Сентябрь в этом году выдался на редкость дождливым. Небо, затянутое серой пеленой, казалось, опустилось прямо на крыши домов коттеджного поселка, где Марина и Андрей жили уже третий год. Марина стояла у панорамного окна в гостиной, держа в руках чашку с горячим травяным чаем, и смотрела, как капли стекают по стеклу, размывая очертания ухоженного сада.
Этот дом был их крепостью, их выстраданной мечтой. Десять лет они с мужем работали без отпусков, экономили на всем, жили в тесной «двушке» с вечно шумящими соседями, чтобы однажды переступить порог собственного просторного жилья. Марина помнила каждую плитку, уложенную здесь, каждый выбранный оттенок обоев. Она вложила в эти стены не просто деньги — она вложила душу. Здесь царили идеальный порядок и тишина, которую Марина ценила превыше всего.
Тишину нарушил звонок в дверь. Резкий, требовательный, он заставил Марину вздрогнуть и едва не расплескать чай. Она никого не ждала. Андрей был на работе, друзья обычно предупреждали заранее.
На пороге стояли мама, Галина Петровна, и младшая сестра Света. Вид у обеих был торжественный и немного возбужденный. Света, в ярко-розовом пальто, которое ей совсем не шло, держала в руках торт в пластиковой упаковке, а мама сжимала объемную сумку.
— Ну, чего застыла? Встречай гостей! — зычно скомандовала Галина Петровна, по-хозяйски отодвигая дочь плечом и проходя в прихожую.
— Привет, мам. Привет, Свет. А вы… какими судьбами? — Марина растерянно закрыла дверь, чувствуя, как уютный кокон ее одиночества разрывается в клочья.
— По делу, Мариночка, по очень важному делу! — мама уже стягивала сапоги, не особо заботясь о том, куда их поставить. Грязная подошва оставила след на светлом коврике. Марина мысленно вздохнула, но промолчала.
На кухне, пока закипал чайник, Света вертелась на стуле, осматривая новые шторы.
— Классные, — оценила она. — Дорогие небось? А у меня все руки не доходят в съемной квартире уют навести. Да и зачем? Все равно не свое.
— Вот именно! — подхватила мама, нарезая торт огромными кусками. — Светочка у нас птица вольная, пока своего гнезда нет. Но это, Бог даст, скоро изменится. Правда, доча?
Света зарделась и хихикнула, уткнувшись в телефон. Марина насторожилась. Этот тон матери она знала прекрасно: елейный, с нотками торжества, он обычно предвещал, что от Марины что-то потребуется. Причем что-то существенное.
— У Светочки радость, — торжественно объявила Галина Петровна, отхлебывая чай. — Игорь ей предложение сделал!
— Да ты что? — искренне удивилась Марина. — Поздравляю! Это тот Игорь, который… ну, который без работы полгода сидел?
— Ой, ну вечно ты, Марина, язвить начинаешь! — поморщилась сестра. — Не сидел, а искал себя. Сейчас он устроился, между прочим. Охранником в супермаркете. График удобный, сутки через трое.
— Главное, что человек хороший, — отрезала мама. — Любит ее. А деньги — дело наживное. Не всем же, как тебе, за бизнесменов выходить и на всем готовом жить.
Марина проглотила обиду. Андрей был обычным инженером, когда они поженились, и свой бизнес поднимал с нуля, ночуя в гараже и офисе, а она вела всю бухгалтерию и мыла полы в их первом кабинете, чтобы не тратиться на уборщицу. Но для мамы эта часть истории всегда оставалась за кадром. Для нее Марине «просто повезло».
— Так вот, — продолжила Галина Петровна, отодвигая пустую тарелку. — Свадьбу решили играть в следующем месяце. Двадцатого числа.
— Так скоро? — удивилась Марина. — А успеете подготовиться? Заявление подали?
— Подали, подали. У Игоря там связи какие-то, ускорили процесс. Только вот проблема, Марин… С деньгами у молодых сейчас туго. Сама понимаешь, только на ноги встают. А отметить хочется по-человечески. Родню позвать, друзей. Это же память на всю жизнь! Первый брак все-таки!
