Часть 1. Сопротивление материалов
Нонна всегда считала, что жизнь — это не хаотичный набор случайностей, а сложная инженерная конструкция. Если правильно рассчитать нагрузки, учесть усталость материалов и коррозию, здание устоит даже при землетрясении. Она работала инженером-проектировщиком мостовых сооружений. Её мир состоял из эпюр, векторов и коэффициентов запаса прочности. Эмоции Нонна воспринимала как паразитные вибрации: если они возникали, их следовало гасить демпферами здравого смысла.
Она сидела за широким дубовым столом, разглядывая чертеж вантового моста. Освещение падало строго слева. В квартире было тихо, пока входная дверь не распахнулась с таким звуком, будто её пытались выбить плечом.
В прихожую ввалился Родион. Он не был ни грузчиком, ни айтишником — он руководил отделом продаж в автосалоне среднего пошиба и привык считать себя хозяином жизни. За ним, волоча огромный розовый чемодан на колесиках, протиснулась Лариса, его младшая сестра.
— Принимай пополнение! — гаркнул Родион, сбрасывая ботинки так, что один из них отлетел к обувной полке, оставив грязный росчерк на плитке.
Нонна аккуратно отложила карандаш. Встала, одернула домашнюю блузку.
— Добрый вечер, — произнесла она ровным тоном. — У нас гости?
— Не гости, а семья! — Лариса отпустила ручку чемодана, и тот с грохотом ударился об пол. — Привет, Нонка. Я к вам. Надолго. Может, навсегда. Как карта ляжет.
Нонна перевела взгляд с чемодана на мужа. Родион выглядел возбужденным, словно только что закрыл сделку века.
— Ларка с парнем рассталась, — пояснил он, проходя на кухню и открывая холодильник. — Квартиру, что они снимали, пришлось освободить. Мать, сама знаешь, в своей студии, там не развернуться. Так что сестра пока поживёт у нас. Места много, плачу за всё я, так что вопрос решённый.
Нонна подошла к дверному проёму кухни.
— Родион, подобные решения принимаются коллегиально. У нас договорённость о личном пространстве. Плюс, бюджет на месяц уже сверстан. Лишний человек — это изменение переменных.
— Ой, ну начинается твоя занудная тягомотина! — Родион достал банку пива, пшикнув кольцом. — Какие переменные? Тарелку супа ей не нальешь? Я, между прочим, содержу эту квартиру. Я отдаю тебе деньги за аренду каждый месяц. Значит, имею право поселить родную сестру.
Лариса уже хозяйничала в гостиной. Она плюхнулась на диван с ногами, не снимая кроссовок.
— Слушай, а у вас тут ничего так, просторно, — заметила она, оглядывая стены. — Только скучно. Картины какие-то серые, графики... Я бы шторы яркие повесила. Родь, принеси водички!
Нонна вернулась в кабинет. Она открыла ежедневник. Страница была расчерчена на графы. В графе «Расходы» она поставила вопросительный знак. Затем открыла банковское приложение на телефоне и проверила баланс одного особого счёта. Цифры радовали своей точностью.
Она не стала кричать, не стала бить посуду. Она просто начала новый расчёт. Конструкция под названием «Семья» дала трещину, и Нонна, как опытный инженер, должна была решить: ставить подпорки или позволить всему рухнуть, чтобы на расчищенной площадке построить что-то новое.
— Нонна! — крикнул из гостиной Родион. — Короче, Ларка займет кабинет. У тебя там диван есть, разложим. А чертежи свои на кухне порисуешь.
— НЕТ, — громко и чётко произнесла Нонна, не выходя из комнаты.
Родион появился на пороге через секунду. Его лицо выражало крайнюю степень недоумения.
— Что значит «нет»?
— Это значит, что кабинет — моё рабочее место. Лариса может спать в гостиной на диване. Это единственно возможный вариант размещения, если мы учитываем санитарные нормы и моё согласие, которое, замечу, получено под давлением.
— Ты совсем берега попутала? — прошипел Родион, подходя ближе. — Я плачу за эти метры. Не ты. Ты свои копейки тратишь на еду и коммуналку. А съем — на мне. Так что если я сказал, что сестра будет жить здесь, она будет жить здесь. И там, где ей удобно.
— Лариса будет спать в гостиной, — повторила Нонна ледяным тоном. — Или она не будет спать здесь вовсе. Кати́сь отсюда со своими ультиматумами, если тебя не устраивает компромисс.
Родион опешил. Обычно Нонна была податливой, как мягкая глина. Сегодня она напоминала армированный бетон.
— Ладно, — буркнул он. — Пока в гостиной. Но мы к этому разговору вернемся.
