Шинковка ножа стучала по разделочной доске с пулеметной скоростью, но даже этот ритмичный звук не мог заглушить голос Валерия, доносившийся с террасы. Муж снова кого-то поучал по телефону, расхаживая из угла в угол. Галина вздохнула, смахнула со лба прилипшую прядь седеющих волос и бросила взгляд на часы. Гости будут через сорок минут. Новые соседи, Сергей Петрович и его жена Алла, люди состоятельные, переехавшие в поселок всего месяц назад. Валерий, конечно же, сразу решил пустить пыль в глаза и пригласил их на «дружеский шашлык», который в его понимании должен был выглядеть как светский прием.
На кухне было душно. Духовка, в которой томилась утка с яблоками, нагрела воздух до состояния сауны, но открывать окно было нельзя — Валерий боялся сквозняков. Он вообще много чего боялся: сквозняков, врачей, плохих примет, но больше всего на свете он боялся показаться незначительным.
— Галя! — гаркнул он, появляясь в дверном проеме кухни. На нем была ослепительно белая рубашка, которая туго обтягивала его внушительный живот, и льняные брюки. — Ты почему до сих пор в халате? Люди вот-вот приедут. И где коньяк? Я же просил достать тот, армянский, подарочный.
— Коньяк на столе в гостиной, Валера, — спокойно ответила Галина, не прерывая нарезку огурцов. — А переодеться я успею за пять минут. Утка почти готова, осталось только зелень порубить.
— Зелень… — передразнил он, брезгливо оглядывая стол. — Ты опять наготовила как на роту солдат. Я же говорил: легкие закуски, мясо и элитный алкоголь. Мы должны показать уровень, а не устраивать деревенское застолье. Эти Волковы — люди непростые, у него сеть автосалонов в городе.
— Люди есть хотят всегда, Валера, будь у них хоть три автосалона, — парировала Галина, вытирая руки полотенцем. — Ты лучше мангал проверь. Угли прогорели?
— Я все контролирую, — фыркнул муж, поправляя и без того идеальную прическу. — У меня все схвачено. Это тебе вечно надо напоминать. И ради бога, Галя, когда сядем за стол, не начинай свои рассказы про рассаду и заготовки. Не позорь меня. Поддерживай светскую беседу.
Он развернулся и величаво уплыл обратно на террасу. Галина посмотрела ему вслед, и в груди шевельнулось привычное, тяжелое чувство. Смесь жалости, раздражения и усталости. Они прожили вместе тридцать лет. Тридцать лет она была «шеей», которая вертела этой тяжелой, капризной «головой», стараясь делать это так незаметно, чтобы голова думала, будто вертится сама.
Валерий всегда любил казаться больше, чем он есть. В молодости это даже умиляло: он так вдохновенно врал друзьям о своих перспективах, что Галина сама начинала верить. Но годы шли, перспективы таяли, как весенний снег, а амбиции только росли. Он сменил десяток работ, везде уходя со скандалом, потому что «начальник дурак» или «коллектив — змеиное гнездо». Последние пять лет он вообще не работал, гордо именуя себя «частным инвестором». Инвестировал он в основном время в лежание на диване и просмотр политических ток-шоу, а деньги… деньги в этом доме имели совсем другое происхождение.
В пять вечера к кованым воротам подъехал массивный черный внедорожник. Галина, уже переодетая в скромное, но элегантное синее платье, вышла встречать гостей рядом с мужем. Валерий сиял. Он распахнул ворота широким жестом, словно открывал вход в Эрмитаж.
— Добро пожаловать, добро пожаловать! — гремел его баритон. — Рад, что заглянули в нашу скромную обитель!
Сергей Петрович оказался мужчиной крепким, молчаливым, с цепким взглядом. Его жена Алла, миниатюрная блондинка в летящем сарафане, сразу защебетала, восхищаясь клумбами.
— Боже, какие гортензии! — всплеснула она руками. — Сережа, посмотри, какой цвет! А у нас одни сорняки пока.
— Это все Галина, — небрежно бросил Валерий, даже не взглянув на жену. — Хобби у нее такое. Копается в земле, успокаивает нервы. Я ей говорю: найми садовника, средства позволяют, зачем спину гнуть? Но нет, хочет сама. Женские причуды.