— Второй, мам, — тихо поправила Марина. Первый брак Светы продлился полгода и закончился битьем посуды и разделом кота.
— Тот не считается, там ошибка молодости была! — отмахнулась мать. — В общем, мы тут посчитали рестораны… Цены — грабеж средь бела дня! За одного человека пять тысяч просят, и это без алкоголя! А у нас гостей человек сорок намечается. Игорь — парень компанейский, у него родни много.
Марина начала догадываться, к чему идет разговор. Внутри все сжалось в тугой узел. Она посмотрела на сестру. Та сидела с невинным видом, ковыряя ложечкой кремовую розочку.
— И что вы решили? Кредит брать? — осторожно спросила Марина.
— Какой кредит?! — всплеснула руками мама. — Им и так жить не на что, ипотеку брать собираются. Зачем в долги лезть? Мы подумали… У тебя же дом огромный. Гостиная — хоть танцуй. Кухня оборудована. Участок красивый, можно фотосессию сделать прямо у туй.
Марина застыла с чашкой у рта. В комнате повисла звенящая тишина. Слышно было только, как тикают часы на стене и как Света прихлебывает чай.
— Мам, ты это сейчас о чем? — медленно спросила Марина.
— Ну как о чем? — Галина Петровна улыбнулась так, словно предлагала гениальный план спасения человечества. — Свадьбу сыграем у вас! Места полно, посуда есть, стулья у соседей попросим, если не хватит. Продукты купим на оптовом рынке, я сама холодцы наварю, салаты накрошу. Света с подружками поможет. Дешево и сердито, и по-семейному!
Марина поставила чашку на стол. Керамика стукнула о дерево слишком громко.
— Нет, — сказала она.
— Что «нет»? — не поняла мама.
— Нет, свадьбы у нас не будет.
Света перестала жевать. Мама нахмурилась, и ее лицо начало покрываться красными пятнами — верный признак надвигающейся бури.
— Это почему же? Тебе что, жалко? Для родной сестры места жалко?
— Мама, это не просто «место». Это мой дом. Мы с Андреем здесь живем, отдыхаем. Сорок человек гостей? Ты представляешь, что это такое? Это грязь, шум, пьяные разговоры, испорченный газон. У нас белый ковролин в гостиной, мама!
— Так мы пленкой застелем! — встряла Света. — Марин, ну ты чего, правда? Мы же аккуратно. Только посидим, потанцуем немного и все. Игорь сказал, что музыку сам организует, у него друг диджей.
— Диджей? — Марина нервно усмехнулась. — В коттеджном поселке? У нас тут режим тишины после десяти вечера. Соседи полицию вызовут через полчаса.
— Договоришься! — отрезала Галина Петровна. — Ты с соседями дружишь, поймут. Дело-то житейское, свадьба! Марина, не будь эгоисткой. Сестре помощь нужна. Она, может, единственный раз замуж выходит по любви! А ты… зажралась ты в своем дворце, вот что я тебе скажу. Забыла, как мы тебя растили, как я ночей не спала?
Началось. Тяжелая артиллерия в виде сыновьего (в данном случае дочернего) долга. Марина знала этот сценарий наизусть. Сейчас ей припомнят все: и музыкальную школу, и купленное в девяностом году пальто, и то, что она в детстве болела ангиной.
— Мама, я не забыла. Но это не значит, что я должна превращать свой дом в банкетный зал. Есть кафе попроще, есть столовые, можно на природе шашлыки пожарить, в конце концов. Снять турбазу.
— Турбаза — это не солидно! — заявила Света. — Я хочу красивое платье, хочу спускаться по лестнице, как принцесса. У тебя лестница красивая, кованая. Я уже представила, как Игорь меня внизу ждет с букетом.
— А я представила, как сорок человек в уличной обуви топчут мой паркет, — жестко сказала Марина. — И как потом я неделю буду выгребать салаты из углов и чинить сантехнику. Нет. Тема закрыта.
Галина Петровна встала. Она была невысокой, но в гневе казалась великаншей.
