* НАЧАЛО ЗДЕСЬ.
Глава 26.
К середине лета всё как-то поутихло. Что уж, не впервой подобное горе случается, всякое на селе бывало, а только как ни крути, надо дальше жить. В колхозе горела страда, и в своём дворе забот было немало, потому уже и говорить про то перестали что ещё недавно так взволновало всё село и окрест.
- Всё одно я не верю, что Антонина сама-то, - говорила Тасе тётка Зоя после очередного собрания сельчан в клубе, - И что такое этот говорил, который из города-то! Что это всем сказали – стояла, мол, она на бережке, горе горевала, а трава мокрая была, вот и поехала вниз, а плавать и не умеет. Там под берегом омут, это правда, тут уж и спорить не стану. Но… откуда они знают, что Тоня плавать не умела? Её что ли спросили? Не верю, и всё тут! Видать ответа с них никто не спрашивает, некому, у Тони и родни-то не осталось, вот и пригнали край ко краю, как самим удобно, вот и все дела!
- Сейчас уже и не спросишь у Тони, это правда, - вздохнула Тася, - Ты, тётушка, верно сказала.
- Да одно хорошо, уж сколь времени прошло, и тихо у нас на селе, житьё обычное пришло. Раздышались, а то ведь как было, страшно. Ладно… что уж теперь, на их совести, если человек такое сотворил, так ничего не останется без награды, убивец своё всё равно получит! Ну а что, когда Петя-то приезжает? Гляжу, ты наготовила, поди ждёшь?
- Жду, - улыбнулась Тася, - В пятницу обещали отпустить домой, я вчера ему звонила. Гипс сняли, но ещё хромает, долечиваться дома уж будет.
- А что, поди от Назаровых-то съедет теперь? – хитро прищурилась соседка, и Тася покраснела, - Да оно и правильно, всякое в жизни бывает, а вы – семья. Надо друг друга держаться!
- Я не знаю, тёть Зоя, - ответила тихо Тася, - Как сам решит, захочет, так пусть у Назаровых остаётся, а нет…
- Сама-то позовёшь?
- Позову. Как он там один будет, нога ведь болит, да и мне…
- Оно и понятно, дело молодое, а что было – то прошло. Урок вам обоим, чтобы впредь друг друга больше берегли. Даст Бог, всё сладится. Холодца-то наварила? Любит ведь, всем хвастал, что лучше его жены никто холодец не готовит, - со смехом сказала тётка Зоя, и у Таси как-то легче стало на душе.
Теперь они с Петром чуть не каждый день разговаривали по телефону, уж Тасе и неловко порой было проситься в профком, чтоб разрешили посидеть в кабинете у них, поговорить. Пётр звонил в условленное время, и Тася ждала звонка, потом и говорили чуть не по получасу. После уж председатель-то профкома Тасе рукой начинал махать, мол, время, закругляйтесь.
Так, про разное говорили, прошлое друг другу не припоминали, и на будущее тоже не загадывали. Иногда думалось Тасе, что совсем другим стал Пётр, может быть даже лучше, чем был, когда за нею ухаживал.
- Повзрослел, возмужал, что уж, не всё вертеться пацанёнком, - сказала Тасе Любаша, когда та поделилась с подругой, - Тась… я знаю, ты любишь его… И я считаю, ты права тогда была – не к добру на свет выволокли этот лавочников сундук. От него всё зло пошло, люди многие как будто умом тронулись! Ко мне в библиотеку не только Пётр ходил, спрашивал, уж всех и не упомню! Газеты старые просили почитать, ещё всякое. А я что? У нас архива нет в селе, в городе есть, я туда всех и отправляла. Некоторые обижались, даже не здоровались потом. С ума посходили! Прямо вот закопал им тут Кутейкин золото своё, как же!
