Часть 1. Иллюзия штиля
В просторной гостиной, где паркет был натерт до такого блеска, что в нем отражались ножки тяжелой дубовой мебели, Семён чувствовал себя хозяином жизни. Хотя, если быть до конца честным, хозяином он здесь не был. Квартира — огромная, с высокими потолками, в сталинской высотке — принадлежала отцу Марии. Тот, человек жесткой советской закалки, полковник в отставке, документы на дочь переписывать отказался наотрез, буркнув: «Живите, пока смирно себя ведете». Эта фраза дамокловым мечом висела где-то под люстрой, но за пять лет Семён научился её не замечать.
Семён работал логистом в строительной фирме, звёзд с неба не хватал, но на жизнь хватало. Мария переводила техническую документацию, сидя дома. Их быт был налажен, как швейцарские часы, пока однажды вечером тишину не разрезал телефонный звонок.
На экране высветилось «Мама».
Семён ответил, включив громкую связь, так как руки были заняты нарезкой салата.
— Сёмушка, сынок, привет! — голос Нины Петровны был подозрительно елейным.
— Привет, мам. Что-то случилось?
— Да соскучилась я, сил нет! Вот отпуск взяла на заводе. Думаю, дай-ка проведаю сына с невесткой. — Она сделала театральную паузу. — Можем приехать на десять дней? — попросила свекровь.
Книги автора на ЛитРес
Мария, сидевшая в кресле с ноутбуком, мгновенно напряглась. Пальцы замерли над клавиатурой. Слово «можем» резало слух.
— Можем? — переспросила она, глядя на мужа в упор.
Семён махнул рукой, мол, не цепляйся к словам.
— Конечно, мам, приезжай. Мы всегда рады.
— Ой, спасибо, сынок! Ну всё, ждите, через три дня будем! Билеты уже взяли!
Гудки. Семён вернулся к огурцам, насвистывая какой-то мотивчик.
— Семён, — спросила Мария. — Кто это «мы»? И почему «билеты взяли»?
— Да мамка вечно оговаривается, — отмахнулся муж. — Ну кого она возьмет? Отца три года как нет. Подруг она терпеть не может. Одна она едет.
— Ты уверен? — Мария встала, опустив крышку ноутбука. — Ты же знаешь, я работаю дома. Мне нужна тишина. Твоя мама… она специфический человек.
— Маш, ну что ты начинаешь? — Семён поморщился. — Ну приедет старушка, посидит на кухне, пирожков напечет. Она же любит тебя.
— Она меня терпит, Семён. Потому что я дочь владельца квартиры.
— Опять ты за своё! НЕТ у неё таких мыслей. Всё, тема закрыта. Мама едет одна. Я уточнял неделю назад, когда мы созванивались, она говорила, что хочет отдохнуть от всех.
Мария подошла к окну. Внизу шумел проспект, но стекла надежно отсекали звук. Ей было не по себе. Интуиция, выработанная годами общения с родней мужа из провинциального городка, вопила сиреной. Но Семён был спокоен, как удав, поглотивший кролика. Его беспечность раздражала. Он всегда старался быть хорошим для всех, избегая острых углов, которые в итоге вонзались в спину Марии.
— Если она приедет не одна, Семён, — тихо сказала Мария, не оборачиваясь, — я за себя не ручаюсь.
— Да брось ты! — хохотнул он, отправляя кусок огурца в рот. — Кому мы нужны? У Оксанки свои дела, она с новым хахалем живет, тетка Зина на даче в грядках. Мать будет одна. Зуб даю.
Часть 2. Нашествие
День «Х» наступил в пятницу. Семён взял отгул, чтобы встретить мать на вокзале, но Нина Петровна позвонила с дороги и сказала, что они возьмут такси, так как «сумок много, нечего тебе бензин жечь».
«Они». Снова это слово. Мария, стоявшая в прихожей, почувствовала, как холодок пробежал по спине. Она только что закончила сложный перевод, голова гудела, и меньше всего ей хотелось принимать гостей.
Звонок в дверь прозвучал как сигнал воздушной тревоги. Семён, сияя улыбкой, распахнул дверь.
