Все началось, конечно, не с девясила. Все началось с того, что Игорь, ее муж, любил свою маму больше, чем собственное спокойствие. Или, что еще хуже, больше, чем свою жену.
Светлана сидела на кухне. Полвторого ночи. В горле — осколки стекла. За окном — фонарь, давящий своей желтой лампой. А в соседней комнате — жар. Жар, который не должен был подняться!
Их младший, Петечка, всего четыре года, лежал с гриппом. Врач, молодой парень, серьезный, прописал антивирусное, спрей, вот это все, дорогое, но эффективное. Света купила, выложила ползарплаты, вздохнула. Главное — сыну легче.
Игорь в это время был в командировке. И, конечно, Лидия Петровна тут как тут. Пришла «помогать». А помогать у нее означало — контролировать и ломать.
Светлана, вернувшись с работы, сразу к сыну. Гладит лобик — горячий. Меряет температуру — 39,5!
— Петь, милый, сейчас выпьем лекарство, — шепчет Света, тянется к аптечке. Аптечка открыта. На месте, где стояли новые блистеры, — пустота!
Вместо них — какая-то мутная, темная склянка с этикеткой от руки: «Девясил. От кашля».
Сердце — вниз, в желудок.
— Мама, — она вышла в гостиную, где свекровь смотрела сериал про ментов с таким видом, будто ей сейчас премию за спасение человечества дадут. — Мама, где лекарства Пети?
Лидия Петровна даже бровью не повела. Даже не повернулась!
— Выбросила, Светочка. Выбросила! Ты что, мать, с ума сошла, сыночку химией травить? Это же яд!
— Это врач прописал! У него температура! Вы что наделали?! — Света уже не кричала, она выла.
И тут свекровь выключила телек и повернулась. Спокойно так, снисходительно, как царица к холопке:
— Ой, перестань истерику, Светочка. Мой Игорек вырос на девясиле, и твой вырастет! Это же натуральное, народное. А вот твои эти... таблетки, иностранные — они только печень садят. И вообще! — Она выдержала паузу, наслаждаясь моментом. — Я тебя в семью приняла, будь благодарна, что помогаю! А то все сама-сама, не справишься.
Светлана стояла, дрожа. Приняла в семью! Словно она котенок, подобранный с помойки, а не законная жена и мать. А сын тем временем горит.
— Знаете что, Лидия Петровна? Вы сейчас же уходите! И если с Петей что-то случится, — я этого вам НЕ ПРОЩУ! — Слова звенели, как лопнувшие струны.
Свекровь встала. Окинула ее взглядом, полным презрения.
— Что-то случится? А что случится? Истеричка! Я же мать Игоря, имею право! Что ты ему потом скажешь? — Она уже стояла у дверей, в пальто, но последнее слово было за ней. — Запомни, девочка. Незаменимых нет!
***
Игорь прилетал через два дня. Температура у Пети стабилизировалась только под утро, после того, как Света, побегав ночью по аптекам, купила все заново. Утром, от усталости и обиды, она написала мужу одно сообщение: «Мама выбросила лекарства Пети. Он горел. Ты должен выбрать: я и дети, или она».
Светлана ждала. Два дня ждала. Ждала справедливости, ждала защиты, ждала мужа. Он приехал. Уставший, с подарками. И молчаливый.
А на следующий день Лидия Петровна пришла снова... И уже не одна.
***
Игорь зашел на кухню, когда она вскипятила чайник. Выглядел виноватым. Нет, не так. Он выглядел уставшим от того, что ему надо быть виноватым.
Светлана положила перед ним телефон. На экране — ее сообщение: «Он горел. Ты должен выбрать: я и дети, или она».
— Ну? Ты два дня молчал. Как ты мог? — Света говорила тихо, но каждое слово было тяжелым, как чугунное ядро.
Игорь налил себе чай. Его плечи опустились.
— Света, ну что я могу сделать? Я ей позвонил, да. Она сказала, что ты истеришь. Что ты... — он запнулся. — Что ты ей нахамила. Это же мама. Ей плохо, она нервничает. Она беспокоится за внука.
— БЕСПОКОИТСЯ?! — Света взорвалась. — Она ВЫБРОСИЛА лекарства! Она подвергла опасности нашего ребенка! Ты это понимаешь?! И ты... ты говоришь мне: «ну это же мама»?!
Игорь опустил взгляд.
— Понимаешь, это сложно. Она же вложила в меня все.
Вложила в него ВСЕ. А в нее? В их семью? Только чувство вечного долга и неполноценности.
***
На следующий день, как и было предсказано, Лидия Петровна заявилась. И да, не одна. С ней был мужчина в строгом костюме с пухлым портфелем. Юрист. Сюрприз.
— Светочка, я пришла поговорить. А то ты вчера, конечно, себя повела... как на базаре! Игорь ничего не объяснил?
Светлана молчала, сжимая кулаки. Игорь стоял в дверном проеме. Снова не с ней.
— Ну что ж. Раз ты не понимаешь доброго слова и помощи, — свекровь кивнула юристу.
Тот, как робот, начал:
— Светлана Игоревна. Я представляю интересы Лидии Петровны. Вы проживаете в квартире, которая является исключительно ее собственностью.
БАМ. Грохот. Светлана не могла дышать.
— Что? — выдавила она. — Какая собственность? Мы тут семь лет живем! Это же наша первая квартира, Игорь оформлял!