- Да пусть ищут, кому интересно, дело такое, многих увлекает, - вздохнула Тася, - Хотя я тоже считаю, нет добра от этого сундука, неспокойно только. Бабушка мне рассказывала, как плакала старая мать Кутейкина, когда у них усадьбу разоряли. Она старая уже была, отказалась с сыном уезжать за границу. Сказала – тут буду помирать, родители и муж, дети, кто в младенчестве помер, все тут на погосте, вот и она хотела… Бабушка моя сама это видела, как старенькую Варвару Кутейкину из усадьбы с узелком прогнали, да стали мебель оттуда выносить. Та всё у ворот стояла и смотрела, уж после пропала куда-то, вроде бы говорили, что к родне жить ушла. Кто уж тут была их родня, бабушка мне не говорила. Но видать так и окончила свои дни Варвара здесь, на старом кладбище у Кутейкиных много могил, вот и Варварина там. Только там ничего не написано, простой крест стоит, это бабушка мне сказала, что там Варвара упокоилась.
- Да, времена были, - вздохнула Люба и покачала Денискину кроватку, малыш спокойно спал, пока подруги разговаривали, - Кажется, так давно это было, а ведь если рассудить… то и недавно. Жалко старенькую, зачем же гнали, пусть бы уж доживала там, много ли ей нужно. Хотя как бы она там жила, чего в усадьбе только не было… и штаб, и продовольственный склад, и милиция, и уж только после всего клуб-то…
Поговорили, да и забыли, до кладов лавочниковых девушкам не было дела, и без них забот полно. Тасин отдел теперь ещё и в поля ездил помогать, не все сразу, по несколько человек. Премию за это платили хорошую, потому желающие были, никто не отказался. Тася привычными руками полола колхозные грядки, вспоминая, как она здесь раньше работала, и одновременно загадывая, что она купит на премию. Хотела кое-что из мебели домой купить, уже в магазине в список на мягкую мебель записалась, говорят, скоро должны привезти. За такими думами и день быстро летел!
Как-то вернулись с поля чуть позднее, чем обычно, решили закончить уже на этом поле, чтобы из-за маленького куска не возвращаться. Ехать далеко и тряско, трактор едва ползёт! Вот уже и обработали всё, завтра можно на другое поле, поближе к селу.
- Таисия! – окликнула Тасю бухгалтер Валентина, - Тебя чего-то в профком вызывают, сходи!
Валя побежала домой, своих дел полно, и так задержалась, а Тася удивилась, зачем она профкому понадобилась? Пошла, в полупустой конторе ещё были открыты некоторые кабинеты, сейчас такая пора – и в поле, и здесь полно работы.
Дверь в кабинет профкомы была чуть приоткрыта, Тася стукнула и вошла. За столом сидел председатель профкома Виталий Самарцев, у окна укладывал в бумажную папку какие-то документы его новый помощник Павел Муравин, который с интересом взглянул на Тасю.
- А, Таисия, здравствуй! – кивнул Самарцев и указал на стул, - Садись, разговор есть. Ты уж прости, что задерживаю, ты ведь с полевой работы приехала? Я не знал, Валентина мне не сказала этого, теперь вот уж сам виду. Ты, Паша, ступай домой, нечего на девушку глаза пялить!
Самарцев говорил шутливо, но почему-то Тасе слышалось в его голосе какое-то напряжение. Душа похолодела от страха – может, что с Петей стряслось, пока она в поле была?
- Виталий Степанович, что за дело у вас? До утра не потерпит? – с нетерпением спросила Тася не глядя на покидающего кабинет недовольного Павла.
- Говорю же, не знал, что ты с поля, иначе не позвал бы. А теперь раз уж пришла спрошу… Ты только не сердись, я не по своему любопытству спрашиваю, должность у меня такая, такое знать. Так вы там с Петром, что же… неужто и в самом деле разводиться придумали?
- А… к чему такой вопрос? – удивилась Тася.
- Говорю же, по делу. Тут председатель хлопочет, хочет агронома наградить, сказал мне характеристику на него написать, а я и не знаю… что писать -то, женат – не женат, как вас понимать? Вместе не живёте, а по бережку в обнимку гуляете! Я понимаю, всякое бывает, но мне-то как быть? Напишу неправду – люди после обижаться станут, скажут, профком аморалку покрывает. Сама ведь знаешь, на селе долго всё помнят, вот и Антонину… долго Петру припоминать станут.
- В паспорте у нас с ним написано, он женат, я замужем. Пока другого не напишут, так и будет. – ответила Тася.
Ей вообще показалось странным всё, и сам вопрос, и то, что обычно немногословный председатель профкома теперь разговорился, да и тема разговора очень странная была. После Тасиного ответа Самарцев постучал по столу карандашом.