— Вот, значит, как? Родную мать и сестру на порог не пускаешь? Мы к тебе с душой, а ты… Хорошо же ты устроилась, Марина. Богатая, гордая. Смотри, как бы жизнь тебя не проучила.
— Мам, не начинай шантаж. Приходите в гости — всегда рада. Но свадьба — это мероприятие. Это работа, нервы и ответственность. Я не хочу брать это на себя.
— А мы тебя и не просим работать! — воскликнула Света. — Мы сами все сделаем! Тебе только ключи дать и не мешать. Ну и, может, комнату нам выделить.
Марина поперхнулась воздухом.
— Какую комнату?
— Ну… для новобрачных, — Света потупила глазки, но в них плясали хитрые искорки. — Куда нам после свадьбы ехать? В съемную «однушку» к Игорю? Там обои отваливаются. А у вас гостевая спальня с такой кроватью шикарной… Мы бы переночевали, а утром уехали. Романтика же!
И тут Марину прорвало. Вся накопившаяся усталость от их потребительского отношения, от вечных упреков, от того, что ее воспринимают только как ресурс, выплеснулась наружу. Она посмотрела на сестру, на мать, и произнесла ту самую фразу, которая вертелась у нее на языке с самого начала разговора:
— Ты серьезно? Свадьба сестры у нас? Может, мне ещё и первую брачную ночь им проконтролировать? Свечку подержать, советы давать?
Света открыла рот от возмущения. Галина Петровна побагровела до корней волос.
— Как ты смеешь так пошлить при матери! — взвизгнула она.
— А как вы смеете такое предлагать? — Марина тоже повысила голос, что случалось с ней крайне редко. — Вы хотите устроить попойку в моем доме, превратить его в проходной двор, да еще и устроить брачное ложе в моей гостевой? Вы вообще границы видите?
— Мы семья! — рявкнула мама.
— Семья — это когда уважают друг друга, а не используют!
— Пойдем, Света, — Галина Петровна схватила сумку. — Нам тут не рады. Подавись своим домом, куркулиха! Ноги моей здесь больше не будет!
Они вылетели из дома как пробки из бутылки шампанского. Дверь хлопнула так, что зазвенели стекла в буфете. Марина осталась стоять посреди гостиной, чувствуя, как дрожат руки.
Вечером, когда вернулся Андрей, она все еще не могла успокоиться. Муж нашел ее на кухне — она остервенело натирала и без того чистую плиту.
— Эй, полегче, эмаль сотрешь, — мягко сказал он, обнимая ее сзади. — Что случилось? Глаза на мокром месте.
Марина рассказала. Андрей слушал молча, только иногда удивленно поднимал брови. Он был человеком спокойным, рассудительным и старался не влезать в женские разборки, но тещу знал хорошо.
— Ну, ты все правильно сказала, — резюмировал он, когда Марина выдохнула. — Это уже перебор. Свадьба на сорок человек в частном доме — это катастрофа. Я помню, как мы новоселье отмечали, было двенадцать человек, и мы потом два дня убирались. А тут…
— Они обиделись, Андрей. Мама сказала, ноги ее здесь не будет.
— Остынут, — махнул рукой муж. — Им сейчас не до обид, им площадку искать надо. Бесплатную. А таких, кроме нашей, нет. Так что готовься ко второму раунду.
Андрей оказался прав. Тишина продлилась ровно три дня. На четвертый позвонила мама. Голос у нее был слабый, страдальческий — она мастерски умела включать «умирающего лебедя».
— Марина… У меня давление двести. Сердце колет. Ты меня в могилу сведешь своей черствостью.
— Мам, вызови скорую, если плохо, — спокойно ответила Марина, наученная горьким опытом. Раньше она срывалась и летела через весь город с лекарствами, чтобы обнаружить маму смотрящей сериал и пьющей чай с вареньем.
— Не нужна мне скорая, мне внимание дочери нужно! Мы тут со Светой все обсудили… Ладно, ты права. Сорок человек — это много. Мы сократим список. Будут только самые близкие. Человек двадцать. И никаких диджеев, просто магнитофон поставим. Тихонько посидим, поужинаем и разойдемся. Ну пожалуйста, доченька! Света плачет третий день, денег нет, а отменять свадьбу позорно — уже всем растрезвонили. Выручай. Ты же старшая, ты же мудрая.