— Мамуль, привет!
В квартиру ввалилась толпа.
Первой вошла Нина Петровна, маленькая, юркая женщина с глазами-бусинками, которые тут же начали сканировать пространство на предмет пыли. Следом, отпихнув брата бедром, вплыла Оксанка — родная сестра Семёна, дважды разведенная, с ярко-малиновыми губами и набитым ртом (она жевала жвачку). За ней, с визгом индейцев на тропе войны, влетели двое детей: мальчик лет семи и девочка пяти. Замыкала шествие тетка Зинаида, грузная дама с необъятной сумкой в клетку, от которой разило копченой рыбой.
— А вот и мы! — гаркнула тетка Зинаида, бросая сумку прямо на светлый ковролин. — Ну, встречайте гостей дорогих!
В квартире мгновенно стало тесно, шумно и душно.
Мария стояла столбом. Её взгляд метался от одного «гостя» к другому.
— Семён? — произнесла она ледяным тоном.
Семён побледнел. Он явно не ожидал увидеть весь табор.
— Мам… а… а Оксанка почему? И тетя Зина?
— Ой, да ты что, не рад? — всплеснула руками Нина Петровна. — У Оксаночки стресс, рассталась она со своим иродом, ей развеяться надо. А Зинаиде врач прописал смену климата, у неё давление скачет. А внуков куда девать? Не чужие ведь люди!
Оксана уже по-хозяйски скинула туфли, и те полетели в разные стороны.
— Машка, привет! — бросила она. — Слушай, у тебя вай-фай ловит? Дай пароль, а то трафик горит. И это, жрать охота, мы в поезде только сухомяткой давились. Когда ужин?
Дети тем временем уже добрались до гостиной. Девочка схватила с полки коллекционную фарфоровую статуэтку — подарок отца Марии.
— Положи на место! — рявкнула Мария. Девочка испуганно выронила статуэтку. Глухой стук о ковер спас вещь, но не нервы хозяйки.
— Ты чего на дитя орешь? — взвилась тетка Зинаида. — Она же просто посмотреть! Жаба душит? Богатеи, тьфу.
Семён стоял, прижавшись к вешалке, и напоминал нашкодившего школьника.
— Маш, ну… так получилось. Мама в последний момент… Сюрприз хотели сделать.
— Сюрприз, — повторила Мария. Внутри неё не просто закипало раздражение, там разгорался пожар.
— Ну, чего встали? — командовала свекровь. — Невестка, накрывай на стол. Семён, тащи чемоданы в большую комнату. Зина, иди руки мой.
Десять дней. Десять дней ада. Десять дней готовки на ораву из семи человек, уборки, криков, чужих трусов в ванной и претензий. Мария посмотрела на мужа. В его глазах читалась лишь жалкая мольба: «Потерпи, не позорь меня».
Это стало последней каплей.
Мария молча прошла в спальню. Крики и гам в коридоре нарастали. Оксана уже громко требовала показать, где у них «нормальный шампунь», а не «дешевка».
Мария взяла свою сумку. Кинула туда кошелек, паспорт, зарядку. Вернулась в прихожую.
Семён уже тащил клетчатый баул.
— Маш, ну ты давай там, картошечки почисти, селедочку…
Мария схватила с тумбочки тяжелую хрустальную вазу — массивную, советскую, килограмма на три весом. Рука дрожала. Она подняла её, и в прихожей воцарилась тишина. Свекровь поперхнулась воздухом. Зинаида замерла с открытым ртом.
Мария медленно поставила вазу обратно.
— Я в магазин, — сказала она абсолютно спокойно. Голос был ровным, мертвым.
— А, ну давай, хлеба купи побольше! — обрадовалась Оксанка. — И колбасы нормальной!
Мария вышла за дверь. Щелкнул замок.
Часть 3. Ультиматум
Прошел час. Потом второй. Голодные гости съели всё, что нашли в холодильнике: сыр, вчерашние котлеты, йогурты Марии.
— Где её черти носят? — ворчала тетка Зинаида, ковыряя вилкой в пустой банке из-под паштета. — Хозяйка, называется. Гостей бросила.
