Часть 1. Переменная, стремящаяся к нулю
Татьяна сидела за широким дубовым столом, освещенная лишь холодным свечением монитора. На экране пестрели таблицы логистических маршрутов: тонны груза, километры пути, амортизация транспорта. Цифры успокаивали. В мире цифр всё было честно: если где-то убыло, значит, где-то прибыло. Твердый закон сохранения, который, к сожалению, совершенно не работал в её личной жизни.
Она нажала «Enter», фиксируя расчёт стоимости доставки партии арматуры, когда дверь в комнату распахнулась без стука. Фёдор вошел хозяйской походкой, держа в руке надкушенное яблоко. Громкий хруст фрукта на мгновение заглушил гудение системного блока. Татьяна даже не обернулась, продолжая смотреть на колонку «Итого».
— Тань, я тут подумал, — начал он, плюхаясь в кресло, которое жалобно скрипнуло под его весом. — Насчёт квартиры, которую ты для Артёма взяла.
Татьяна медленно сняла очки в тонкой оправе и положила их поверх стопки накладных. Внутри начала подниматься холодная, колючая волна раздражения. Она знала этот тон. Тон коммивояжера, пытающегося впарить просроченный товар.
— И что ты надумал? — спросила она, не поворачивая головы.
— Ну сама посуди, — Фёдор закинул ногу на ногу, носок его домашнего тапка ритмично раскачивался. — Пацану двадцать лет. Зачем ему отдельная хата? Студенту полезно в общаге пожить, жизни понюхать. А двушка в новостройке простаивать будет, пока он там свои сессии сдает.
— Артём заканчивает бакалавриат, и квартира куплена на его имя, — отрезала Татьяна. — Это не обсуждается.
— Всё обсуждается, Танюш, всё, — Фёдор грызанул яблоко, брызнув соком на полированную поверхность стола. Татьяна поморщилась, словно от зубной боли. — Смотри, какая схема. Ты переписываешь хату на меня. Временно, конечно. Я её в оборот пускаю. Сдам, под залог можно взять оборотку для май... для бизнеса, короче. У меня тема есть верная. А Артём пускай пока повзрослеет. Я же о нём забочусь, чтобы не разбаловался.
Татьяна наконец повернулась. Её взгляд скользнул по лицу сожителя: рыхловатые щеки, бегающие глазки, уверенность человека, который всю жизнь выезжал на чужой шее.
— Зачем твоему сыну квартира? Отдай её мне! — повторил он с нажимом, словно говорил с несмышленым ребенком. — Я мужчина, я должен капиталом управлять. А у тебя она просто бетоном мертвым стоит.
В голове Татьяны щелкнул невидимый тумблер. Так щелкает предохранитель перед тем, как перегорит вся проводка. Она смотрела на него и видела не мужчину, с которым прожила три года, а ошибку в уравнении. Жирную, прожорливую переменную, которая тянула весь баланс её жизни в красный сектор.
— Ты хочешь, чтобы я забрала жилье у своего сына и отдала его тебе? — переспросила она неестественно ровным голосом. — Тебе, который за прошлый месяц не смог оплатить даже интернет?
— Ой, ну началось! — Фёдор закатил глаза и махнул огрызком. — ТВОЮ МАТЬ, ты опять про деньги? Я же говорю о перспективе! О стратегии! Ты мыслишь мелко, как... как кладовщица. А я предлагаю тебе партнерство. Мы же семья!
Это слово — «семья» — прозвучало в его устах как грязное ругательство. Татьяна почувствовала, как кровь приливает к лицу, но это был не румянец смущения, а жар топки, в которую только что подбросили угля.
— Партнерство? — тихо произнесла она, нащупывая пальцами тяжелое пресс-папье из мрамора. — Значит, ты хочешь управлять активами?
— Именно! — обрадовался Фёдор, не замечая, как опасно сузились её глаза. — Я знал, что ты поймешь. Оформляем дарственную, чтобы налогов меньше, и я начинаю крутить. Через год я тебе две такие квартиры куплю!
Наглость его была столь монументальной, что ею можно было мостить дороги. Он действительно верил, что имеет право требовать. Верил, что она, Татьяна, ведущий аналитик крупной логистической фирмы, — просто глупая курица, несущая золотые яйца, которые он, петух, милостиво согласится высиживать.
