Часть 1. Стратегия удаленного доступа
В старом дачном доме тётки Тамары пахло сушеной мятой и пыльными коврами. Здесь время текло вязко, как засахаренное варенье, и именно эта густая тишина казалась Роману идеальным убежищем. Он сидел на веранде, вытянув ноги, и с легкой ухмылкой вертел в руках смартфон. Экран светился неестественно ярко в полумраке вечера, маня возможностью изменить судьбу одним нажатием.
Роман считал себя человеком современным, решительным, но при этом ценил собственный комфорт превыше всего. Перспектива долгого, изматывающего разговора с Ольгой, её вопросы, попытки выяснить отношения, необходимость смотреть в глаза — всё это вызывало у него зуд где-то между лопаток. Зачем тратить нервы, если живем в век технологий?
— Ну что, племяш, надумал чего? — голос тетки Тамары скрипнул, как немазаная петля. Она вышла на крыльцо, вытирая руки о цветастый передник.
— Надумал, теть Том. Всё решил. Хватит с меня этой кабалы. Я мужчина свободный, мне воздух нужен, а не вечные претензии, — ответил Роман, не отрывая взгляда от экрана.
Он уже набрал текст. Фразы казались ему верхом остроумия и благородства. Никаких обвинений, только философская грусть и констатация факта. «Иногда пути расходятся, чтобы каждый мог найти свой горизонт. Мы с Ольгой больше не пара. Я выбираю новую дорогу. Спасибо за опыт». И фотография — он, Роман, стоит на фоне заката, глядя вдаль, словно капитан корабля, уходящего в одиночное плавание.
Сердце билось ровно. Никакой паники. Это был гениальный ход: объявить о разводе, находясь за двести километров от города. Пока новость дойдет, пока Ольга переварит, пока схлынет первая волна истерики — он отсидится здесь, дыша свежим воздухом и поедая теткины пирожки с капустой. А вернется уже к шапочному разбору, когда останется лишь сухо поделить имущество.
— Опубликовать, — прошептал он и коснулся пальцем синей кнопки.
Индикатор загрузки мигнул и исчез. Пост улетел в сеть. Роман откинулся на спинку плетеного кресла, чувствуя себя полководцем, выигравшим битву до её начала.
— Смотри, Ромка, бабы — народ мстительный, — прошамкала тетка, ставя перед ним миску с крыжовником. — Ольга твоя тихая, а в тихом омуте, сам знаешь...
— Ерунда, — отмахнулся он, закидывая в рот кислую ягоду. — Что она сделает? Покричит в подушку? Я все продумал. Главное — инициатива в моих руках.
Он ждал шквала звонков. Представлял, как сейчас экран «взорвется» уведомлениями, как начнет вибрировать телефон от входящего вызова с именем «Ольга». Он даже заранее приготовил фразу: «Давай без сцен, обсудим через адвоката».
Но телефон молчал. Прошла минута, десять, полчаса. Пост собирал лайки от друзей, появлялись комментарии вроде «Ого, брат, держись!» или дежурные «Жаль, красивая была пара». Но от Ольги — ни звука. Ни гневного смайлика, ни звонка, ни сообщения.
— Странно, — буркнул Роман, обновляя страницу.
Сеть показывала, что Ольга была онлайн пять минут назад. Она видела. Она точно видела. И промолчала. Это безмолвие, вместо ожидаемого грома, царапнуло его самоуверенность тонкой, неприятной иглой.
Часть 2. Акустика пустоты
Три дня, проведенные у тетки, превратились в пытку неизвестностью. Роман ожидал цунами, но оказался в полном штиле. Он проверял телефон каждые пятнадцать минут. Тот молчал, словно умер. Ольга не заблокировала его, не удалила фотографии, не написала ответный пост, полный обличающих подробностей. Она просто игнорировала факт крушения их десятилетнего брака.
Эта тактика выводила из себя. Роман слонялся по участку, пинал перезрелые кабачки и раздраженно огрызался на тетку.
— Да что ж ты мечешься, как ошпаренный? — ворчала Тамара. — Радоваться надо. Не пилит, посуду не бьет.
— Вы не понимаете! — рявкнул Роман. — Это ненормально. Она что-то задумала. Или ей плевать? Как можно молчать, когда тебе муж такое заявляет?
Неуважение. Вот что он чувствовал. Его грандиозный жест, его публичный манифест свободы был встречен равнодушным зевком. Это унижало сильнее скандала. Злость, холодная и липкая, начала закипать внутри. Ну погоди, подумал он. Сейчас я приеду, и мы посмотрим, как ты сохранишь это лицо.
Он собрал вещи на третий день.
— Погнал я, теть Том. Дела, — бросил он, закидывая спортивную сумку на заднее сиденье своего седана.
Дорога до города показалась бесконечной. Асфальт плавился под солнцем, встречные машины слепили бликами. Роман прокручивал в голове сценарии встречи.
Вариант А: Она сидит в слезах, чемоданы собраны, умоляет остаться.
