— Ты дармоедка, от тебя никакой пользы! — муж заблокировал мою карту и потребовал идеального быта бесплатно. Я улыбнулась и объявила забастовку. Через 4 дня он пошел к начальству в грязном костюме, а дома его ждала свекровь с ремнем...
Я стояла у окна и смотрела, как Сергей паркует свой «Форд». Делал это по-хозяйски, занимая полтора места на газоне. Так же он вёл себя и дома — занимал всё пространство, не считаясь ни с кем.
В квартире пахло пирогом с капустой и чистотой. Я потратила три часа на уборку, перегладила гору белья, сходила на рынок за фермерским творогом, он любил сырники на завтрак, была идеальной женой.
Сергей вошёл, бросил ключи на тумбочку и скинул ботинки посреди коридора, оставив грязную лужу.
— Привет, — буркнул он, не глядя на меня. — Есть чё поесть?
— Привет, Серёжа. Руки помой, ужин на столе.
Прошёл на кухню, я услышала грохот крышки от кастрюли.
— Опять капуста? — донеслось недовольное. — Я мяса хотел, стейк. Ты чем весь день занималась?
— Серёжа, стейки были вчера, сегодня пирог, салат и суп.
— Салат — это трава. Я мужик, мне калории нужны, пашу как проклятый, деньги в дом несу! А ты дома сидишь, в потолок плюёшь, сложно было кусок мяса пожарить?
«Дома сидишь».
Я работала удалённо, вела бухгалтерию для двух ИП, получала тридцать тысяч. Да, немного, но это покрывало коммуналку, продукты и кружки ребёнка. Но для Сергея это было «на булавки», считал, что раз я дома — значит, я обслуживающий персонал.
— Кстати, — он прожевал кусок. — В пятницу корпоратив, юбилей фирмы. Шеф сказал быть с жёнами, форма одежды — коктейль.
— Хорошо, — кивнула я. — Мне нужно платье купить и на укладку записаться.
— Какое платье? — Сергей нахмурился. — У тебя же висит в шкафу, синее.
— Синему пять лет, Серёжа. Я в нём на свадьбе твоей сестры была.
— И что? Оно нормальное, не выдумывай. Денег нет, у нас ипотека, кредит за машину. Пойдёшь в синем и причешись сама, ты же умеешь.
— То есть ты хочешь, чтобы я «соответствовала статусу», но вкладываться не хочешь?
— Алина, не выноси мозг! Я сказал — денег нет, ты и так сидишь на моей шее. Всё, разговор окончен.
Вдруг он замер, его взгляд упал на раковину.
Там стояла одна-единственная чашка из-под кофе. Я пила его пять минут назад, перед его приходом, и не успела сполоснуть — зазвонил телефон, заказчик.
— Это что? — Сергей ткнул вилкой в сторону раковины.
— Чашка.
— Я вижу, что чашка, почему она грязная?
— Я не успела помыть.
— Не успела?! — он взорвался, лицо пошло пятнами. — Ты целый день дома! У тебя одна задача — порядок! А я прихожу в срачельник! В раковине посуда, еды нормальной нет! Дармоедка! От тебя никакой пользы, только расходы! Кнопки на стиралке нажимать — не мешки ворочать!
Я стояла и смотрела на него, на крошки от пирога, летящие изо рта. На пятно от соуса на скатерти, которое он только что посадил.
Обида? Нет. Обида была год назад, сейчас была усталость и ... злость.
Я улыбнулась.
— Ты прав, Серёжа.
Он осекся.
— Что?
— Ты прав, я действительно ничего не делаю. Кнопки нажимать — это ерунда, а раз так — зачем мне напрягаться? Я теперь буду официально ничего не делать, как ты и сказал.
— Ой, только не надо драм! — он махнул рукой. — Посмотрим, на сколько тебя хватит, иди чашку помой.
Я взяла чашку, поставила её в посудомойку и нажала кнопку «Выкл».
Забастовка началась.
Утро следующего дня, Сергей метался по квартире в трусах.
— Алина! Где рубашка?! Голубая!
Я сидела на кухне, читала книгу. На столе стояла моя тарелка с кашей и тарелка сына, Артёма, Сергея не ждали.
— В корзине, милый, — ответила я, не отрываясь от страницы.
— В смысле в корзине? Я её вчера бросил! Почему она не постирана?
— Ну я же дармоедка, мне лень кнопки нажимать, это же не мешки ворочать, но всё равно утомительно.
Сергей влетел на кухню.
— Ты издеваешься? Мне на совещание!
— Надень белую.
— Белая не глажена!
— Утюг в шкафу, доска за дверью, вперёд.
— Ты... ты серьёзно? А завтрак?
— Я себе и Артёму сварила, а ты в столовой поешь. Ты же деньги зарабатываешь, можешь себе позволить.
— Ах так? — он прищурился. — Ладно, раз ты такая принципиальная...
Он схватил телефон, зашёл в приложение банка.
— Я блокирую твою допкарту и денег на продукты больше не дам. Раз ты не выполняешь свои обязанности — я не буду тебя содержать. Живи на свои тридцать тысяч, посмотрим, как ты запоёшь.
— Хорошо, — я пожала плечами. — Живу на свои.
Он надел мятую рубашку, завязал галстук с перекосом и ушёл, хлопнув дверью.
Вечером пришёл голодный.
— Что на ужин?
— У меня и Артёма — гречка с курицей. А у тебя — то, что ты купил.
— Я ничего не купил! Ты должна покупать продукты!
