Она поступила в колледж, особо ни на что не надеясь в этой жизни. Ей дали место в общежитии, стипендия была крошечной, и выживать в чужом городе поначалу было тяжело. Но и возвращаться домой — не вариант. Там осталась мать, сестра и бабушка, в то время еще ученица начальных классов. Отец спился и умер, но мать это от бутылки не отвратило. В Ангелинином детстве дома часто нечего было есть. Не столько от безденежья, сколько от того, что все, что мать зарабатывала, она крайне непропорционально распределяла в пользу вечных друзей-пьяниц. Если выбор стоял между покупкой булки хлеба и бутылки водки для очередных посиделок, то она, не думая, выбирала второе. А ведь когда-то она была блестящей швеей!
После смерти отца мать стала попрекать Ангелину — старшую из своих дочерей — что она слишком много ест и не работает. Эту пьяную отповедь Ангелина выслушивала всякий раз, как приходилось брать у матери деньги для покупки продуктов в дом. Будучи подростком, она еще не могла работать, но зато на ней держался весь быт и младшая сестра в придачу. Хотя Марьяна вполне могла самостоятельно себя обслуживать, ведение дома все равно на старшей.
Так что, уехав, Ангелина прекрасно понимала, что возвращаться ей некуда. Алкоголизм матери прогрессировал, бабушка, которая пыталась с этим бороться и часто, несмотря на почтенный возраст, помогала внучкам, умерла. В Марьяне — сестре — с возрастом открылся отвратительный характер. Она стала противиться указаниям старшей сестры и все чаще и чаще обижала ее. Ангелина терпела, хотя понимала, что сестра уже не в том возрасте, в котором дети могут обидеть случайно. Нет. Марьяна презирала сестру за то, что она слишком «серая», «правильная» — всего этого она нахваталась от старших подружек, с которыми частенько гуляла во дворе. Молчание старшей лишь подзадоривало младшую и убеждало в собственной безнаказанности.
Однажды, она порезала единственные брюки Ангелины, в которых та ходила в школу. Было холодно, пришлось надеть джинсы. За это в школе ее заставили убирать в столовой после уроков — в качестве наказания за нарушение дисциплины. Марьяна надменно смотрела на сестру, поздно вернувшуюся со школы, но та снова никак не отреагировала. У нее не было сил кричать на младшую или объяснять что-то. Надо было попросить у матери денег на новые брюки, но та снова пила в соседнем дворе в компании собутыльников.
Вспоминая об этом сейчас, по дороге в свою скромную квартиру, Ангелина вздрогнула. Не повезло ей с детством, чего уж там.
С тех пор все поменялось. После обучения в колледже Ангелина поступила в университет. Это позволяло жить в общежитии. Но после получения диплома — иди на все четыре стороны. Тогда Ангелина и вспомнила, что мать в пьяном угаре ругалась на покойницу-бабушку, что та переписала на Ангелину домик.
«Домик» представлял собой покосившуюся избу с небольшим участком, где Ангелина провела часто бывала в детстве. Выставив его на продажу, она испытывала странное чувство печали, словно ей предстояло расстаться с чем-то родным. Но понимала, что другого выхода нет. Снимать квартиру в городе — очень дорого, а оставаться в поселке — означало снова окунуться в весь этот ужас. Марьяна подросла и вовсю гуляла, не планируя учиться дальше, сколько ни читай нотаций. Мать продолжала пить.
За домик Ангелина выручила небольшую сумму — ее едва хватило, чтобы купить крошечную квартиру на окраине города, в очень плохом состоянии. Но Ангелина не сомневалась, что поступила правильно. В городе были хоть какие-то перспективы. Да и ей хотелось оказаться подальше от всего этого ужаса.
Работа тоже нашлась — помогла университетская служба трудоустройства. Компания была крупной, и Ангелина, не раздумывая, согласилась. Директору понравился ее выпускной проект.
Но очень скоро Ангелина поняла, что серьезно ошиблась. Коллектив только внешне был дружным, зарплаты — только для некоторых высокими. Да, считаться их сотрудниками было престижно. Но, вопреки громким заявлениям и корпоративной этике, вся компания представляла собой огромный серпентарий, где удержаться на рабочем месте можно было только двумя способами: либо ни с кем не общаться и никому не мешать, либо подсиживать коллег. Ангелина выбрала первое.
Для начинающих специалистов у них была система стимулирования. В целом, полная страховка, регулярные выплаты и возможность иногда получать премии были теми преимуществами, ради которых она и осталась. Кроме того, мало кто еще в городе готов был взять специалиста без опыта. Так что крутить носом возможности не было.
Семь лет Ангелина работала почти без отдыха. Проекты штатных дизайнеров продавались за огромные деньги. Но за каждый выкупленный проект полагалось только десять процентов в качестве премии к основной — минимальной — зарплате. Ангелине везло — ее проекты в основном выкупали, и она поняла, что обладает определенным талантом. Но коллегам это очень не нравилось. Хотя Ангелина и не двигалась по карьерной лестнице, оставаясь штатным дизайнером, ей все завидовали. Она держала в тайне размер своей зарплаты и тщательно следила, чтобы ее разработки никто не украл. Только жить в такой атмосфере было тягостно.
Потому она и откладывала каждую копейку — чтобы осуществить свою мечту. Она хотела открыть свою собственную дизайнерскую фирму. Пусть и маленькую, но чтобы можно было работать спокойно, не опасаясь, что однажды тебя подставят.
Дождавшись редкого выходного, Ангелина как следует выспалась и отправилась гулять по городу. Но не бесцельно, а чтобы присмотреть помещение под будущую фирму.