— Вон отсюда, — шепотом сказала она.
— Что? — не понял Фёдор, застыв с открытым ртом.
— Я сказала... — Татьяна резко встала, стул с грохотом отлетел назад. — Я сейчас тебе посчитаю твою «перспективу».
Часть 2. Дебет, кредит и наглость
Фёдор нахмурился, его лицо приобрело выражение обиженного младенца, у которого отняли погремушку. Он не привык к сопротивлению. Обычно Татьяна молчала, сглаживала углы, платила по счетам и лишь иногда тяжело вздыхала, глядя на выписки с карты. Он принимал это за покорность, за женскую мудрость, за признание его, Фёдора, негласного главенства.
— Ты чего взвилась-то? — он попытался вернуть контроль над ситуацией, добавив в голос снисходительные нотки. — ПМС? Или на работе достали? Ты не переноси свои проблемы на нас. Я дело предлагаю.
Татьяна подошла к стеллажу, где хранились папки с документами. Её движения были резкими, дергаными, лишенными обычной плавности. Внутри неё бушевал ураган, но ум, заточенный годами работы с цифрами, продолжал холодно фиксировать факты.
— Ты жил в моей квартире три года, — начала она, доставая толстую папку с надписью «Разное». — Три года, Федя. Знаешь, сколько стоит аренда жилья такой площади в нашем районе?
— Причем тут аренда? — Фёдор фыркнул. — Мы жили вместе. У нас любовь, отношения. Ты что, мне сейчас счет выставишь? Ты мелочная, Танька. Я не думал, что ты такая мелочная.
Татьяна раскрыла папку. Там не было любовных писем. Там были чеки. Все чеки, которые она сохраняла по привычке, выработанной годами отчетности.
— Любовь — это эмоция, Федя. А совместное проживание — это экономическая категория, — её голос звенел, как натянутая струна, готовая лопнуть и хлестнуть по лицу. — Ты говорил про вложения. Давай посчитаем твои вложения. Продукты? Раз в месяц палка колбасы и пиво себе любимому. Коммуналка? «Тань, заплати, я потом скину». И ни разу не скинул. Ремонт крана? Ты вызвал мастера, а платила я.
— Я создавал уют! — выкрикнул Фёдор, чувствуя, как почва становится зыбкой. — Я тебя поддерживал морально! Я встречал тебя с работы!
— Ты встречал меня вопросом «что пожрать»! — заорала Татьяна. Это был уже не голос, а рев сирены.
Она схватила со стола массивную статуэтку орла — подарок коллег на юбилей — и с силой швырнула её в стену. Бронзовая птица с глухим стуком ударилась об обои, оставив глубокую вмятину, и с грохотом рухнула на паркет.
Фёдор вжался в кресло. Он видел Татьяну разной: уставшей, веселой, сосредоточенной. Но такой — никогда. Это была не истерика слабой женщины, которая сейчас расплачется и побежит за валерьянкой. Это была ярость валькирии, вышедшей на тропу войны.
— ТЫ ПАРАЗИТ! — рявкнула она, нависая над ним. — Ты обыкновенная амеба, присосавшаяся к моему кошельку! И теперь ты разеваешь рот на квартиру моего сына? МОЕГО СЫНА! Которому я, в отличие от тебя, желаю будущего!
— Да пошла ты! — огрызнулся Фёдор, пытаясь сохранить лицо, хотя внутри всё сжалось от животного страха. — Иди ты к черту со своим выродком! Я для нас старался! Я хотел как лучше! А ты... ты просто жадная баба!
— Жадная? — Татьяна истерически рассмеялась. Смех был пугающим, ломаным. — О, нет, милый. Я не жадная. Я бережливая. И сейчас я тебе покажу, сколько стоит твоя «забота».
Она метнулась к компьютеру, пальцы застучали по клавиатуре с пулеметной скоростью. Открылся файл Excel. Таблица была огромной, с множеством вкладок и формул.
— Смотри сюда! — приказала она, разворачивая монитор так резко, что провода натянулись. — Смотри, НИЧТОЖЕСТВО!
Часть 3. Интеграл ярости
Фёдор неуверенно скосил глаза на экран. Множество цифр, столбцов, выделенных цветом ячеек.