Галина промолчала, лишь вежливо улыбнулась Алле. «Средства позволяют»… Она вспомнила, как в прошлом месяце Валерий устроил скандал из-за того, что счет за электричество превысил три тысячи рублей.
— Пройдемте, я покажу вам участок, — Валерий взял инициативу в свои руки, увлекая мужчин вглубь сада. — У меня тут есть чем похвастаться.
Алла и Галина пошли следом. Экскурсия началась. Валерий вел гостей по вымощенным дорожкам, останавливаясь у каждого объекта, как гид в музее.
— Вот здесь баня, — он похлопал ладонью по бревенчатой стене. — Сруб везли из Карелии, по спецзаказу. Я лично отбирал каждое бревно. Строители, конечно, пытались схалтурить, но я их быстро построил. У меня не забалуешь. Я сам в строительстве разбираюсь лучше любого прораба. Фундамент заливали под моим чутким руководством, тройное армирование. На века строил!
Сергей Петрович одобрительно кивнул:
— Добротно. А лес зимний?
— Разумеется! — не моргнув глазом соврал Валерий. — Самый лучший. Дорого, конечно, встало, но я на качестве не экономлю. Мой принцип: если делать, то делать лучше всех.
Галина шла сзади, чувствуя, как начинают гореть щеки. Баня была построена из обычного местного леса, который они купили по акции на ближайшей пилораме. Строила бригада узбеков, с которыми договаривалась она, Галина, потому что Валерий в тот момент был в «творческом кризисе» и лежал с мнимым радикулитом. Она сама ездила за гвоздями, сама ругалась с поставщиками утеплителя, сама принимала работу. Валерий появился на стройке только один раз — когда все было готово, чтобы первым попариться.
Они подошли к беседке. Это была гордость участка — просторная, с кирпичным барбекю и кованой мебелью.
— А это моя зона релакса, — провозгласил Валерий. — Проект индивидуальный. Я ночами сидел, чертил. Хотелось, знаете, совместить функциональность и эстетику. Кирпич, кстати, огнеупорный, везли из Германии.
Алла восхищенно ахнула:
— Из Германии? Надо же! Как все продумано!
Галина прикусила губу. Кирпич был с местного завода, она сама выбирала оттенок. «Проект» заключался в картинке из журнала «Дачный уют», которую она показала каменщику.
— Прошу к столу! — скомандовал хозяин, довольный произведенным эффектом.
Ужин начался чинно. Утка удалась, салаты были свежими, коньяк, который Валерий разливал с видом сомелье, действительно был неплох. Разговор поначалу крутился вокруг погоды, цен на бензин и особенностей жизни за городом. Но по мере того как опустошалась бутылка, голос Валерия становился все громче, а его истории — все масштабнее.
Сергей Петрович, человек дела, больше слушал, изредка задавая уточняющие вопросы. Это, видимо, подстегивало Валерия. Ему казалось, что он наконец-то нашел благодарную аудиторию, равного себе по статусу.
— Сейчас, знаете, бизнес вести стало невозможно, — вещал Валерий, нанизывая на вилку кусок мяса. — Налогами задушили, проверки бесконечные. Я поэтому и вышел из дел. Решил пожить для себя. А в девяностые… О, вот это было время! Мы тогда ворочали такими делами! Я помню, как в девяносто восьмом, перед самым дефолтом, успел вывести активы и вложиться в недвижимость. Чуйка у меня, понимаете? Звериное чутье на деньги.
Галина опустила глаза в тарелку. В девяносто восьмом Валерий работал водителем на хлебозаводе и потерял работу за то, что сливал казенный бензин. Жили они тогда на зарплату Галины, которая работала медсестрой на полторы ставки, и на помощь ее родителей.
— И вот этот дом, — Валерий обвел рукой пространство, словно дирижер, — это, можно сказать, памятник моему успеху. Я ведь, когда участок этот брал, тут болото было. Все пальцем у виска крутили: «Валера, куда ты лезешь?». А я видел перспективу. Я сказал: «Здесь будет город-сад». И сделал. Вложил сюда душу, нервы и, чего греха таить, целое состояние. Но зато теперь — красота. Ни от кого не зависим. Все свое, все заработано потом и кровью.