Вариант Б: Она устроила погром, изрезала его одежду.
Вариант В: Замки сменены, и ему придется вызывать МЧС.
Любой из этих вариантов его устраивал, потому что давал повод для праведного негодования. «Смотрите, какая она истеричка, я был прав, что ушел», — сказал бы он тогда.
Он подъехал к дому. Высотка сверкала окнами. Его окна на седьмом этаже были темны. Он поднялся на лифте, чувствуя, как неприятно сосет под ложечкой. Ключ вошел в замучную скважину мягко. Поворот. Дверь открылась.
Никаких баррикад. Никаких мешков с мусором на лестничной клетке.
Роман шагнул в прихожую. Пахло их обычным освежителем воздуха с ароматом морского бриза и чем-то едва уловимым, лекарственным, как валериана или корвалол. В квартире царил идеальный порядок. Слишком идеальный. Нигде не валялась обувь Ольги, на вешалке отсутствовал её плащ.
— Оля! — крикнул он, стараясь, чтобы голос звучал властно.
Тишина. Тяжелая, ватная тишина квартиры, из которой вынули душу.
Часть 3. Изнанка спокойствия
Он прошел в гостиную. Ольга сидела в кресле, поджав ноги, и листала журнал по интерьеру. На столике рядом стояла чашка с недопитым травяным чбором. Вид у неё был такой, словно Роман просто вышел за хлебом полчаса назад, а не объявил о разводе на весь мир три дня тому.
Она подняла голову. В её взгляде не было ни любви, ни ненависти — только стеклянная прозрачность.
— Вернулся? — спросил она ровно.
Романа передернуло.
— И это всё, что ты имеешь сказать? — он швырнул ключи на комод. Звон металла показался оглушительным. — Ты пост видела?
— Видела, — она перевернула страницу, изучая рекламу диванов. — Креативно. Фотография удачная, правда, рубашка на ней старая, но для образа свободного странника пойдет.
— Твою же мать! — вырвалось у Романа. — Ты издеваешься? Я написал, что мы разводимся! На весь интернет! Тебе что, все равно?
Ольга аккуратно закрыла журнал и положила его на колени.
— Рома, зачем истерить? Ты принял решение. Ты его озвучил. Я его приняла. К чему теперь эти танцы с бубном? Я думала, ты ждешь цивилизованного расставания. Или тебе нужны были битые тарелки для полной картины твоего страдания?
Её спокойствие было броней, о которую разбивались все его заготовки. Он хотел увидеть её боль, чтобы оправдать свою подлость. А увидел лишь ледяное презрение.
— Ты… ты даже не спросишь почему? — он растерялся.
— А зачем? — Ольга пожала плечами. — Ты устал, ты перерос, ты хочешь «горизонт». Все написано. Я умею читать. Кстати, ужин я не готовила. Ты же теперь самостоятельная единица.
Она встала и направилась в спальню.
— Стоять! — рявкнул Роман, чувствуя, как земля уходит из-под ног от её безразличия. — Мы должны обсудить раздел имущества. Квартира, машина…
Ольга остановилась в дверях, не оборачиваясь.
— Ах да. Имущество. Я уже начала процесс. Тебе придет уведомление.
— Какой процесс? Я сам буду решать, что и кому! Эта квартира записана на меня! — он ударил ладонью по столу.
Ольга медленно повернулась. На её губах играла едва заметная, злая улыбка.
— Рома, ты, кажется, забыл одну деталь. Когда мы её покупали, твои родители настояли на брачном договоре. Они так боялись, что я, «бесприданница», оттяпаю у их сыночка метры, что прописали там кучу условий про «недостойное поведение» и «ущерб репутации». Твой пост, милый мой, очень многим не понравился. А главное — тем, чье мнение ты почему-то не учел.
Она зашла в спальню и щелкнула замком.
Часть 4. Родительский порог
Злость душила его. Как она смеет указывать на родителей? Мать и отец всегда были на его стороне. Они купили эту квартиру, они дали ему старт. Да, договор был, но он был направлен против неё! Роман схватил телефон, чтобы позвонить матери, но потом решил, что личный визит будет эффективнее. Он должен первым рассказать свою версию, выставить Ольгу холодной стервой, которой плевать на семью.
Он вылетел из квартиры и помчался в родительский дом.
Особняк родителей в пригороде всегда подавлял его своим масштабом. Высокий забор, кованые ворота. Здесь царил культ успеха и приличий. Отец, Виктор Сергеевич, был человеком старой закалки, жестким и не терпящим сора из избы. Мать, Галина Петровна, всю жизнь поддерживала образ идеальной семьи.
Роман вошел в дом без звонка, своим ключом. В гостиной горел свет. Отец сидел за массивным дубовым столом, раскладывая пасьянс. Мать стояла у окна, теребя край портьеры.
— Мам, пап, привет. Мне нужно с вами поговорить, эта Ольга совсем… — начал Роман с порога, напуская на себя вид оскорбленной невинности.
— Замолчи, — голос отца прозвучал негромко, но от него задребезжали стекла в серванте.
