Ключ от квартиры Юрий положил на стол. Рядом с ним — второй ключ. Новый, блестящий.
— Это маме, — сказал он. — Она переезжает к нам в субботу.
Я стояла у плиты. Жарила картошку. Масло шипело.
— Повтори?
— Мама переезжает. В субботу. Я ей уже ключи сделал.
Выключила конфорку. Обернулась.
— Юра. Ты хоть меня спросил?
***
Десять лет назад мы с Юрием поженились. Я была медсестрой, он — инженером на заводе. Жили сначала у его родителей, потом сняли квартиру, через три года взяли ипотеку.
Свекровь Валентина Петровна всегда была... особенной. Приезжала без предупреждения, открывала дверь своим ключом, проверяла холодильник.
— Света, а почему у вас колбаса дешевая? Юра заслуживает нормальную!
Я терпела. Думала: пожилая женщина, одна живет после см.ерти свекра. Скучает.
Она давала советы. По готовке, по уборке, по воспитанию детей (хотя детей у нас не было).
— Света, ты неправильно борщ варишь! Свеклу надо сначала тушить!
— Света, почему у вас пыль на шкафу? Юра же аллергик!
— Света, когда уже детей рожать будешь? Юре тридцать пять, пора!
Я сжимала зубы и молчала. Юра отмалчивался. Говорил:
— Ну, мама есть мама. Не обращай внимания.
Но не обращать было трудно. Особенно когда она критиковала каждый мой шаг.
Три года назад у неё случился инсульт. Легкий. Восстановилась быстро, но Юра запаниковал.
— Свет, она же одна! Вдруг снова что-то случится?
— У неё есть телефон. Соседи рядом.
— Этого мало! Надо чаще навещать!
Мы стали ездить к ней два раза в неделю. Я готовила, убиралась, стирала. Юра сидел с мамой, разговаривал.
Валентина Петровна расцветала от внимания. И требовала всё больше.
— Юрочка, а почему вы только два раза приезжаете? Мне скучно одной!
— Почему Света так редко звонит? Невестки должны заботиться о свекрови!
Я звонила раз в три дня. Ей казалось мало.
А теперь вот это. Переезжает к нам. И я узнала последней.
***
— Юра, ты серьезно? Ты решил за меня?
— Света, ну какая разница? Это же моя мама!
— Разница огромная! Это наша квартира! Мы вдвоем здесь живем! И такие решения принимаются вместе!
— Ну так я тебе говорю! Вот, говорю!
— Ты не говоришь! Ты ставишь перед фактом! Ключи уже сделал!
— Света, не начинай! Ей плохо одной! Она пожилая!
— Ей шестьдесят четыре года! Она здорова, ходит в магазин, готовит сама!
— Но ей одиноко!
— Пусть с подругами общается! Или в кружок какой запишется!
— Света!
— Что Света?! Я не хочу, чтобы твоя мама здесь жила!
Он побледнел.
— Ты это серьезно?
— Абсолютно.
— Ты против моей матери?
— Я против того, что меня не спросили!
— Это моя мать! Я имею право привести её в свой дом!
— В НАШ дом! Половина ипотеки — моя! Половина ремонта — моя! Половина мебели — моя!
— Но квартира оформлена на меня!
Я замерла. Комната поплыла.
— Что?
— Квартира на мне. Значит, я решаю.
— Юра. Мы вместе ипотеку брали. Вместе платили.
— Но оформлена на меня. Так что мама переезжает. И точка.
Развернулся и вышел. Хлопнула дверь.
Я стояла на кухне. Картошка остывала в сковородке. На столе лежали два ключа.
Один — мой. Другой — свекрови.
***
Валентина Петровна переехала в субботу. Приехала с тремя сумками, коробкой посуды и комнатным цветком в горшке.
— Светочка, привет! — она обняла меня. — Как я рада! Теперь мы будем вместе!
Я улыбнулась. Натянуто.
— Здравствуйте.
Юра помог маме занести вещи. Показал комнату — нашу бывшую гостевую.
— Мам, вот тут ты будешь жить. Шкаф, кровать, стол.
— Хорошо, Юрочка! Спасибо, сынок!
Она начала разбирать вещи. Я ушла на кухню. Сидела за столом. Смотрела в окно.
Началось.