Часть 2. Коэффициент трения
Прошла неделя. Атмосфера в квартире напоминала воздух перед грозой — плотный, наэлектризованный. Лариса вела себя не как гостья, а как оккупант, уверенный в своей безнаказанности.
В ванной комнате царил хаос. Тюбики, баночки, грязные полотенца валялись на полу. На кухне постоянно оставались крошки и грязные чашки. Нонна методично, каждое утро, фотографировала беспорядок. Она не ругалась, просто фиксировала факты. Дата, время, объект разрушения.
— Ты что, клининг вызываешь? — хмыкнула Лариса, застав Нонну за фотографированием пригоревшей сковородки. — Или досье собираешь? Маньячка какая-то. Не удивительно, что Родька от тебя гуляет... ой.
Лариса прикрыла рот ладонью, но глаза её смеялись.
— Продолжай, — спокойно сказала Нонна. — Это интересная переменная в уравнении.
— Да я так, ляпнула, — отмахнулась золовка, откусывая яблоку. — Просто ты сухая. Мужикам нужны эмоции, страсть, а у тебя всё по линейке. Кстати, Родька мне ключи дал.
Нонна замерла.
— Ключи?
— Ну да. Свои. Сказал, сделает дубликат себе, а пока я его комплектом попользуюсь. А то мне приходить неудобно, ждать вас под дверью.
Лариса покрутила на пальце связку. Брелок в виде маленькой машинки — подарок Нонны Родиону на годовщину — весело звякнул.
В этот момент с полки, которую Лариса задела локтем, упала тяжелая керамическая статуэтка — абстрактная фигура, привезенная Нонной с выставки. Статуэтка раскололась надвое.
— Твою мать! — выругалась Лариса. — Понаставят тут пылесборников! Нонка, убери, а? Я опаздываю.
Она перешагнула через осколки и вышла из кухни.
Вечером, когда Родион вернулся с работы, Нонна сидела за кухонным столом. Перед ней лежал лист бумаги, расчерченный на две колонки.
— Нам нужно пересмотреть условия проживания, — начала она без предисловий.
— Опять ты со своими бумажками? — Родион поморщился, снимая пиджак. — Дай поесть нормально. Что там у тебя?
— Твоя сестра разбила вещь стоимостью в пятнадцать тысяч рублей. Она не убирает за собой, хамит и нарушает мой рабочий график. Более того, ты передал ей ключи без согласования с собственником... с тем, кто несёт ответственность за сохранность имущества.
— Я отдал ей свои ключи! — рявкнул Родион. — И хватит считать копейки. Пятнадцать тысяч за кусок глины? Не смеши. Лариса — моя семья. У нее сложный период. Мать продала квартиру, деньги поделила, Ларка свои профукала на какой-то бизнес, прогорела. Ей нужна поддержка, а не твоя бухгалтерия.
— Поддержка не означает паразитирование, — возразила Нонна. — Я выставила счёт. За разбитую статуэтку, за увеличение расхода воды и электричества, за клининг, который мне придется вызвать, чтобы отмыть духовку после её кулинарных экспериментов. Итого: двадцать три тысячи четыреста рублей. Вычтешь из её карманных денег или заплатишь сам?
Родион побагровел. Он схватил листок, скомкал его и швырнул в мусорное ведро.
— ДА ПОШЕЛ ТЫ со своими счетами! — крикнул он, используя одну из своих любимых фраз, когда аргументы заканчивались. — Ты живешь здесь, потому что я это позволяю! Я плачу аренду! Скажешь еще слово против Ларисы — вылетишь из спальни. Будешь спать на коврике, поняла?
Нонна посмотрела на ведро, где лежал скомканный лист.
— Я тебя услышала, Родион. Данные приняты к обработке.
Часть 3. Критическая масса
Развязка наступила в пятницу. Нонна вернулась с объекта раньше обычного. Она открыла дверь своим ключом и услышала голоса в спальне.
— ...да выкинь ты её шмотки в коробки, — говорил голос Ларисы. — Ну реально, Родь, мне в гостиной свет мешает, там окна на проспект. А тут тихо, двор. И кровать большая. Нонка на диване перекантуется, она все равно полночи за компом сидит.
— Да неудобно как-то сразу, — голос Родиона звучал неуверенно, но без особого сопротивления. — Она же вроде как жена.
— Жена не стена, подвинется! Тем более, ты тут хозяин. Кто платит, тот и музыку заказывает. Мать вообще сказала, что зря ты на ней женился, слишком умная. Сказала: «Гоните эту моль, найдем тебе нормальную девку».
Нонна вошла в спальню. Лариса стояла у открытого шкафа, примеряя одно из платьев Нонны — темно-синее, футляр. Родион лежал на кровати в уличной одежде, листая ленту в телефоне.