— Семён, позвони ей! — требовала мать. — У детей режим, спать пора, а постельное белье где?
Семён, чувствуя, как к горлу подступает паника, набрал номер жены. Гудки шли долго. Наконец, трубку сняли.
— Маша! Ты где? Мы тут с голоду пухнем! Ты ушла в магазин два часа назад!
В ответ раздался смех. Не добрый, не веселый, а жуткий, истеричный смех, от которого у Семёна волосы зашевелились на затылке.
— Семён, дорогой! — прокричала она в трубку. Голос срывался. — А я не в магазине! Я уехала!
— Куда?!
— А К ЧЕРТЯМ СОБАЧЬИМ! — заорала Мария так, что Семёну пришлось отвести телефон от уха. — Я сняла номер в отеле! На десять дней!
— Маш, ты с ума сошла? Вернись немедленно! Тут мама, сестра…
— ВОТ ИМЕННО! — перебила она. — Твоя мама, твоя сестра, твоя тетка и их невоспитанные дети! Ты меня обманул, Семён. Ты сказал, она будет одна. Ты соврал мне в лицо! ТЫ ИХ ПРИТАЩИЛ — ТЫ ИХ И ОБСЛУЖИВАЙ!
В комнате стало тихо. Родственники прислушивались.
— Маша, не дури. Приди и приготовь ужин. Это твой долг как жены!
— ПОШЕЛ ТЫ К ЧЕРТУ СО СВОИМ ДОЛГОМ! — Её злость выплескивалась через край, это была не просто истерика, это был бунт. — Я вам не прислуга! Я не нанималась мыть за твоей сестрой унитаз! Хочешь быть хорошим сыном? Вперёд! Тряпку в зубы, поварешку в руки!
— Маш, ну денег хоть скинь, у меня до зарплаты…
— ДА ЩАЗ! — Мария хохотала, и в этом смехе было что-то дьявольское. — Твои гости — твой банкет! И предупреждаю, Семён: если хоть одна царапина появится на паркете, если хоть одна тарелка будет разбита, если эти спиногрызы разрисуют обои — ТЫ ЗАПЛАТИШЬ ЗА ВСЁ. Из своего кармана! Я смету потом составлю, не сомневайся! Квартира моего отца, и я тут цербер, понял?
— Маша…
— ДЕСЯТЬ ДНЕЙ, СЕМЁН! НАСЛАЖДАЙСЯ СЕМЬЕЙ! И ЧТОБ ДУХУ ИХ НЕ БЫЛО, КОГДА Я ВЕРНУСЬ!
Связь оборвалась. Семён смотрел на погасший экран с ужасом.
— Что она сказала? — подозрительно спросила Нина Петровна.
— Она… она у подруги. Заболела. Инфекционное что-то. Карантин.
— Вот змея! — сплюнула тетка Зинаида. — Специально сбежала, чтобы нам не готовить!
— Ничего, — зло процедила Оксана. — Сами справимся. А ты, братик, давай, организуй нам поляну. Ты ж мужик или кто?
Часть 4. Девять кругов быта
Первый день прошел под эгидой хаоса. Семён заказал пиццу, потратив на это неприличную сумму, так как аппетиты у родни были зверские.
Утро второго дня началось не с кофе, а с вопля Оксаны:
— Семён! Туалетная бумага кончилась! И вообще, почему полотенца такие жесткие?
Семён, невыспавшийся (ему достался коврик в прихожей, так как диван и кровать оккупировали гости), поплелся в магазин.
Когда он вернулся, на кухне царил погром. Тетка Зинаида решила пожарить рыбу, которую привезла. Вонь стояла такая, что резало глаза. Жир забрызгал белые фасады дорогого гарнитура.
— Тетя Зина! — простонал Семён. — Ну есть же вытяжка!
— Да гудит она, как ерихонская труба, мешает! — отмахнулась та. — Лучше скажи, где у тебя соль?
К пятому дню Семён превратился в зомби.