И Марина, проклятая совесть, дрогнула. Чувство вины, взращиваемое годами, подняло голову. В конце концов, двадцать человек — это не сорок. Если все грамотно организовать, накрыть стол на террасе, закрыть вход на второй этаж… Может, и правда обойдется?
— Хорошо, мам, — выдохнула она, чувствуя, как совершает ошибку. — Но с условиями. Жесткими.
— Конечно-конечно! Любые условия! — голос мамы мгновенно стал бодрым и здоровым.
— Первое: никаких ночевок. В 23:00 все уезжают. Второе: готовка на вас, но не на моей кухне. Привозите все готовое. Я не буду стоять у плиты. Третье: если что-то сломают или разобьют — Игорь платит. И четвертое: в дом заходить только в туалет и в гостиную. Спальни закрыты.
— Договорились! Ой, спасибо, доченька! Ты настоящая сестра! Я Свете сейчас обрадую!
Положив трубку, Марина посмотрела на мужа. Андрей покачал головой.
— Зря ты это. Дай палец — руку откусят.
— Я справлюсь, — неуверенно сказала Марина. — Я буду все контролировать.
Подготовка началась. Точнее, начался хаос. Света приезжала почти каждый день. То ей нужно было измерить ширину арки для шариков, то посмотреть, как падает свет для фото. Она ходила по дому в уличных кроссовках, несмотря на просьбы переобуться, и везде совала свой нос.
— Ой, а этот комод нам мешать будет, давай его в гараж вынесем? — заявляла она.
— Комод весит сто килограммов, и он останется здесь, — рычала Марина.
— Ну ладно. А вот этот фикус надо убрать, он в кадр не вписывается. И вообще, Марин, у тебя тут слишком все… стерильное. Надо добавить веселья!
За неделю до свадьбы приехал Игорь, жених. Марина видела его пару раз мельком. Это был высокий, сутулый парень с бегающими глазками и манерами «своего в доску». Он сразу же полез в холодильник за пивом, даже не спросив разрешения.
— Норм хата, — оценил он, развалившись на диване. — Слыш, Марин, а баньку можно будет растопить? Мужики захотят попариться под конец.
— Нет, — отрезала Марина. — Бани не будет. Это свадьба, а не мальчишник.
— Да ладно тебе, че ты такая напряжная? Родня же! — Игорь хлопнул ее по плечу.
Марину передернуло. Она пошла в ванную и долго мыла руки, словно пытаясь смыть это фамильярное прикосновение. Ей становилось физически плохо от присутствия этих людей в ее пространстве. Дом, ее любимый дом, словно сжался и потускнел, чувствуя вторжение чужаков.
День «Х» приближался. Марина взяла отгулы на работе, чтобы подготовить дом. Она убрала все ценные вещи, застелила ковры, закрыла на ключ кабинет мужа и их спальню. Андрей мрачно наблюдал за этим, называя происходящее «подготовкой к осаде».
Накануне свадьбы, в пятницу вечером, приехала мама. С сумками.
— Я решила переночевать у вас, — заявила она. — Чтобы с утра начать накрывать. Салаты в контейнерах, горячее я завтра в духовке разогрею.
— Мам, мы же договаривались — все готовое! — простонала Марина.
— Так оно готовое, просто разогреть надо! Не холодное же людям есть! И потом, надо столы расставить.
Вечер прошел в суете. Мама командовала парадом, переставляла стулья, критиковала Маринины скатерти («слишком бледные, как в больнице») и пыталась учить Андрея, как правильно вешать гирлянду.
Утром субботы начался ад.
К десяти утра приехала Света с парикмахером и визажистом. Они оккупировали гостиную, разложив тонны косметики и лаков на кофейном столике. Запах лака для волос смешался с запахом жареной курицы, которую мама все-таки решила «немного подрумянить» на сковороде, забрызгав жиром только что вымытый фартук кухни.