— А чем именно вы занимались? — поинтересовался Сергей Петрович, внимательно глядя на Валерия поверх очков. — Какая сфера?
Валерий замялся на долю секунды, но тут же нашелся:
— Логистика. Крупные грузоперевозки. Север, лес, металл. Серьезные объемы. Я тогда сутками не спал, все переговоры, стрелки… Время было лихое. Но я умел договариваться. Характер, знаете ли. Если бы не мой характер, мы бы сейчас в «хрущевке» сидели, а не в загородном имении. Да, Галочка?
Он посмотрел на жену, ожидая привычного подтверждения. Обычно в таких ситуациях она кивала и говорила что-то вроде: «Да, Валера много работал». Это была часть их негласного договора: он играет роль короля, она не портит спектакль, и в доме сохраняется худой мир.
Но сегодня что-то пошло не так. Может быть, виной тому была духота. Или усталость от готовки. Или тот факт, что Сергей Петрович смотрел на нее с каким-то странным сочувствием. А может, просто чаша терпения, наполнявшаяся по капле тридцать лет, вдруг переполнилась от одной фразы про «хрущевку».
— В хрущевке? — переспросила Галина тихо.
— Ну да, — Валерий не заметил изменения в ее тоне. Он был на кураже. — Я же тебя, можно сказать, вытащил из нищеты. Ты же у меня совсем простая была, к роскоши не привыкшая. Это я тебя научил жить красиво. Помнишь, как ты боялась деньги тратить, когда я начал строительство? Все экономила, все тряслась. Женская психология, что поделать. Масштаба не видела.
Алла неловко хихикнула, пытаясь разрядить обстановку, но Сергей Петрович перестал жевать и положил вилку.
— Масштаба… — повторила Галина, поднимая голову. В ее глазах, обычно мягких и уступчивых, сейчас горел холодный огонь.
— Галя, принеси еще салфеток, — небрежно бросил Валерий, чувствуя, что разговор заходит не туда, и пытаясь вернуть жену на место «обслуги». — И соус.
Галина не шелохнулась.
— Валера, а расскажи Сергею Петровичу, как именно ты брал этот участок. Про «болото».
Валерий нахмурился.
— Чего рассказывать? Купил и купил. Дорого.
— Нет, ты расскажи подробности. Это же интересно. Откуда деньги взялись в 2015 году? Ты тогда как раз уволился из охранного агентства, кажется? Или нет, ты тогда пытался продавать какие-то биодобавки и прогорел.
За столом повисла звенящая тишина. Даже муха, бившаяся о стекло веранды, затихла. Лицо Валерия начало наливаться красным цветом, похожим на переспелый помидор.
— Галина, ты что, выпила лишнего? — прошипел он. — Что ты несешь при гостях?
— Я просто хочу уточнить хронологию твоего успеха, — голос Галины был ровным, но в нем звенела сталь. — Ты сказал, что заработал на дом «потом и кровью». Чьей кровью, Валера? И чьим потом?
— Так, все, хватит! — Валерий ударил ладонью по столу. — Иди проспись! Ты меня позоришь!
Он повернулся к гостям, пытаясь натянуть на лицо обаятельную улыбку:
— Извините, друзья. У женщины климакс, гормоны играют, сама не знает, что говорит. Бывает. Сейчас успокоится.
И тут Галина встала. Медленно, с достоинством, расправляя складки на платье. Она выглядела не как забитая домохозяйка, а как прокурор перед вынесением приговора.
— Опять байки рассказываешь, как ты заработал на этот дом? А про мое наследство молчишь? Сейчас я добавлю деталей! — громко и четко произнесла она.
Валерий замер с открытым ртом.
— Давай расскажем людям правду, Валера. Хотя бы раз. Дом этот стоит на земле, которую я купила после продажи квартиры моих родителей. Тех самых, которых ты за глаза называл «нищебродами». Моя мама, царствие ей небесное, копила всю жизнь, отказывала себе во всем, чтобы оставить мне, единственной дочери, эту «хрущевку», которую ты так презираешь. Я продала ее в 2014-м, на пике цен.
— Галя, замолчи… — просипел Валерий, вжимая голову в плечи.