Он вставал в шесть утра, чтобы успеть поработать на ноутбуке, пока орда спит. Но в семь просыпались дети. Они прыгали на кожаном диване, рисовали фломастерами на документах Семёна (один контракт пришлось перепечатывать дрожащими руками). Племянник разбил Машину любимую кружку, просто смахнув её со стола ради интереса.
— Это на счастье! — заявила Нина Петровна, когда Семён, чуть не плача, собирал осколки. — Не будь мелочным, купишь новую.
Оксана не делала ничего. Вообще. Она лежала перед телевизором, щелкала семечки (шелуха летела на пол) и комментировала сериалы.
— Семка, принеси чайку! Семка, сгоняй за пивом! Семка, дети хотят мороженого!
Деньги таяли с катастрофической скоростью. Зарплата улетела за шесть дней. Пришлось лезть в кредитку. Родня не стеснялась: «Ой, а давай суши закажем?», «А купи колбаски той, докторской, но дорогой!».
Каждый вечер Семён звонил Маше, надеясь на пощаду. Но она не брала трубку. Лишь раз прислала смс: «Фотоотчет квартиры. Если грязно — клининг за твой счет».
Грязно было везде. Ванная превратилась в свинарник. Тетка Зинаида развесила свои необъятные панталоны на сушилке прямо в гостиной.
— Тётя, уберите это! — взмолился Семён.
— А где сушить? На улице дождь! — огрызнулась тетка. — Ишь, барин выискался. Жену свою построил бы, она б и стирала. А то ишь, сбежала, хвостом вертит. Небось, любовник у неё!
— НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ! — заорал вдруг Семён.
— Ой, посмотрите на него! — фыркнула Оксана. — Защитничек. Да она тебя ни в грош не ставит. Квартира-то не твоя. Ты тут приживалка, как и мы.
Эти слова ударили Семёна больнее, чем он ожидал. Он смотрел на свою сестру, развалившуюся на диване, на мать, которая вытирала жирные руки о кухонное полотенце Марии (декоративное, которое трогать было нельзя), на тетку, что ковыряла в зубах вилкой. И пелена спала с глаз.
Он видел не семью. Он видел паразитов. Жадных, наглых, беспардонных. Они не уважали его. Они использовали его. И Мария… Мария бросила его в этот ад не просто так. Она хотела, чтобы он на своей шкуре прочувствовал то, что терпела бы она.
Вечером девятого дня случилось страшное. Племянник, играя в мяч в квартире (несмотря на сто запретов Семёна), попал в большой плазменный телевизор. Экран покрылся паутиной трещин и погас.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь шмыганьем носа ребенка.
— Ну вот, — протянула Оксана. — Китайское барахло, сразу сломалось.
— Это Sony… — прошептал Семён. — Он стоит сто тысяч…
— ДА БУДЬ ТЫ НЕЛАДЕН СО СВОИМИ ЦЕНАМИ! — вдруг заорала Нина Петровна. — Ребенок испугался, а ты о деньгах! У отца жены попросишь, он богатый, новый купит!
— Чтоб тебя… — прошипел Семён.
Часть 5. Расплата
Внутри Семёна что-то лопнуло. Не громко, без спецэффектов. Просто оборвался трос, удерживавший его терпение.
Он подошел к тумбочке, где лежали билеты на поезд (они должны были уезжать завтра вечером). Схватил их и разорвал.
— Сёма, ты чего? — испугалась мать.
— СОБИРАЙТЕСЬ! — рявкнул он.
— Куда? Ночь на дворе!
— МНЕ ПЛЕВАТЬ! ВЫМЕТАЙТЕСЬ! — Семён схватил сумку тетки Зинаиды и швырнул её в коридор. Из сумки посыпались какие-то банки, шмотки.
— Ты мать родную гонишь?! — взвизгнула Нина Петровна.
— ТЫ МНЕ НЕ МАТЬ СЕЙЧАС! ТЫ ОККУПАНТ! — Семён был страшен. Его лицо пошло красными пятнами. — Я просил одну приехать?! Просил?! Вы превратили мой дом в хлев! Вы разбили телевизор! Вы сожрали все мои деньги!