— Что это? — буркнул он.
— Это твоя жизнь, Фёдор. Оцифрованная, — Татьяна тяжело дышала, грудь ходуном ходила под шелковой блузкой. — Я логист. Я привыкла всё учитывать. Видишь этот столбец? Это твои расходы. Бензин для твоей машины, на которой ты возишь только свою задницу. Страховка, которую оплатила я. Твоя одежда. Твоя еда. Твои «бизнес-ланчи».
— Ты следила за мной? — Фёдор побледнел.
— Я веду домашнюю бухгалтерию! — взвизгнула она. — Каждая копейка учтена. А вот этот столбец, маленький такой, видишь? Это твои вклады. Твоя зарплата менеджера по продаже скрепок, которой хватало ровно на твои же сигареты и пиво.
Татьяна схватила со стола кипу бумаг и швырнула их в лицо Фёдору. Листы разлетелись по комнате белыми птицами, кружась и падая на пол.
— НЕТ! — кричала она, и голос её срывался на высокие ноты, от которых закладывало уши. — Я больше не буду это терпеть! Три года я думала: «Ну ладно, у человека временные трудности». Но, оказывается, твоя «временная трудность» — это отсутствие совести и мозгов! Ты решил отобрать у Артёма жилье? ТЫ?! Человек, который за три года даже полку прибить не смог, чтобы она не упала мне на голову!
Фёдор попытался встать, расправить плечи, использовать свое физическое превосходство.
— Успокойся, дура! — рыкнул он, делая шаг к ней. — Ты сейчас наговоришь лишнего. Я мужик, я могу и в морду дать, если бабу заносит.
Это было ошибкой. Фатальной ошибкой.
Татьяна не отшатнулась. Она схватила тяжелую керамическую вазу, стоявшую на подоконнике. В вазе была вода и цветы — розы, которые она купила себе сама три дня назад. С размаху она выплеснула воду прямо ему в лицо, а саму вазу с силой опустила на журнальный столик. Стекло и керамика брызнули во все стороны.
— ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ! — заорала она, и в её глазах горел такой безумный огонь, что Фёдор отшатнулся, мокрый, ошарашенный, с прилипшим ко лбу лепестком розы. — Попробуй тронь меня! Я тебя уничтожу! Не физически, нет. Я тебя раздавлю юридически и финансово! Я по судам тебя затаскаю так, что ты до пенсии будешь работать на судебные издержки! Я знаю каждый твой левый доход, каждую твою серую схему на работе! Забыл, кто мне рассказывал, как вы накладные подделываете, чтобы бонусы получать?
Фёдор замер. Он действительно болтал лишнее, когда выпивал. Хвастался, как обманывает начальство, списывая брак.
— Ты... ты не посмеешь, — прошептал он. — Это подло.
— Подло? — Татьяна схватила его ноутбук, лежавший на диване. — Подло — это хотеть обокрасть моего сына! Подло — это жить за мой счет и называть меня жадной!
Она подняла ноутбук над головой.
— Не надо! Там база клиентов! — взвизгнул Фёдор.
Татьяна с размаху опустила ноутбук на угол стола. Раздался отвратительный хруст пластика и металла. Экран треснул паутиной, корпус перекосило.
— УБИРАЙСЯ! — скандировала она, швыряя искореженный гаджет к его ногам. — Вон из моей жизни! Вон из моей квартиры! Чтобы через пять минут духу твоего здесь не было!
— Я не уйду, пока мы не поделим имущество! — Фёдор, красный, мокрый, трясущийся от злости и бессилия, попытался качать права. — Я тут в ремонт вкладывался! Обои клеил!
Татьяна вдруг резко успокоилась. Истерика исчезла так же внезапно, как и появилась, уступив место ледяной, смертельной рассудительности. Она поправила растрепанные волосы и подошла к компьютеру.
— Имущество? — переспросила она тихо. — Ремонт? Отлично. Давай поговорим об этом.
Часть 4. Математическая ловушка
Фёдор воспринял смену её настроения как признак слабости.
— Вот именно, — он отряхнул мокрую рубашку. — Я покупал краску. Я эти обои в коридоре выбирал. Я в квартиру твоего сынка, между прочим, сто пятьдесят тысяч вбухал на стройматериалы месяц назад. Ты обещала, что мы это учтем.