- Ну а вообще, как житьё-то у тебя? Никто не обижает? Одна ведь живёшь, всякое может быть…
- Спасибо, всё хорошо у меня, - ещё больше удивилась Тася и поднялась со стула, - Ну, я пойду? Вы все важные вопросы выяснили? А то я вся в пыли, и мне завтра снова на работу в поле.
- Конечно, прости, что выдернул так неудачно, - заторопился Самарцев и открыл перед Тасей дверь.
Она вышла из конторы в недоумении, но усталость брала своё и ничего в голову не шло, Тася перекинула через плечо сумку, в которой обед в поле брала, и пошла в сторону дома.
- Тась, постой! – раздался позади голос и торопливые шаги догонявшего её человека.
Это был Паша Муравин, сын тётки Шуры Муравиной, которую Тася, да и не только она, считала первой сплетницей на селе. Людей тётка Шура не любила, а в особенности молодых девушек и женщин, потому что в каждой видела ушлую прохиндейку, желающую «захомутать» её единственного сыночка.
Павел парнем был симпатичным, видным, но подолгу ни с кем не встречался, некоторые девушки пытались расположить к себе маму понравившегося парня, но все попытки успехом не увенчались. И вот теперь этот Паша догонял Тасю, прижимая к себе бумажную папку с бумагами.
- Тась, ты домой? – спросил Павел, догнав поспешно уходящую от него девушку, - Так нам по пути я тебя провожу, а там проулком пройду.
- Не нужно, я сама дойду, а тебе мимо магазина идти до дома ближе, - ответила Тася.
- Вечер приятный, можно и прогуляться, - махнул рукой Павел, словно не понимая Тасю, - куда ты так быстро бежишь? Давай помедленнее, воздухом подышим!
- Спасибо, я за день в поле надышалась вдоволь и теперь хочу домой, - ответила Тася не сбавляя шаг, - А ты домой иди. Слушай, Паш… Не нужно меня провожать!
- Ты это… из-за мамы моей, да? – с обидой спросил Павел, - Так мне плевать на неё, я могу хоть завтра вещи собрать и из дома уйти! Меня вон в профком взяли, помощником председателя!
- Поздравляю! – отрезала Тася и ещё прибавила шаг, - А остальное меня не касается!
Они уже подошли к небольшому пруду, отсюда до Тасиного дома было совсем недалеко. Ребятня ещё купалась в тёплой воде пруда, на бережке сидели те, кто чуть постарше, и Тася с досадой подумала, как же не кстати привязался этот Муравин!
- Тась, да я же по-хорошему к тебе, с намерениями! Я не как этот агроном, по поварихам от тебя не стану бегать!
Тася открыла было рот, чтобы сказать русскими народными словами, куда Павел может пойти со своими намерениями, как кто-то тронул её за плечо. Она тут же с удивлением увидела, как незадачливый её кавалер побледнел, затряс головой и кинулся бежать. Только папку к себе покрепче прижимал на бегу.
Она обернулась, позади стоял Саша Кулагин. Он молча смотрел вслед улепётывающему Муравину, в руках у него был какой-то старый мешок.
- Что, докучает тебе? Так ты скажи, я живо приструню, - шутливо сказал Саша, но потом лицо его стало серьёзным, - Тась надо поговорить. Постой, не уходи, я только спрошу. У тебя остались какие-нибудт записи Петра? Ну… про то самое, ты знаешь. Остались? Тебе их лучше отдать мне.
- Саша, ты… что?
- Да пойми ты, не отдашь мне, придут другие, и вежливо просить не станут! – глухо проговорил Саша.
Тася попятилась, она увидела, как от раскидистой ивы на берегу пруда отлепилась фигура, в наступающих сумерках и тени ивовой листы она не видела лица, но знала, кто это.
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья! Рассказ будет выходить ежедневно, КРОМЕ ВОСКРЕСЕНЬЯ, я пока не могу оформлять ежедневные публикации, надеюсь, что со временем получится вернуться в прежний формат.
Итак, рассказ выходит шесть раз в неделю, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.
Навигатор по каналу обновлён и находится на странице канала ЗДЕСЬ, там ссылки на подборку всех глав каждого рассказа.
Все текстовые материалы канала "Счастливый Амулет" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025