— Нет, я договорю. А фундамент, про который ты тут заливал, был оплачен деньгами, вырученными от продажи дачи моей тети Клары. Помнишь тетю Клару? Ту самую, за которой я ухаживала три года, пока она лежала парализованная, а ты брезговал зайти в комнату, потому что там «пахнет лекарствами»? Она оставила мне все. И дачу, и накопления на сберкнижке.
Галина перевела дух. Сергей Петрович смотрел на нее с нескрываемым уважением, Алла — с испугом и любопытством.
— Сруб из Карелии? — Галина усмехнулась. — Валера, это был мой кредит. Потребительский, под двадцать процентов, который я взяла на свое имя, потому что тебе банки не давали даже микрозайм из-за испорченной кредитной истории. Я выплачивала его пять лет, работая старшей медсестрой и беря ночные дежурства. Ты в это время «искал себя» и играл в танчики на компьютере, который, кстати, тоже купила я.
— Это вранье! — взвизгнул Валерий, вскакивая со стула. — Ты все переврала! Я тоже вкладывался! Я… я продукты покупал! Я руководил процессом! Я был прорабом!
— Прорабом? — Галина рассмеялась, и этот смех был страшнее крика. — Ты был балластом, Валера. Ты приезжал на стройку раз в неделю, чтобы поорать на рабочих и пожарить шашлык для себя любимого. А когда не хватило денег на крышу, кто продал свои золотые украшения? Кто продал мамину шубу? Ты? Нет, ты сказал: «Займи у подруг, я потом отдам». Ты отдал? Хоть копейку?
Валерий хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Его мир, его тщательно выстроенная легенда о Великом Хозяине и Добытчике рушилась на глазах у публики, которую он так хотел впечатлить.
— Ты… ты неблагодарная тварь, — прошептал он, но в его голосе уже не было силы. — Я тебя… я из тебя человека сделал…
— Ты из меня сделал прислугу, — отрезала Галина. — Но прислуга устала. И прислуга, Валера, является единственным законным собственником этого дома. Все документы оформлены на меня. Дарственные, купля-продажа — все мое. Ты здесь только прописан. Из милости.
Сергей Петрович медленно поднялся из-за стола.
— Спасибо за ужин, Галина Николаевна. Утка была восхитительная. Но нам, пожалуй, пора. Дела, знаете ли.
— Да-да, спасибо большое, все было очень вкусно, — засуетилась Алла, хватая сумочку. — Галочка, ты… ты заходи к нам. На чай. Без… просто заходи.
Они ушли быстро, стараясь не смотреть на пунцового хозяина дома. Ворота лязгнули, закрываясь. Шум мотора стих.
Галина снова села за стол. Ей вдруг стало удивительно легко, словно с плеч свалился мешок с цементом, который она таскала десятилетиями. Она налила себе коньяка — того самого, элитного, — и сделала большой глоток.
Валерий стоял у перил беседки, спиной к ней. Его плечи опустились, вся его напыщенная фигура словно сдулась.
— Зачем? — спросил он глухо, не оборачиваясь. — Зачем ты это сделала? Опозорила меня перед людьми. Как я теперь им в глаза смотреть буду?
— А ты не смотри, — спокойно ответила Галина. — Ты на меня посмотри.
Он медленно повернулся. В его глазах была растерянность ребенка, которого впервые в жизни больно отшлепали.
— Валера, я молчала тридцать лет. Я берегла твое мужское самолюбие. Я думала: ну ладно, пусть болтает, лишь бы не пил, лишь бы дома был. Пусть чувствует себя главным, мне не жалко. Но ты заигрался. Ты поверил в свою ложь. Ты стер меня. В твоих рассказах меня нет. Есть только ты — герой, строитель, добытчик. А я — так, приложение, которое еще и денег жалеет.
— Ну я же для красного словца… — пробормотал он. — Надо же было марку держать.
— Марку держат делами, а не языком.
Галина взяла вилку и задумчиво покрутила ее в руках.
— Значит так, Валера. Концерт окончен. Начинается проза жизни. Завтра ты встаешь в семь утра и идешь косить газон. Сам. Газонокосилкой. А не нанимаешь соседского мальчишку за мои деньги. Потом ты красишь забор. Сам.
— Ты мне условия ставить будешь? — попытался он взбрыкнуть по старой памяти, но осекся под ее взглядом.