Первую неделю было терпимо. Валентина Петровна вела себя тихо. Сидела в своей комнате, смотрела телевизор, читала книги.
Я готовила, как обычно. На троих. Убирала, как обычно. Работала, как обычно.
Но уже на второй неделе начались замечания.
— Света, а почему ты мясо так режешь? Надо поперек волокон!
— Света, зачем ты окна на ночь открываешь? Юра простудится!
— Света, ты неправильно бельё развешиваешь! Оно так долго сохнет!
Я молчала. Делала по-своему. Валентина Петровна обижалась.
— Юрочка, Света меня не слушает! Я ей добром говорю, а она игнорирует!
Юра подходил ко мне:
— Света, ну послушай маму. Она же хочет помочь.
— Помочь? Она критикует каждый мой шаг!
— Она заботится!
— Это не забота! Это контроль!
— Света, не преувеличивай!
На третьей неделе свекровь начала переставлять вещи.
Пришла с работы — кастрюли стоят не на своих местах. Тарелки в другом шкафу. Специи переложены.
— Валентина Петровна, зачем вы всё переставили?
— Так удобнее! Я же тут теперь тоже живу! Имею право навести порядок!
— Мне было удобно, как было.
— Ну а теперь будет удобно всем!
Я промолчала. Переставила обратно. Утром снова всё не на местах.
— Света, я же вчера расставила! Зачем ты трогаешь?
— Это моя кухня!
— Наша! Теперь наша!
Я вышла из кухни. Захлопнула дверь.
Юра сидел в комнате за компьютером.
— Твоя мама командует на кухне!
— Света, ну она же привыкла по-своему. Потерпи немного.
— Сколько терпеть?!
— Ну... месяц-другой. Освоится.
— А если не освоится?
— Освоится. Не переживай.
Не освоилась.
***
К концу первого месяца свекровь захватила всю квартиру. Её вещи лежали в гостиной. Её тапочки — в прихожей. Её крем — в ванной на моей полке.
Она вставала в шесть утра, включала телевизор на всю громкость. Я просыпалась, не высыпалась, шла на работу разбитая.
— Валентина Петровна, можно потише?
— Света, я плохо слышу! Мне так комфортно!
Вечером она готовила. То, что хотела она. Не спрашивая меня.
— На ужин будет рыба!
— Я не люблю рыбу.
— Юра любит! Значит, будет рыба!
Я готовила себе отдельно. Она обижалась.
— Юрочка, Света мою еду не ест! Я так стараюсь!
— Света, ну съешь хоть немного. Маме приятно будет.
— Я не хочу рыбу!
— Света, ну не будь такой!
Я срывалась. Уходила к себе. Ложилась, укрывалась одеялом с головой.
Хотелось плакать. Но слёз не было. Была только усталость.
***
На втором месяце Валентина Петровна начала приглашать подруг.
Приходили днём, когда я на работе. Сидели на кухне, пили чай, громко разговаривали.
Я возвращалась — гора грязной посуды. Крошки на столе. Пятна от чая.
— Валентина Петровна, можно убирать за собой?
— Света, я устала! Гостей принимала! Потом уберу!
Не убирала. Убирала я. Вечером, после работы.
Юра молчал. Делал вид, что не замечает.
Однажды я не выдержала:
— Юра, поговори с мамой! Она захватила всю квартиру! Я не могу так жить!
— Света, ну потерпи. Она скоро привыкнет.
— Прошло два месяца! Она не привыкает! Она диктует правила!
— Это ты преувеличиваешь!
— Я?! Она телевизор в шесть утра включает! Моет посуду раз в неделю! Готовит только то, что хочет она!
— Света, это мелочи!
— Для тебя мелочи! А я схожу с ума!
— Тогда съезжай, если не нравится!
Я замерла.
— Что?
— Ну раз тебе так плохо, съезжай! Мама останется со мной!
— Юра. Это моя квартира тоже!
— Нет. Она оформлена на меня. Я решаю, кто здесь живёт.
— Но я плачу половину ипотеки!
— Ну и перестань платить! Я сам справлюсь!
Встал и вышел. Хлопнула дверь.
Я сидела на кровати. Руки тряслись. В голове пусто.
Он выбрал. Между мной и мамой. Выбрал маму.
***
На следующий день я поехала к подруге. Катя выслушала, покачала головой.
