Часть 10. Глава 2
И тут я поймал себя на неожиданной мысли: а ведь хотел бы стать тем отцом, которого она представляет рядом с дочкой. Хоть как-то приблизиться к этому, стать частью их маленького мира, который она так старательно оберегала. Разве не я мечтал, лёжа в пыльном, грязном подвале разрушенного дома в Сирии, где каждый шорох мог стать последним, и слушая, как наверху периодически рвутся снаряды и мины, о том, как вернусь в Питер, вдохну его влажный воздух, встречу красивую, добрую, умную девушку, мы поженимся, у нас появятся дети, и первый ребёнок обязательно будет девочка?
Да, случалось такое. Это была единственная светлая, почти нереальная картинка, которая держала меня на плаву в том аду. Что же получается? Вселенная ответила утвердительно на мои самые сокровенные мечты, только сделала это довольно своенравным, даже жестоким способом, подарив дочь, о которой я не знал целых восемь лет. Это было благословение, пришедшее с огромным грузом вины и упущенного времени.
Алина снова глубоко вздохнула, звук вышел рваный, словно она пыталась вдохнуть не только воздух, но и силы. Она тихо всхлипнула, быстро вытерла нос тыльной стороной ладони – жест, полный усталости и нежелания показать слабость – и выпрямилась, словно заставила себя собраться, натянуть маску:
– Я устала, Борис. Там… – она кивнула на свет в окне, где, видимо, кипела жизнь и ждали дела. – Там дел невпроворот. Мама уезжает, я одна, и… Давай потом, пожалуйста. Сегодня я хочу просто зайти домой, обнять свою девочку, почувствовать её тепло и лечь спать. Больше ничего.
– Знаю, – сказал я, притом совершенно искренне. У меня за последние недели тоже всё покатилось-поехало: работа, переезд, неожиданная встреча с отцом и его новая жизнь. Но рядом с её хаосом и ответственностью за ребёнка и внезапным одиночеством собственные трудности выглядели почти несерьёзно, как мелкие бытовые неурядицы.
– Ага… – она протянула, успокаиваясь, и потянулась к сумке, стоявшей у ног. Только тогда я заметил ремень через плечо – плотный, чёрный, удобный, явно рассчитанный на вес, а внизу – нечто крупное, прямоугольное, с кучей карманов и отсеков, обшитое прочной тканью. Такое девушки не носят ради стиля или просто для прогулки. Это был профессиональный инструмент.
– Это кофр для фотоаппарата? – спросил с интересом, пытаясь отвлечь её от тяжёлых мыслей.
Алина кивнула:
– Да, он самый. Мой рабочий инструмент.
– Извини, не хотел лезть в твои дела, – сразу сказал я, чувствуя, что вторгся в её личное пространство. – Просто… ты тогда упоминала, что подрабатываешь фотографом. В общаге. Наверное, сумка напомнила. Рад, что ты это не бросила. Это здорово, когда есть дело, которое нравится.
– Да, – сказала она тихо, будто всё ещё сомневалась, что я способен помнить такие мелочи из той далёкой ночи. Но я помнил всё, что связано с ней. Каждое слово, каждый взгляд, каждый жест. Просто вслух говорить об этом сейчас было бы странно и не к месту. И так достаточно всего вокруг, чтобы держать нас обоих на нервах. Стоило мне чуть задержать взгляд на том, как в уличном свете блестят её растрёпанные волосы, и я ловил себя на том, что мыслями ухожу назад, туда, где всё началось и спустя несколько часов сразу оборвалось.
Алина могла просто повернуться и уйти, но вместо этого заговорила быстро, словно оправдываясь заранее, словно ей нужно было прояснить ситуацию, чтобы избежать неловких вопросов:
– Я была… с Леонидом. Снимала его для журнала. Фотограф, который должен был прийти, не смог, и Николай предложил меня. Леонид согласился. Так что… ну… обычная работа. Ничего особенного.
Я уловил паузу там, где её вроде не должно было быть. Казалось, она не всё говорит, что-то недоговаривает, чтобы не усугублять ситуацию. Или это опять додумываю. Мозг легко подсовывает варианты, от которых становится неприятно – будто у меня есть право ревновать или разбираться в её жизни. Я снова взглянул на волосы Алины: растрёпанные, как будто она собиралась на съёмку впопыхах или торопилась уйти оттуда, не тратя времени на причёску. Свитер на ней сидел неаккуратно, как будто она надевала первое, что попалось под руку, не глядя. Шнурки на кроссовках разболтались – деталь мелкая, но в ней читалась небрежность, усталость, рассеянность, а не собранность человека, который собирается работать или только что закончил важный проект.