— Марина, где у тебя удлинитель? Марина, дай вазу! Марина, почему у тебя нет красных салфеток? — неслось со всех сторон.
Марина бегала как заведенная, пытаясь спасти свое имущество и одновременно угодить «невесте», у которой началась истерика из-за сломанного ногтя.
К двум часам начали съезжаться гости. Обещанные «двадцать самых близких» чудесным образом трансформировались в тридцать пять разношерстных личностей. Приехали тетки из деревни, друзья Игоря с лицами, не обезображенными интеллектом, какие-то дети, которые тут же начали носиться по лестнице.
— Мам, ты говорила двадцать! — прошипела Марина, зажав мать в углу кухни.
— Ну не могла же я отказать тете Вале! Она специально из Саратова приехала! И Петровы обиделись бы. Да ладно тебе, места всем хватит. Тащи табуретки!
Началось застолье. Крики «Горько!», тосты, звон бокалов. Игорь, уже изрядно подвыпивший, пытался шутить, и шутки его были ниже пояса. Гости ржали. Андрей сидел во главе стола с каменным лицом, стараясь быстрее доесть и уйти на террасу.
Марина не ела. Она следила. Следила, чтобы никто не пролил вино на диван, чтобы дети не разбили вазу, чтобы пьяный дядя Коля не курил прямо в зале. Она чувствовала себя не хозяйкой, не сестрой невесты, а надзирателем в колонии строгого режима.
Около шести вечера случилось то, чего Марина боялась больше всего. Музыка заиграла так громко, что задрожали стекла.
— Сделайте тише! — крикнула она Игорю, который возился у колонок.
— Да ладно, нормально! Танцуют все! — заорал он в ответ и включил какую-то попсу на полную мощность.
Марина бросилась к розетке и выдернула шнур. Музыка оборвалась.
— Эй! Ты че творишь? — возмутился Игорь.
— Я просила! Тише! У нас соседи!
— Да пошли они, твои соседи! У нас праздник! — Игорь шагнул к ней, агрессивно выдвинув челюсть.
И тут встал Андрей. Он подошел к Игорю и, глядя ему в глаза сверху вниз (он был выше на голову), спокойно сказал:
— Еще раз повысишь голос на мою жену — вылетишь отсюда вместе со своими колонками. Понял?
Игорь стушевался.
— Да понял, понял… Че вы нервные такие?
Музыку сделали тише. Но напряжение осталось.
Час спустя Марина зашла в туалет на первом этаже и замерла. На полу была вода, полотенце для рук валялось в углу, грязное и мокрое, а на зеркале губной помадой было нарисовано сердечко.
Ее начало трясти. Она вышла в гостиную. Там творился хаос. Кто-то пролил сок на скатерть, кто-то уронил кусок торта на ковролин (пленка, конечно же, сбилась). Тетя Валя дремала в кресле, положив ноги в туфлях прямо на обивку.
Но последней каплей стало не это.
Марина поднялась на второй этаж, чтобы взять таблетку от головы. Дверь в их с Андреем спальню была приоткрыта. Хотя она точно помнила, что запирала ее.
Она толкнула дверь.
На их кровати, на их белоснежном покрывале, лежала Света. Рядом сидела подружка невесты. Они делали селфи.
— О, Марин! — ничуть не смутилась Света. — А мы тут фоткаемся. У вас свет такой классный падает. И покрывало красивое, богато смотрится.
— Встала, — сказала Марина. Голос ее был тихим, но страшным.
— Чего?
— Встала с моей кровати! Вон отсюда!
— Марин, ты чего истеришь? Мы же ничего не делаем, просто сидим!
— Я закрывала эту дверь. Как вы сюда вошли?
— А, так там ключ в замке торчал с другой стороны, мы шпилькой поддели… Мама показала как.
Марина почувствовала, как перед глазами темнеет. Мама. Мама научила взламывать замки в доме дочери.
Она спустилась вниз. Взяла микрофон, который валялся на столе рядом с Игорем.
— Внимание! — громко сказала она. Гости затихли.