Увидев Нонну, Лариса даже не смутилась.
— О, явилась. Слушай, платье мне в бедрах жмет, ты его растянула, что ли?
— СНИМИ НЕМЕДЛЕННО, — тихо сказала Нонна.
— А то что? — Лариса уперла руки в боки. — Родь, скажи ей.
Родион сел на кровати, пригладил волосы.
— Нонна, мы тут посовещались... В общем, Ларисе действительно неудобно в гостиной. Давай поменяемся. Ты переедешь в зал, а она займет спальню. Временно. Пока на ноги не встанет.
— Временно — это насколько? — спросила Нонна, глядя прямо в глаза мужу. — На год? На десять лет?
— Сколько надо, столько и будет! — взорвался Родион. — Чёрт возьми, да что ты из себя строишь? Это съемная хата! Я плачу за неё сорок тысяч в месяц! Я имею право решать, кто где спит! Не нравится — собирай манатки и вали к своей тетке... ах да, она же померла. Ну тогда ищи себе угол. А здесь командую я.
Нонна кивнула, словно подтверждая какой-то внутренний вывод. Она подошла к тумбочке, выдвинула ящик и достала плотную папку лимонного цвета.
— Ты уверен, что хочешь продолжать этот разговор в таком тоне? — спросила она.
— Я уверен, что ты сейчас возьмешь подушку и пойдешь в зал, — отчеканил Родион. — Лариса, вешай вещи в шкаф.
— Иди ты к бесам, Родион, — спокойно сказала Нонна.
Она открыла папку.
Часть 4. Аксиома собственности
— Что это? — Родион с подозрением посмотрел на документы с гербовыми печатями.
— Это свидетельство о праве собственности, — Нонна положила бумагу на кровать рядом с ним. — И выписка из ЕГРН. Дата регистрации права — шесть месяцев назад.
Родион взял лист. Его глаза бегали по строчкам. «Собственник: Соколова Нонна Викторовна». «Основание: Свидетельство о праве на наследство».
— Это... это квартира твоей тётки? Риммы? — голос Родиона дрогнул. — Но ты сказала... ты сказала, мы снимаем у её знакомых...
— Я сказала, что мы будем платить рыночную стоимость, чтобы не расслабляться и копить на первоначальный взнос для нашего общего дома. Я хотела проверить твою финансовую дисциплину.
— Ты мне врала! — взвизгнул Родион, вскакивая. — Полгода врала! Я платил тебе деньги, а ты... ты их присваивала!
— Я их откладывала. На накопительный счёт, — Нонна достала второй лист, банковскую выписку. — Вот вся сумма. Двести сорок тысяч рублей. Плюс проценты. Ни копейки не потрачено на личные нужды. Это был наш фонд. Был. До сегодняшнего дня.
Лариса перестала рыться в шкафу. Платье Нонны всё ещё было на ней, нелепо натянутое на груди.
— Так хата твоя? — протянула она. — Офигеть. Родь, ты попал.
— УБИРАЙТЕСЬ, — сказала Нонна. — Оба. Прямо сейчас.
— Ты не имеешь права! — заорал Родион. — Мы женаты! Это совместно нажитое...
— Нет, милый, — Нонна улыбнулась, но улыбка вышла страшной, как оскал черепа. — Имущество, полученное в наследство одним из супругов, не является совместно нажитым. Статья 36 Семейного кодекса РФ. Учи матчасть. Эта квартира только моя. А ты здесь даже не прописан. Ты здесь никто. Гость, который задержался и начал хамить хозяйке.
— Но я платил...
— Ты платил за коммунальные услуги и еду, по сути. А те сорок тысяч, что ты переводил мне как «аренду»... считай, что это плата за мое терпение. Но знаешь, я педантична. Я верну тебе эти деньги. За вычетом издержек.
Нонна достала калькулятор.
— Ремонт статуэтки, химчистка платья, которое сейчас на твоей сестре, замена замков — я же не могу оставить старые, раз ключи гуляли по рукам. Моральный ущерб. Итого к возврату... — она быстро понажимала кнопки. — Сто восемьдесят тысяч. Я переведу их тебе на карту в течение часа. А теперь — ВОН.
— Нонна, подожди, — тон Родиона мгновенно изменился. Он попытался взять её за руку. — Ну, погорячились. Ну, с кем не бывает? Мы же семья! Я просто хотел как лучше для сестры... Давай обсудим!
— Руки убрал, — Нонна отступила на шаг, извлекая из папки последний документ. — Это заявление на развод. Я подготовила его ещё три дня назад, когда получила первую грубость от Ларисы. Ждала только подтверждения гипотезы о твоей несостоятельности как партнера. Гипотеза подтверждена на сто процентов.