И я понимал – она на пределе. А тут ещё и разговор со мной, который, очевидно, был ей не нужен. Мозг продолжал строить версии: может, у неё с Леонидом что-то… случилось? Рабочие съёмки, общение, усталость, а потом… как это иногда бывает, когда люди оказываются в одной лодке. Догадка ударила по мне неожиданно сильно, как физический толчок. Словно часть меня хотела быть тем, с кем Алина делится усталостью, кому позволяет разболтать шнурки и не следить за внешним видом, но вместо этого то место оказалось уже занято. Но кем? Леонидом? И почему это меня так задевает?
Я остановил себя, резко оборвав поток мыслей. Всё это – фантазии на пустом месте. Придуманные мной, потому что слишком много думаю, слишком много хочу. Мы виделись два раза за восемь лет. Два, сегодня третий. Остальное – пустота, заполненная моими догадками и тем, что я хочу видеть.
Единственное, что было настоящим и стоящим, что не было плодом моей фантазии: мне действительно хотелось войти в их жизнь. Не как случайный человек, который появился внезапно и так же внезапно исчезнет, а как тот, кто не исчезнет снова. Теперь, когда я знал, что Алина растит нашу дочь, эту маленькую Эллу, это желание становилось только сильнее, превращаясь в необходимость. Связь, которая раньше не существовала даже теоретически, стала осязаемой, физической. И от этого хотелось удержать её, не потерять, закрепиться в их реальности.
Алина двинулась к дому, её силуэт казался хрупким в свете фонарей. Я смотрел ей вслед и понимал, что в их жизни всё меняется – неритмично и тяжело. В их окне горел мягкий, тёплый свет, и в голове родился вопрос, не имеющий ответа: будет ли им в этом доме по-настоящему спокойно? Или наоборот – пусто и тяжело после отъезда её матери, которая была опорой?
– Алина, – позвал я чуть громче, чем нужно в такой тихий вечер, нарушая наступившую тишину.
Она остановилась, оглянулась, в её глазах читалась смесь усталости и настороженности.
– Мне… тут такое дело… – сказал я, чувствуя, как краснеют щёки.
Подошла чуть ближе, терпеливо ожидая.
– Да? – её голос был тихим, но твёрдым.
– Ты понимаешь, какое дело… Твоя мама переехала к моему отцу. Они теперь молодожёны, и я… мне… – я запнулся, не зная, как сформулировать эту нелепую ситуацию.
– Неудобно оставаться под одной крышей во время их страстного периода? – догадалась Алина и, к моему удивлению, улыбнулась, и эта улыбка немного разрядила напряжение.
– Верно, – смутился я ещё сильнее. – Они ведут себя… как подростки. Это невыносимо. У тебя теперь комната освободилась. Можно мне… пожить у вас некоторое время? Всего неделю, обещаю. Я мог бы снять квартиру на это время, просто… так давно не был в Питере, что не знаю, как тут всё теперь устроено, и не хочу тратить время на пустые поиски. Но через неделю… я найду что-то постоянное.
Алина посмотрела так, будто я только что предложил что-то совершенно несообразное с реальностью, что-то из области фантастики:
– Что? Ты… хочешь переехать к нам? Под одну крышу?
– Примерно так, – я попытался улыбнуться, но вышло криво, как будто я сам не верил в то, что говорю. – Понимаю, звучит странно. И да, возможно, это перебор. Я не настаиваю.
– Думаешь? – она хмыкнула без злости, просто от чистого изумления.
– Просто мысль пришла внезапно, – признался я. – И вообще. Мне бы хотелось побыть рядом с Эллой. Я не был с вами все эти годы. Если бы знал… – я замолчал, потому что дальше объяснять нечего, слова были пусты. Собрался с мыслями и продолжил, стараясь говорить максимально убедительно. – Может, это решение не самое разумное, но мне нужно наверстать пропущенное время. Хоть немного. И… да, это способ познакомиться с вами ближе, увидеть, как вы живёте. И, что немаловажно, уйти с дороги молодожёнов. Жить у них под одной крышей – сомнительное удовольствие, поверь. Ты сама понимаешь.
Я говорил спокойно, без наезда и без мольбы в голосе. Просто факт, который выкладывал как есть, предлагая решение, которое было выгодно нам обоим, но в первую очередь – мне.
Её лицо смягчилось, в глазах промелькнуло что-то похожее на понимание. Блин, я бы отдал что угодно, чтобы заглянуть в её мысли в тот момент, когда она задумчиво кусала губу, взвешивая все «за» и «против». Знал, что у Алины полно причин ответить «нет», просто не пустить меня на порог и забыть. Но где-то глубоко в душе теплилась надежда, и я покорно ждал её решения, готовый принять любой ответ.
– Ну хорошо, – неожиданно рассмеялась она, и этот смех был искренним, немного нервным. – Я не говорю «да». Может, и правда сумасшествие, но… подумаю об этом. Завтра.
Не «нет». И для меня этого было достаточно. Я быстро поблагодарил ее, чувствуя, как по телу разливается волна облегчения, и, не дожидаясь, пока она передумает, уехал.