Она уже все узнала. Скопленных ею денег хватало на взнос в качестве первоначального капитала, чтобы оплатить аренду на полгода, купить дешевенькое оборудование и программы и оплатить оформление документов. Должно было еще чуть-чуть остаться для подстраховки. Вдохновленная финансовым успехом, она с удовольствием прошлась по городу и даже позволила себе выпить кофе в кафе.
Когда прогулка подходила к концу, вдруг раздался телефонный звонок. Ангелина поморщилась — звонила сестра.
С Марьяной они общались плохо, а после смерти матери вообще созванивались раз в полгода. Когда Ангелина пыталась позвонить, Марьяна обычно не брала трубку. Зато перезванивала сама, когда ей что-нибудь требовалось. Вот и теперь она наверняка звонила не просто так.
— Алло, — нехотя ответила Ангелина, но вместо голоса сестры услышала в трубке Владислава.
— Алло, Ангелина! Наконец-то я дозвонился!
— Что значит «наконец-то»? Я вообще-то всегда на связи! — мгновенно нахамила та в ответ.
Она терпеть не могла Влада — сожителя Марьяны. Во многом потому, что он напоминал их собственного отца. Тоже любил выпить, вечно оставался без работы и вообще ни к чему в жизни не стремился. Марьяна в этом смысле, по мнению Ангелины, пошла по стопам матери. Мало того, что долгое время жила то с одним, то с другим, не в силах остановиться и прекратить вечную драму личной жизни, так еще и остановила свой выбор в итоге на худшем из ухажеров.
— Слушай, тут такое дело… я на вокзале в твоем городе, но мне идти некуда. Можно я к тебе приду пожить? — проигнорировал ее замечание Владислав.
— С чего бы это вдруг? Нет!
— Ну мне реально больше некого попросить! Я же тут никого не знаю!
— А мне какое дело? Ты же приехал сюда за чем-то, вот и решай проблему с жильем сам!
— Да я Марьянку привез!
— Куда привез? — насторожилась Ангелина.
— В больницу. Кореш мой помог ее довезти. У нас-то сама знаешь, какая больница. Там ей не помогут. Только она-то там теперь, а мне сказали, что в палате с ней остаться нельзя, и выгнали.
— Марьяна в больнице? Что случилось?
— Да тут это… Ну, короче…
— Да не мямли! Скажи что произошло? В какой она больнице? — Владислав назвал номер.
— Я сейчас приеду туда, и ты приезжай — расскажешь, что произошло!
Автор: Одетта
---
---
Янтарные бусы
– Зинка, совесть у тебя есть? – Чубкина, руки в боки, ноги на ширине плеч, раззявила варежку, хрен заткнешь, – я тебя спрашиваю, морда ты помойная? А? Глаза твои бесстыжие, напаскудила, и в сторону? Я не я, и лошадь не моя? А ну, спускайся! Спускайся, я тебе говорю.
Зинка сидела на крыше. Как она туда забралась, и сама не помнит. Но от Чубкиной Людки и в космос улетишь, не заметишь. Страху эта бабенка нагнать может. У нее не заржавеет. С крыши Чубкина кажется не такой уж и большой: кругленький колобок в халате. Но это – оптический обман: у Чубкиной гренадерский рост, и весит Чубкина, как хороший бегемот.
«И угораздило меня… - нервно думает Зинка, - Теперь век на крыше сидеть буду».
Ее раздражало, что Чубкина орала на всю ивановскую, позоря несчастную Зинку. Хотя чего тут такого удивительного? Зинка опозорена на весь поселок не раз и не два. Зинка – первый враг супружеского счастья, кошка блудная. Так ее величают в Коромыслах, большом селе Вологодской области. Зинку занесли сюда жизненные обстоятельства, о которых она предпочитала молчать.
Зинка задолжала кое-кому очень много рублей. Пришлось продавать квартиру. Дяди в кожаных куртках попались гуманные. В чистое поле ее не выгнали, отправили Зинку в село, в домик о трех окнах и дряхлой печке – живи, радуйся, и не говори, что плохо с тобой поступили. Пожалели тебя, Зинка, ибо ты – женского полу, хоть и непутевая. Так что можешь дальше небо коптить и местных баб с ума сводить. Это твое личное дело, и дядей не касается, тем более, что натешились тобой дяди вдоволь! Скажи спасибо, что не продали Суренчику – сидела (лежала, точнее) бы у него, пока не подохла.
Зинка коптила и сводила с ума. Местный участковый Курочкин зачастил в храм, где задавал один и тот же вопрос:
- За что? Чем я провинился, Господи?
Господь молчал, сурово взирая с иконы на Курочкина, словно намекал Курочкину на всякие блудные мыслишки, которые тоже гуляли в круглой Курочкинской голове. А все из-за Зинки, так ее растак, заразу. Мало того, что мужичье в штабеля перед Зинкой укладывалось, так и Курочкин, между прочим, уважаемый всеми человек, закосил глазами и носом заводил. Сил не было держаться – Зинка манила и кружила несчастную Курочкинскую башку.
Дело в том, что Зинка уродилась на свет писаной красавицей. Джоли отдыхает, короче. Все, ну буквально все в ней было образцом гармонии и совершенства. И зеленые глаза, и брови, и алчные, зовущие к поцелую губы, и высокая грудь, и тоненькая, тоненькая талия, как у Анжелики на пиратском рынке. И вот это создание, достойное кисти Ботичелли, родилось в простой рабочей семье! Папка с мамкой и рядом не стояли. Обыкновенные вологодские физиономии, носики картошкой, глаза пуговицами и щербатые рты.
Папка Зинки всю жизнь потом жену травил:
- Не мое, - говорил, - изделие! Где, - говорил, - сработала? . . .
. . . дочитать >>