Роман застыл. Виктор Сергеевич медленно поднял на сына тяжелый взгляд.
— Ты идиот, Рома? — спросил он, чеканя слова.
— Пап, ты о чем? Я развожусь, она…
— О чем?! — отец смахнул карты со стола. — О том, что мне третий день звонят партнеры и спрашивают, не сошел ли мой сын с ума! Ты выставил свои грязные трусы на обозрение всего города! «Горизонты» он ищет! В социальных сетях! Как подросток пубертатный!
— Но я просто…
— Ты опозорил нас! — взвизгнула мать, поворачиваясь. Лицо её шло красными пятнами. — Мы столько лет строили репутацию! Ольга — прекрасная жена, скромная, умная. А ты? Бросил её через интернет? У меня давление двести! Соседи шепчутся! Тетя Люба из Саратова звонила, спрашивала, не наркоман ли ты!
Роман опешил. Он ожидал поддержки, ну или хотя бы понимания.
— Подождите. Причем тут репутация? Это моя жизнь! А Ольга…
— Ольга приехала к нам сразу, как ты выложил эту гадость, — перебил отец. — Она не устроила истерику, не требовала денег. Она пришла, показала этот твой «шедевр», извинилась за то, что «не смогла удержать семью», и положила на стол ключи от машины. Той самой, корпоративной, что я тебе дал, чтобы ты пыль в глаза пускал. Она вела себя достойно. А ты вел себя как клоун.
— Она накрутила вас! — взревел Роман. — Вы верите ей, а не родному сыну?
— Мы верим фактам, — отрезал отец. — Ты показал свою ненадежность. Человек, который так решает семейные вопросы, в бизнесе опасен. Сегодня ты жену в интернете бросил, завтра ты конфиденциальные данные конкурентам сольешь ради лайков?
Часть 5. Крах иллюзий
В комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Романа. Он чувствовал себя загнанным зверем.
— Ну и ладно! — он махнул рукой, стараясь сохранить остатки гонора. — Подавитесь свои мнением. У меня есть квартира, есть работа. Я проживу и без вашей морали.
— Нет у тебя квартиры, — холодно произнесла мать.
Роман замер.
— Что?
— Квартира оформлена на меня, — сказал отец, складывая руки замком. — И по условиям дарственной, которую мы готовили, право собственности переходит к тебе только при наличии семьи и детей. Мы страховались, Рома. Знали, что ты ветреный. А теперь слушай внимательно. Ольга остается в этой квартире. Мы так решили.
— П-почему? — Роман почувствовал, как ноги становятся ватными. — Вы выгоняете сына ради… неё?
— Мы выгоняем наглеца, который не уважает ни семью, ни родителей, — отчеканил Виктор Сергеевич. — Ольга — дочь, которую мы хотели бы иметь. Она вела твои дела, она напоминала тебе поздравить мать с днем рождения, она следила за твоим здоровьем. Без неё ты — ноль, Рома. Пустое место.
— И с работы ты уволен, — добавил отец буднично. — Заявление по собственному напишешь завтра. Мне в офисе посмешище не нужно. Иди ищи свои горизонты.
Роман стоял, раскрыв рот. Мир рушился с грохотом, превращаясь в груду обломков.
— Да пошли вы! — выкрикнул он, разворачиваясь. — ПОШЛИ ВЫ ВСЕ!
Он выскочил из дома, хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась. Прыгнул в машину, но двигатель не завелся. Смартфон пискнул. Пришло сообщение от банка: «Карта заблокирована держателем основного счета». Следом уведомление от корпоративного сервиса каршеринга: «Доступ к автомобилю закрыт. Просьба покинуть транспортное средство».
Роман ударил кулаками по рулю.
— ТВОЮ МАТЬ! НЕТ!
Он остался сидеть в остывающей машине посреди родительского двора. Без жилья, без денег, без работы и без машины.
Через час к воротам подъехало такси. Из него вышла Ольга. Она прошла мимо машины Романа, даже не взглянув в его сторону. В руках у неё была папка с документами. Отец лично встретил её на крыльце, по-отечески обнял и пригласил в дом.
Роман видел это через лобовое стекло. Он видел, как захлопнулась тяжелая дубовая дверь, отсекая его от тепла, денег и будущего. Ольга не просто не устроила скандал. Она позволила ему самому уничтожить себя своей глупостью и самодовольством. Она использовала его же оружие — гордыню и любовь родителей к приличиям — чтобы оставить его ни с чем.
Он достал телефон, хотел написать новый пост, полный злости и обвинений, но пальцы зависли над экраном. Он понял, что любой его слово сейчас будет использовано против него.
Роман опустил голову на руль и впервые за эти дни по-настоящему испугался. Интернет помнит все, но жизнь спрашивает еще строже.
Он вышел из машины, сунул руки в карманы брюк и побрел к калитке, в темноту, туда, где начинался его настоящий, совсем не глянцевый, свободный горизонт.
Автор: Елена Стриж ©