— Я помню, — Татьяна кивнула. — Сто пятьдесят тысяч рублей. Цемент, шпатлевка, грунтовка. Ты так гордился этим. «Мой вклад в будущее», говорил.
— Да! И если ты меня выгоняешь, верни мне мои деньги. Прямо сейчас. Переводи на карту и я уйду. Иначе я этот ремонт зубами со стен сгрызу! Иди ты к лешему со своими истериками!
Татьяна села за стол. Её пальцы забегали по клавишам калькулятора.
— Хорошо, Фёдор. Математика — наука точная. Давай подведем баланс. Ты требуешь 150 000 рублей возврата инвестиций. Справедливо.
Фёдор ухмыльнулся. Он знал, что надавил на правильную точку. Татьяна была помешана на справедливости.
— Но, — продолжила она, глядя на экран, — давай применим формулу обратного вычета. Ты проживаешь на моей территории 36 месяцев. Средняя стоимость найма комнаты в нашем районе — 15 000 рублей. Это по минимуму, учитывая, что ты пользовался всей техникой, кухней и ванной.
Она быстро застучала по клавишам.
— 36 умножаем на 15 000. Получаем 540 000 рублей. Это та сумма, которую ты сэкономил, живя у меня. Но мы же были «семьей», верно? Поэтому я не брала с тебя денег.
— Вот именно! — буркнул Фёдор.
— Однако, — голос Татьяны стал жестким, как удар молотка. — Наш негласный договор о «семье» был расторгнут тобой в тот момент, когда ты попытался отжать недвижимость моего сына. Ты перевел отношения в деловую плоскость. А в бизнесе, Федя, нет чувств. Есть акты выполненных работ.
Она развернула к нему экран, где в «Экселе» светилась итоговая таблица.
— Я провела инвентаризацию. Твой вклад в ремонт квартиры Артёма — 150 000 рублей. Твой долг за амортизацию моей квартиры и коммунальные услуги (которые я платила одна) — составляет, по самым скромным подсчетам, половину от общих расходов. За три года коммуналка составила 216 000 рублей. Половина — твоя. Это 108 000. Плюс питание. Я не буду считать каждую котлету, но, учитывая твой аппетит, 10 000 в месяц — это минимум. Еще 360 000 рублей.
Татьяна нажала финальную кнопку.
— Итого, Фёдор. Ты должен мне 468 000 рублей за бытовое обслуживание. Вычитаем твои жалкие 150 000 за стройматериалы. Получается... — она сделала паузу, наслаждаясь эффектом. — Ты должен мне 318 000 рублей.
— Ты бредишь! — заорал Фёдор. — Никто так не считает! Это бред сумасшедшей!
— А вот теперь самое интересное, — Татьяна достала из ящика файл с документами. — Помнишь, полгода назад ты брал кредит на новую машину? Тебе не давали без поручителя. И я, добрая душа, пошла тебе навстречу.
Фёдор замер.
— Но машину ты оформил на себя. А вот страховку КАСКО и первоначальный взнос — 300 000 рублей — платила я, со своей карты, переводом на счет автосалона. Ты сказал: «У меня нал, я потом отдам». Но так и не отдал. У меня есть выписка из банка. В назначении платежа указано: «Оплата по договору купли-продажи автомобиля...» и твоя фамилия.
Татьяна встала, держа листок выписки как меч.
— Юридически, Фёдор, это называется «неосновательное обогащение». Я могу подать иск завтра же. И приложить расчеты за проживание как доказательство, что ты систематически использовал меня финансово. Сумма иска будет такой, что тебе придется продать твой драгоценный «Форд», чтобы расплатиться.
Фёдор стоял, хватая ртом воздух. Его наглость сдулась, как проколотый шарик. Математика загнала его в угол. Он не ожидал, что за каждым его шагом, за каждым съеденным бутербродом и неоплаченным счетом следил бесстрастный цифровой глаз логиста.
— Но... но ремонт... — пролепетал он. — Я же чеки сохранял...
— Эти чеки теперь — твоя плата за аренду, — жестко сказала Татьяна. — Мы производим взаимозачет. Ты даришь мне этот ремонт в счет погашения части долга за проживание. А я, так и быть, забываю про те 300 тысяч за машину. Если ты исчезнешь прямо сейчас. Вместе со своими вещами.