— Света, ты понимаешь, что он тебя использует?
— Как использует?
— Ты платишь половину ипотеки. Убираешь. Готовишь. А права голоса не имеешь. Квартира на нём, он решает. Удобно, правда?
— Но мы же муж и жена!
— Муж и жена — это когда решения вместе принимаются. А у тебя что? Он маму вселил, тебя не спросил. Ты возмущаешься, он говорит "съезжай".
— Он так сгоряча сказал.
— Света. Очнись. Он серьезно. Для него мама важнее тебя.
Я молчала. Не хотела верить. Но внутри понимала: Катя права.
Дома я села за компьютер. Подняла все платёжки. Считала.
Ипотека десять лет. Я платила половину. Двадцать две тысячи каждый месяц. Итого два миллиона шестьсот сорок тысяч.
Ремонт делали вместе. Я вложила четыреста тысяч. Мебель покупали пополам. Ещё триста тысяч моих.
Итого я вложила три миллиона триста сорок тысяч в эту квартиру. А она оформлена на Юру. И он считает, что имеет право решать один.
Позвонила юристу. Знакомая Кати дала контакт.
— Скажите, если квартира оформлена на мужа, но я платила половину ипотеки, имею ли я право на долю?
— Да. Это совместно нажитое имущество. Вы имеете право на половину. Если разведётесь, можете требовать раздела.
— А если не разведусь?
— Тогда квартира формально его. Но ваши платежи — это вклад. При разводе учтутся.
— Понятно. Спасибо.
Положила трубку. Значит, есть выход. Развод.
Но я же люблю Юру. Мы десять лет вместе. Неужели всё рушить из-за свекрови?
А другого выхода нет?
***
Вечером я попыталась ещё раз поговорить.
— Юра, давай спокойно обсудим.
— Что обсуждать?
— Ситуацию. Твоя мама живёт с нами два месяца. Мне тяжело.
— Света, это временно.
— Насколько временно?
— Ну... пока она не найдёт себе занятие. Не устроится в жизни.
— То есть навсегда?
— Ну... не навсегда. Может, год-два.
— Год-два?! Юра, я не выдержу!
— Света, это моя мать! Она одна! Ей нужна поддержка!
— А мне? Мне поддержка не нужна?
— Тебе тридцать восемь! Ты молодая! Справишься!
— А она что, не справится? Ей шестьдесят четыре, она здорова!
— Она пожилая! Ей тяжело одной!
— Юра, ты вообще меня слышишь? Мне ТЯЖЕЛО! Твоя мама захватила квартиру! Я не могу спокойно жить у себя дома!
— Света, хватит эгоизма! Думаешь только о себе!
— Эгоизм?! Я плачу половину ипотеки! Убираюсь! Готовлю! И терплю твою маму! А ты называешь это эгоизмом?!
— Да! Ты не хочешь принять мою мать!
— Потому что меня НЕ СПРОСИЛИ!
Он встал.
— Знаешь что? Делай, что хочешь! Мама останется! А ты — решай сама!
Ушёл к себе. Хлопнула дверь.
Я сидела на кухне. Смотрела в окно. За окном темнело.
Всё. Решение принято. Ухожу.
***
Утром я собрала вещи. Две сумки. Самое необходимое.
Юра был на работе. Валентина Петровна сидела в гостиной, смотрела телевизор.
— Света, ты куда?
— Съезжаю.
— Как съезжаешь?!
— Вот так. Больше не могу здесь жить.
— Но... но Юра!
— Юра выбрал вас. Живите вдвоём.
— Света! Постой! Я же не хотела!
Остановилась у двери. Обернулась.
— Не хотели? Вы захватили всю квартиру. Командуете. Критикуете. Не спросили, удобно ли мне. И теперь говорите, что не хотели?
— Ну... я просто... мне одиноко было!
— Значит, ваше одиночество важнее моего комфорта?
Молчала. Отвела глаза.
— Вот именно. Всего хорошего.
Вышла. Закрыла дверь. Спустилась по лестнице.
На улице было свежо. Дышалось легко. Впервые за два месяца.
Я поехала к Кате. Она пустила без вопросов.
— Живи, сколько надо.
— Спасибо.
Вечером позвонил Юра.
— Света, ты где?!
— У подруги.