— Буду. Я хозяйка этого дома. Я его построила, я его оплатила, я его содержу. Не нравится — ворота открыты. Квартира твоей мамы пустует, можешь ехать туда и рассказывать тараканам о своих бизнес-империях.
Валерий молчал. Он смотрел на жену и впервые, наверное, видел ее по-настоящему. Не удобную функцию в халате, а женщину, у которой в руках все козыри. Он понял, что она не блефует. Она действительно может выставить его. И куда он пойдет? В свои пятьдесят восемь, без денег, без работы, без умения что-либо делать руками?
Он тяжело опустился на стул. Потянулся к бутылке, но Галина накрыла ее ладонью.
— Хватит. Убирай со стола. Посуду в посудомойку, объедки собаке. А я пойду приму ванну. В своей ванной, с плиткой, которую я выбирала и оплачивала.
Галина встала и направилась к дому. Она шла по дорожке, цокая каблуками, и чувствовала спиной взгляд мужа. Жалкий, испуганный, но наконец-то уважительный взгляд.
Поднявшись в спальню, она подошла к окну. Внизу, в беседке, Валерий неуклюже сгребал тарелки в стопку. Что-то упало и разбилось. Он испуганно оглянулся на окна дома, потом торопливо начал собирать осколки.
Галина улыбнулась. Завтра будет новый день. И, кажется, впервые за долгие годы, это будет день, который пройдет по ее правилам. Она достала из шкатулки старую фотографию родителей и тети Клары.
— Спасибо вам, — прошептала она. — Простите, что так долго позволяла ему присваивать вашу заботу. Но я исправилась.
Внизу звякнула посуда. Валерий понес поднос на кухню. Галина задернула шторы. Спектакль окончен. Началась жизнь.
Утром Галина проснулась от непривычного звука. Жужжала газонокосилка. Она выглянула в окно. Валерий, в старых спортивных штанах и выцветшей футболке, потея и чертыхаясь, толкал аппарат по лужайке. Получалось криво, местами он пропускал куски травы, но он работал.
Она спустилась на кухню, сварила кофе. Через полчаса ввалился муж. Лицо красное, мокрый насквозь.
— Скосил, — буркнул он, не глядя ей в глаза. — Воды дай.
Галина налила стакан холодной воды с лимоном.
— Спасибо, Валера. Завтрак на столе. После завтрака займись забором, краска в сарае.
Он молча взял стакан, выпил залпом. Потом посмотрел на нее исподлобья.
— Галь… а соседи? Что они теперь подумают?
— Они подумают, что у тебя замечательная жена, Валера. И что тебе очень повезло, что она до сих пор с тобой.
Он хмыкнул, но спорить не стал. Сел за стол и начал есть кашу. Молча. Без рассказов о том, как правильно варить овес и как это делают в лучших ресторанах Лондона.
Галина вышла на крыльцо с чашкой кофе. Солнце заливало сад, тот самый сад, который она посадила своими руками. Гортензии кивали тяжелыми шапками цветов. Дом стоял крепко. И теперь, когда ложь выветрилась из его стен, он казался еще надежнее. Истина, может быть, и не была глянцевой, как в журналах, но зато она была своей. Собственной.
К забору подошла Алла, соседка. Она робко помахала рукой.
— Галина Николаевна! Доброе утро!
Галина подошла к калитке.
— Доброе, Аллочка.
— Я тут… пирогов напекла. С вишней. Возьмите? Неловко вчера вышло, так сбежали…
— Ничего страшного, — улыбнулась Галина, принимая тарелку. — Бывает. Заходите как-нибудь. Я вам покажу, как гортензии правильно обрезать.
— Обязательно! — обрадовалась Алла. — А… а Валерий Иванович как?
— Валерий Иванович занят, — громко сказала Галина, зная, что муж слышит через открытое окно. — Он работает. Восстанавливает, так сказать, репутацию делом.
Из открытого окна кухни донеслось звяканье ложки о чашку, но возражений не последовало. Галина подмигнула соседке и пошла в дом. Жизнь налаживалась. И в этой новой жизни ей определенно нравилась ее роль — не «шеи», не «серого кардинала», а просто хозяйки. Полновластной хозяйки своей судьбы и своего дома.