Игорь, наконец, зашевелился. Но только для того, чтобы пробормотать:
— Мы... мы оформили ее на маму. Давно. Так надежнее. Она же говорила, что мало ли что, и чтобы ты... ну, ты не претендовала...
Вот она, правда. Холодная, липкая, как ночной кошмар. Все эти годы они жили на птичьих правах. Жили в ловушке, которую они с мамочкой построили вдвоем. Мужчина, который, оказывается, с самого начала не считал ее полноправным членом семьи, а скорее — временной гостьей.
Лидия Петровна улыбнулась. Улыбка была жестокой и триумфальной:
— Вот видишь, Светочка? Я тебя в семью приняла, но ты не оправдала! А ты, неблагодарная, еще и на моего сына наезжаешь. Так что. У тебя есть две недели. Или ты извиняешься передо мной, приносишь мне этот... девясил, который я тебе оставила, и больше никогда не перечишь. Либо освобождай площадь!
Она поджала губы, а юрист уже протягивал Светлане документы — официальное уведомление.
— Незаменимых нет! Игорь может найти ту, которая будет уважать его мать! — Это был ультиматум.
Светлана посмотрела на Игоря. Он опустил голову. Он выбрал. Выбрал маму и бетонные стены.
Света почувствовала, что ее терпение, вот эта тоненькая ниточка, которую она плела семь лет, окончательно порвалась. Все. Хватит.
— Хорошо, Лидия Петровна, — голос у Светланы стал стальным. — Я вас поняла.
Светлана взяла уведомление. Вот эту бумажку, которая должна была выбросить ее и детей на улицу. Посмотрела на роспись Игоря, где он, по сути, соглашался с тем, что она и дети — лишь временный балласт.
— Две недели, говорите? — голос ее дрожал, но не от страха, а от холодной ярости. — Хорошо. Я освобожу вашу «собственность», Лидия Петровна.
Она сложила бумагу. Юрист заулыбался, свекровь разгладила несуществующие складки на юбке — победа!
— Но, — продолжила Света, глядя прямо в глаза Игорю, впервые без любви, только с болью и отвращением. — Но вы ошиблись в одном, Игорь. Ты думал, что я буду тихо плакать и просить прощения, как ты привык?
Игорь вздрогнул.
— Нет. Я опубликую ваш ультиматум. И пусть все знают, какой ты сын и какой ты муж. И пусть все знают, что это за семья, которая прикрывает бесчеловечность фразой: «Я тебя в семью приняла».
Лидия Петровна рассмеялась. Громко. Надменно.
— Ты, истеричка, кому ты интересна? Да еще и с этими выдумками про девясил!
— А вот это мы проверим. — Света прошла мимо них и, не заходя в детскую, собрала пакет вещей для Пети. Действовать надо было быстро.
***
Светлана уехала в тот же день к подруге, в другой конец города. Но ее настоящая работа началась вечером.
Она зашла в свою самую популярную соцсеть. Заголовок был простой, как выстрел: «История о том, как свекровь выбросила лекарства больного ребенка и выгнала нас на улицу».
Дальше она вложила все:
- Скан того самого уведомления о выселении.
- Фотографию склянки с девясилом.
- Самое главное — фото чека на дорогие антивирусные препараты, которые она купила в первый раз, и чек на те, которые покупала ночью, после свекровиного «спасения».
И приписала в конце, обращаясь к тысячам женщин: «— Я тебя в семью приняла, будь благодарна! Запомните эту фразу, девочки. Это не благодарность. Это ЛОВУШКА».
Эффект был мгновенным! Пост взорвался. Тысячи репостов. Комментарии, полные ярости. Женщины узнавали себя, своих свекровей, своих пассивных мужей.
***
Лидия Петровна была крупным руководителем в местном отделении пенсионного фонда и очень гордилась своей репутацией «почтенной и мудрой дамы». А Игорь работал в крупной региональной строительной фирме, которая дорожила своим имиджем семейной компании.
К утру гнев читателей дошел до руководства обоих.
Игоря вызвал босс.
— Игорь, что это? — на мониторе — скриншот поста Светланы. — Мы строим семейное жилье! А твой семейный конфликт — это позор для репутации! Твой крупный контракт, который ты вел... забираем. Не хватало нам, чтобы нас связывали с человеком, выгоняющим детей на улицу.
Игорь примчался к Свете. Он был бледный, с глазами, полными паники.
— Света! Ты что наделала?! Ты лишила меня работы! Мы... мы все потеряли!
Светлана спокойно сидела на стуле в своей маленькой комнате у подруги.
— Ты сам все потерял, Игорь. Ты выбрал. Ты выбрал маму и ее стены. Я же предупреждала.
Игорь, сломленный, поехал к матери.
А вот там был ад. Лидию Петровну временно отстранили от должности, пока «скандал не уляжется». У нее был нервный срыв. Она кричала на Игоря, что он виноват, что он «выбрал не ту бабу»!
Света не вернулась. Она подала на развод, зафиксировав факт угроз и выселения.
А через месяц, когда она уже нашла новую работу и начала снимать свою, пусть маленькую, но СВОЮ квартиру, ей позвонил Игорь.
— Света, пожалуйста, вернись. Мама... она не справляется. Тут кошмар. Я готов... я готов все исправить.
— Нет, Игорь. — Светлана посмотрела в окно на солнечный двор, где играли ее Петя. Он был спокоен. — Спасибо, что вы приняли меня в свою семью. Но я выбрала СВОЮ. И там нет места ни для девясила, ни для ультиматумов.
Она положила трубку. Свобода пахла свежестью и справедливостью.