— Свадьба окончена. Прошу всех покинуть мой дом. Немедленно.
— Ты с ума сошла? — подскочила Галина Петровна. — Время только восемь! Мы еще торт не резали!
— Режьте его на улице. Режьте его в машине. Где хотите. Но чтобы через десять минут здесь никого не было.
— Марина, не позорь нас! Люди смотрят!
— Мне плевать, мама. Вы взломали мою спальню. Вы устроили свинарник. Вы оскорбляете моего мужа. Все. Мое терпение лопнуло. Вон!
— Да она пьяная! — крикнул кто-то из гостей.
— Я трезвая. И я вызываю полицию, если вы сейчас же не начнете собираться. Андрей, открой ворота.
Андрей, который все это время стоял в дверях, молча пошел к пульту. Ворота медленно поползли в стороны.
Начался скандал. Мама кричала, проклинала, хваталась за сердце. Света рыдала, размазывая тушь. Игорь пытался быковать, но, наткнувшись на тяжелый взгляд Андрея, который уже держал в руке телефон, заткнулся.
Гости, чувствуя, что дело пахнет жареным, начали торопливо одеваться. Кто-то прихватывал со стола бутылки, кто-то заворачивал котлеты в салфетки. Это было мерзкое, унизительное зрелище.
Через двадцать минут дом опустел.
Остались только горы грязной посуды, пятна на ковролине, запах перегара и дешевых духов. И тишина. Та самая тишина, о которой Марина мечтала весь день.
Марина сидела на ступеньке лестницы и плакала. Не от обиды, а от облегчения и нервного перенапряжения.
Андрей подошел, сел рядом и обнял ее.
— Ну, все. Все закончилось. Они уехали.
— Они меня возненавидят, — всхлипнула Марина.
— Пусть. Зато они больше не посмеют вытирать о тебя ноги. Ты сегодня была молодцом. Я тобой горжусь.
— Правда?
— Правда. Ты наконец-то выбрала себя и нас. А не их прихоти.
Они сидели так еще долго. Потом Андрей встал.
— Так, слезами горю не поможешь. Иди в душ, смой с себя этот день. А я вызову клининг на завтра. Сами мы это убирать не будем. И закажу пиццу. Самую большую и вредную.
— И вина, — добавила Марина, улыбаясь сквозь слезы. — Красного.
На следующий день телефон Марины разрывался от звонков и сообщений. Мама, Света, какие-то тетки — все писали гадости. «Неблагодарная», «завистливая», «испортила праздник». Марина читала первые строки и удаляла. А потом просто заблокировала номера. Временно. Ей нужно было время на детокс.
Прошла неделя. Дом снова сиял чистотой (клининг справился, хотя химчистка ковролина стоила недешево). Туи во дворе выжили. Жизнь входила в привычную колею.
В субботу вечером Марина и Андрей сидели на террасе, укутавшись в пледы, и смотрели на звезды.
— Знаешь, — сказала Марина, — я поняла одну вещь.
— Какую?
— «Нет» — это полное предложение. Его не нужно объяснять или оправдывать.
— Золотые слова, — усмехнулся Андрей.
Телефон Марины звякнул. Сообщение с незнакомого номера. Она открыла. Это была Света.
«Марин, привет. Слушай, мы тут с Игорем подумали… У нас денег на съем хаты не хватает на следующий месяц, все на свадьбу ушло. Можно мы у вас поживем пару недель? У вас же комната пустует. Мы тихо, честно».
Марина прочитала сообщение вслух. Андрей расхохотался.
— И что ты ответишь?
Марина набрала текст, смакуя каждую букву:
«Ты серьезно? Жить у нас? Может, мне вас еще и усыновить? Нет, дорогая. Теперь вы сами. Ищите пятый угол, как говорится».
Она нажала «Отправить» и снова заблокировала номер.
— Ну что, чаю? — спросила она мужа.
— Чаю. И тишины.
В доме было тепло, тихо и спокойно. И теперь Марина точно знала: никто и ничто не сможет нарушить этот покой без ее разрешения. Граница была проведена, и она была на замке. Ключ от которого был только у нее.