— Что значит у подруги?! Возвращайся домой!
— Нет.
— Света!
— Юра, я устала. Устала от того, что меня не слышат. Не уважают. Не считаются со мной.
— Света, ну приезжай! Мы поговорим!
— Говорить поздно. Ты сделал выбор. Живи с мамой.
— Света, я не выбирал!
— Выбирал. Между мной и ей. Выбрал её.
— Это не так!
— Именно так. Всего хорошего.
Бросила трубку. Заблокировала номер.
***
Через неделю Юра приехал к Кате. Стоял под дверью, звонил.
Катя открыла.
— Света здесь?
— Здесь. Но не хочет разговаривать.
— Мне нужно с ней поговорить!
— Она сказала "нет".
— Катя, ну пожалуйста!
Я вышла в коридор.
— Что тебе нужно?
— Света, вернись. Прошу.
— Зачем?
— Потому что я скучаю. Дома пусто без тебя.
— А мама?
Помялся.
— Мама... она тоже хочет, чтобы ты вернулась.
— Правда? Или ты за неё решаешь?
— Нет, правда! Она сказала!
— Юра. Твоя мама останется жить с вами?
Молчал.
— Останется, — тихо сказал он.
— Вот видишь. Тогда мне там делать нечего.
— Света, ну мы же семья!
— Семья — это когда уважают друг друга. Когда решения принимают вместе. А у нас что? Ты вселил маму, меня не спросил. Я против, ты говоришь "терпи". Это не семья.
— Света...
— Юра. Я устала быть третьей лишней в собственной квартире. Устала терпеть твою маму. Устала от того, что ты меня не слышишь.
— Я слышу!
— Нет. Ты слышишь только маму. Для тебя её мнение важнее моего.
— Это не так!
— Докажи. Попроси маму съехать.
Молчал. Смотрел в пол.
— Не могу.
— Вот именно. Значит, она важнее. Прощай, Юра.
Закрыла дверь. Он стоял за дверью. Потом услышала шаги. Ушёл.
***
Развод подала через месяц. На раздел имущества тоже.
Юра сопротивлялся. Говорил, что квартира его. Я предоставила все платёжки. Все чеки на ремонт и мебель.
Суд был на моей стороне. Квартира делится пополам. Или он выплачивает мне мою долю.
Юра выбрал выплатить. Три миллиона триста тысяч. Взял кредит.
Я получила деньги. Купила себе однушку. Небольшую, но свою. Полностью свою.
Сделала ремонт. Купила мебель. Всё по своему вкусу. Никто не критиковал. Никто не переставлял.
Юра звонил первый месяц. Просил вернуться. Говорил, что ошибся.
Я не возвращалась. Поезд ушёл.
Через полгода узнала от общих знакомых: Валентина Петровна живёт с ним до сих пор. Командует, как и раньше. Он жалуется, что устал, но выгнать не может.
Мне не жалко. Он сделал выбор. Пусть живёт с последствиями.
***
Сейчас мне тридцать девять. Живу одна. В своей квартире. Работаю, встречаюсь с подругами, хожу в театр.
И знаете что? Мне хорошо. По-настоящему хорошо.
Недавно Катя спросила:
— Света, ты не жалеешь, что развелась?
— Нет. Совсем.
— Серьёзно? Но вы же десять лет были вместе!
— Были. И я думала, что мы партнёры. Равные. А оказалось, что я просто удобное приложение к его жизни. Плачу половину счетов, убираюсь, готовлю. А права голоса не имею.
— Понятно.
— Катюш, знаешь, чему я научилась?
— Чему?
— Тому, что нельзя быть в отношениях, где тебя не уважают. Где твоё мнение не важно. Где ты должна терпеть и молчать, а партнёр делает, что хочет.
— Молодец, что ушла.
— Ага. Жалко, что не сразу. Два месяца терпела. Думала, изменится.
— Но ведь ушла же. Это главное.
Я кивнула.
Мы допили кофе. Я пошла домой. В свою однушку. Где никто не критикует. Не переставляет вещи. Не включает телевизор в шесть утра.
Где я хозяйка. Полноправная хозяйка своей жизни.
И это прекрасно.
А вы смогли бы остаться в браке, если бы партнёр вселил к вам свою мать без вашего согласия и отказался что-либо менять, или ушли бы, как героиня?