— Мы родня! — завыла Оксана, прижимая к себе детей.
— ДА КАТИСЬ ТЫ КОЛБАСОЙ, ТАКАЯ РОДНЯ! — Семён схватил сестру за локоть и потащил к выходу. — Вон! В гостиницу! На вокзал! Куда хотите! Чтобы через пять минут духу вашего здесь не было!
Он бегал по квартире, хватая их вещи и выкидывая на лестничную площадку. Дети ревели. Тетка Зинаида материлась, поминая всех святых и демонов. Нина Петровна хваталась за сердце, но Семён знал этот трюк — она делала так каждый раз, когда ей отказывали в деньгах.
— УБИРАЙТЕСЬ! ЧТОБ ВАС ЧЕРТИ ВЗЯЛИ!
Дверь захлопнулась. С той стороны слышались проклятия, стуки, но Семён дважды провернул замок и накинул цепочку. В квартире пахло потом, дешевыми духами Оксаны и жареной рыбой.
На следующий день он драил квартиру. Он вызвал мастеров, чтобы вывезти разбитый телевизор. Он купил самые дорогие средства, пытаясь отмыть жир на кухне. Он потратил остатки кредитного лимита, чтобы купить новую вазу взамен той, что треснула (он заметил трещину утром).
Вечером открылась дверь. На пороге стояла Мария.
Она выглядела отдохнувшей. Спокойной. Она прошла в квартиру, окинула взглядом гостиную. Заметила отсутствие телевизора (пустое место на стене зияло как рана). Заметила красные глаза мужа.
— Ну как? — спросила она, снимая плащ. — Как отдохнулось с любимой мамочкой?
— Они уехали, — хрипло сказал Семён. — Вчера. Я их выгнал.
Он ждал, что она похвалит его. Обнимет. Скажет: «Ты мой герой».
Мария прошла на кухню, провела пальцем по столешнице. Чисто.
— Телевизор? — коротко спросила она.
— Разбили. Я куплю. С зарплаты… в кредит…
— Конечно, купишь, — кивнула она. — И за клининг заплатишь профессиональный, потому что рыбой воняет до сих пор.
Семён подошел к ней, пытаясь взять за руку.
— Маш, я всё понял. Прости меня. Больше ноги их тут не будет. Я им так и сказал. Я поклялся. Они больше не приедут. Никогда.
Мария посмотрела на него. В её взгляде не было тепла.
— Семён, — сказала она тихо. — Ты молодец, что выгнал их. Но не обольщайся.
— Что?
— Ты думаешь, ты совершил подвиг? Нет. Ты просто убрал за собой мусор, который сам же и притащил. И запомни, Семён, на будущее.
Она подошла к нему вплотную.
— Ты выгнал их не потому, что ты хозяин. А потому, что ты испугался. Ты испугался МЕНЯ. И правильно сделал.
— Маш, мы же семья…
— Семья — это когда не врут, — отрезала она. — Ты здесь никто, Семён. Квартира моего отца. И ты здесь живешь ровно до тех пор, пока меня это устраивает. Если бы ты не выгнал их вчера, сегодня вылетел бы следом за ними. Вместе со своими чемоданами.
Семён замер. Он хотел возмутиться, крикнуть что-то про мужское достоинство, но слова застряли в горле. Он оглядел роскошные стены, высокий потолок, дорогую мебель. И понял, что она права. Он был всего лишь гостем, которому позволили задержаться чуть дольше, чем остальным.
— Я понял, — глухо произнес он.
— Вот и славно. — Мария открыла холодильник. — Пусто. Иди в магазин, Семён. Купи продуктов. И список составь, я проверю.
Семён молча взял куртку. Он был раздавлен. Радость от того, что "кара жены миновала", сменилась липким страхом. Это было последнее предупреждение. И он знал, что следующего раза не будет. Он вышел в подъезд, где еще витал слабый запах дешевых духов его сестры, и нажал кнопку лифта, чувствуя, как тяжелая плита реальности придавила его к земле.
Автор: Вика Трель © Самые читаемые рассказы на КАНАЛЕ