— Да пошла ты! — взвизгнула Лариса, пытаясь стянуть платье, которое предательски затрещало по швам. — Жмотяра! Подавись своей халупой! Родька, пошли! Мама нас примет!
— Платье оставь себе, — брезгливо бросила Нонна. — Я вычту его стоимость из финальной суммы. Оно теперь растянуто и не подлежит восстановлению.
Родион стоял посреди комнаты, оглядываясь по сторонам, словно впервые видел эти стены. Уют, к которому он привык, тепло, запах чистоты — всё это исчезало прямо сейчас.
— Ты еще пожалеешь, — прошипел он. — Кому ты нужна, сухарь в юбке? С калькулятором в постель ложишься?
— Я ложусь в свою постель в своей квартире, — парировала Нонна. — А ты сегодня будешь спать там, где позволят. Время пошло. У вас пятнадцать минут на сборы. Через шестнадцать минут я вызываю наряд вневедомственной охраны, договор с которой я заключила вчера. Кнопка у меня в кармане.
Часть 5. Деление с остатком
Мать Родиона и Ларисы, Галина Сергеевна, открыла дверь своей новенькой студии с выражением лица, которое не предвещало ничего хорошего. Студия была крохотной — всего двадцать квадратных метров. Здесь было идеально чисто, и каждый сантиметр был занят какой-нибудь «нужной» вазочкой или салфеточкой.
— Здрасьте, приехали, — сказала она, не давая детям пройти дальше коврика. — Чего с чемоданами?
— Нонка нас выгнала, — заныла Лариса, пытаясь протиснуться в коридор. — Представляешь, мам, эта тварь оказалась владелицей квартиры! Всё врала про аренду!
— Владелицей? — глаза Галины Сергеевны округлились. — А ты, дурак, не знал?
Родион мрачно покачал головой.
— Мам, пусти переночевать. Нам идти некуда.
— Куда я вас пущу? — Галина Сергеевна раскинула руки, упираясь в стены узкого коридора. — У меня тут диван один, раскладной. Самой тесно. Я же говорила: продаем трёшку, деньги делим, и каждый живет как хочет. Я свою долю вложила в стены. А вы свои куда дели? Лариска на шмотки и какого-то альфонса спустила, а ты, Родион? Машину купил? В кредит? Ну вот в машине и спите.
— Мам, ну ты чего? На пару дней! Мы снимем что-нибудь! — взмолился Родион.
— Три дня, — отрезала мать. — И ни часом больше. Спать будете на полу на надувном матрасе. И еду сами покупайте. У меня пенсия не резиновая.
Эти три дня стали адом. В тесной студии три взрослых человека постоянно сталкивались лбами. Галина Сергеевна пилила сына за то, что упустил «девку с квартирой», и дочь за то, что та «беспутная». Лариса огрызалась. Родион молчал, глядя в экран телефона, где банковское уведомление о поступлении ста восьмидесяти тысяч рублей казалось насмешкой. Этого хватило бы на съем халупы на пару месяцев и залог. А дальше?
На третий день, ровно в полдень, Галина Сергеевна выставила их чемоданы на лестничную клетку.
— Всё, гости дорогие, пора и честь знать. У меня давление скачет от вашего шума. Идите, стройте свою жизнь.
Дверь захлопнулась. Щелкнул замок.
Родион сел на чемодан сестры прямо на грязном бетонном полу подъезда.
— Ну и что теперь? — спросила Лариса, закуривая прямо под табличкой «Курение запрещено».
Родион не ответил. Он вспомнил тихий вечер на кухне у Нонны. Вспомнил, как она рисовала что-то в своем блокноте, как спокойно объясняла ему про бюджет. Он считал это скупостью и занудством. Теперь он понимал: это был фундамент. А он, идиот, взял кувалду и разбил несущую стену собственного благополучия.
Телефон дзынькнул. Пришло сообщение от Нонны. Файл PDF. Родион открыл его. Это был финальный акт сверки.
«Удержано за клининг после выезда — 5 000 руб.
Удержано за потерю комплекта ключей (замена личинки замка CISA) — 12 000 руб.
Остаток средств переведен.
P.S. Твои зимние шины хранятся на балконе. Оплаченный срок хранения истекает через 24 часа. Далее будет начисляться пеня согласно тарифам склада временного хранения. Рекомендую забрать».
Родион истерически хохотнул.
— Что там? — спросила Лариса.
— Математика, — ответил он, поднимаясь. — Высшая математика, Ларка, которую мы с тобой прогуляли.
Он потащил свой чемодан к лифту, оставляя сестру сидеть на лестнице в облаке сизого дыма. Каждый сам за себя. Точность расчёта не терпит лишних переменных.
Автор: Елена Стриж ©