— Ты не сделаешь этого, — прошипел он. — 300 штук? Ты простишь мне 300 штук?
— Я покупаю свое спокойствие, — ответила Татьяна. — И безопасность сына. Считай это отступными. Но если ты хоть раз появишься на моем горизонте или приблизишься к квартире Артёма... Я пущу в ход всё. И налоговую натравлю на твою контору, и иск подам. Убирайся к чертям!
Часть 5. Неожиданный финал уравновешенной системы
Фёдор уходил быстро, хаотично закидывая вещи в спортивные сумки. Он матерился сквозь зубы, запихивал носки вперемешку с зарядками, злясь на весь мир, но больше всего — на проклятую математику. Он пытался хлопнуть дверью, но доводчик, который он сам же когда-то криво прикрутил, не дал этого сделать. Дверь лишь жалобно скрипнула.
Когда за ним закрылся замок, Татьяна не сползла по стене. Она не пошла пить вино и не стала звонить подругам. Адреналин уходил, оставляя место звенящей пустоте и... облегчению.
Она подошла к окну, но не стала смотреть на улицу. Она смотрела на свое отражение в темном стекле. Женщина, которая только что отвоевала свою территорию.
Телефон на столе коротко пискнул. СМС от банка.
Татьяна взяла смартфон. Сообщение гласило: «Зачисление средств: 150 000 RUB. Отправитель: СтройМаркет. Возврат средств по чеку №...»
Она удивленно моргнула. Потом улыбнулась. Улыбка вышла кривой, но искренней.
Фёдор в своем гневе и жадности забыл одну маленькую деталь. Те самые 150 тысяч на стройматериалы, которыми он козырял. Он действительно перевел их магазину месяц назад со своей карты. Но заказ оформляла Татьяна, через свой личный кабинет на сайте гипермаркета. И вчера, когда Фёдор начал свой разговор о «передаче квартиры», Татьяна, почувствовав неладное еще тогда (интуиция логиста редко подводила), зашла на сайт и отменила доставку стройматериалов, которые еще не успели отгрузить.
По правилам магазина, если оплата была онлайн, но заказ отменял владелец аккаунта, деньги могли вернуться на внутренний баланс или на карту, привязанную к профилю как основная. А основной картой в их общем (как он думал) аккаунте была карта Татьяны.
Магазин вернул деньги ей.
Она посмотрела на разбитый ноутбук Фёдора, на валяющиеся бумаги, на бронзового орла с отбитым крылом.
Фёдор ушел, уверенный, что «подарил» ей ремонт на 150 тысяч в обмен на прощение долга за машину. Он думал, что вышел сухим из воды, сохранив автомобиль.
На самом деле, никакого ремонта не было. Материалы не приехали. Деньги вернулись к Татьяне.
А те 300 тысяч за машину? Татьяна открыла другую вкладку на телефоне.
— Алло, Артём? — набрала она сына. Голос был твердым. — Привет, родной. Слушай, тут у нас изменения. Квартира твоя будет ремонтироваться чуть позже. Зато я сейчас переведу тебе деньги на хороший ноутбук и, наверное, хватит на подержанную машину, о которой ты мечтал. Да, премия на работе. Большая.
Она положила трубку.
Фёдор не знал главного. Те 300 тысяч "за машину", которые она якобы заплатила полгода назад, были оформлены не как простой перевод, а как беспроцентный займ по расписке. Расписка лежала в сейфе у нотариуса — её знакомой. Татьяна всегда подстраховывалась. Даже в любви. Особенно в любви.
Завтра она даст ход этой расписке. Пусть Фёдор побегает. Пусть покрутится. Пусть посчитает проценты, которые начнут капать с момента нарушения сроков возврата.
Она оглядела разгромленную комнату. Нужно убрать осколки. Выкинуть огрызок яблока. И купить новую вазу.
Уравнение сошлось. Паразитическая переменная удалена. Баланс восстановлен. А злость... Злость оказалась отличным топливом. Гораздо эффективнее покорности.
Татьяна взяла веник и совок. Жизнь продолжалась, и теперь в ней было ровно на одного идиота меньше.
Автор: Елена Стриж ©