— На какие деньги? Ты карту заблокировал, а мои деньги — это мои деньги. Я купила еду только на себя и ребёнка.
— Ты моришь мужа голодом?!
— Нет, я просто не содержу дармоедов. Ты же сам сказал: кто не работает, тот не ест. Я по дому не работаю — значит, ты меня не кормишь. А ты мне продукты не покупаешь — значит, я тебя не кормлю, логично?
Сергей открыл холодильник. Там стояли мои контейнеры, подписанные маркером: «АЛИНА», «АРТЁМ».
Он попытался взять один.
— Не трогай, — сказала я спокойно. — Это на завтра. Съешь — я не буду готовить новое.
Он выругался, достал из морозилки старые пельмени , которые лежали там полгода. Сварил, кастрюлю, конечно, не помыл.
Война перешла в позиционную стадию.
В пятницу был тот самый корпоратив, Сергей собирался два часа. Гладил костюм, полировался одеколоном.
— Ты готова? — крикнул он мне.
Я вышла, надела старые джинсы и свитер. Лицо без макияжа, волосы собраны в хвост.
— Ты... ты что, в этом пойдёшь?! — у Сергея глаз задёргался.
— Да, ты же сказал: денег на платье нет, на салон нет, а синее платье моль проела, так что иду в чём есть.
— Ты меня опозоришь! Там будут жёны учредителей в бриллиантах!
— Ну, у них мужья, наверное, щедрые. А я жена менеджера, у которого каждая копейка на счету, пусть видят правду.
— Ты никуда не пойдёшь! — заорал он. — Сиди дома!
— С удовольствием, — я сняла кроссовки. — Хорошо повеселиться, милый.
Он ушёл один, злой как чёрт.
Вернулся под утро, пьяный.
— Все спрашивали, где ты, — ныл он, стягивая ботинки. — Я сказал, что ты заболела, врать пришлось! Из-за тебя!
— Бедный, — сказала я. — Иди спать на диван, в спальне пахнет перегаром, я не выношу.
В субботу утром раздался звонок, Галина Ивановна.
— Алина! — голос свекрови звенел. — Серёжа мне звонил! Жаловался! Говорит, ты его голодом моришь, рубашки не стираешь, на корпоратив не пошла! Ты что, совсем совесть потеряла?
— Галина Ивановна, приезжайте, — сказала я. — Сами посмотрите.
— И приеду! Прямо сейчас! Порядок наведу!
Она приехала через час, с сумками, привезла сыночке котлеты. Вошла в квартиру и... замерла.
В нос ударил запах, мусорное ведро не выносили четыре дня, крышка не закрывалась, воняло тухлятиной. В раковине возвышалась гора посуды, тарелки с засохшим кетчупом, кастрюля с прилипшими пельменями, чашки с плесенью. На полу в коридоре валялись комья грязи с ботинок Сергея.
А я сидела в кресле, в маске для лица, и читала журнал.
— Господи... — прошептала свекровь. — Это что? Притон?
— Это квартира вашего сына, Галина Ивановна, в его естественном состоянии.
— Алина! Ты же женщина! Ты должна...
— Я ничего не должна. Сергей сказал, что я дармоедка и ничего не делаю, я решила соответствовать его словам.
— Но он работает! Он устает!
— А я не устаю? — я встала. — Галина Ивановна, пойдёмте, я вам кое-что покажу.
Я отвела её в ванную. Там была гора грязного белья, носки Сергея валялись по всему полу.
— Вы видите это? — спросила я. — Это всё сделал ваш сын за четыре дня. Я убирала за собой и Артёмом, а это его вклад.
Свекровь поджала губы, она была чистюлей, для неё такой срач был личным оскорблением.
Она прошла на кухню, открыла плиту, там всё было залито жиром.
— Серёжа! — крикнула она.
Сергей вышел из комнаты, заспанный, в трусах.
— О, мам! Привет! Ты приехала? Котлетки привезла? А то эта... — он кивнул на меня, — меня не кормит.
— Я тебе дам котлетки! — вдруг рявкнула Галина Ивановна, схватила грязное полотенце со стола и хлестнула им сына по плечу.
— Ай! Мам, ты чего?!
— Ты, свинья! Ты во что дом превратил?! Я тебя так воспитывала?! Носки по всей квартире! Унитаз... тьфу!
— Мам, ну Алинка же должна...
— Алинка тебе не служанка! Она жена! И мать твоего ребёнка! А ты, боров, даже за собой убрать не можешь? Ты деньги ей заблокировал? Ты?!
— Ну... воспитательный момент...
— Я тебе сейчас устрою момент! — она достала кошелёк. — Алина, сколько он тебе должен на продукты?
— Пять тысяч за неделю.
Галина Ивановна достала пятитысячную купюру, положила на стол.
— Вот, купи нормальной еды, себе и Артёму, а этот пусть пельмени жрёт, пока не научится унитаз мыть.
Она повернулась к сыну.
— Я в шоке, Серёжа, думала, ты мужик, а ты... паразит бытовой, стыдно.
Она забрала сумку с котлетами и ушла. Сергей стоял, открыв рот, его главный союзник перешёл на сторону врага.
Понедельник, утро. У Сергея была важная презентация, годовой отчёт перед инвесторами. Ему нужен был его «счастливый» тёмно-синий костюм и папка с документами.
Он побежал к шкафу, костюма не было.
— Алина! Где костюм?!
— На стуле, — ответила я из кухни.
Он подбежал к стулу в гостиной, костюм висел там. Весь в белой кошачьей шерсти и с жирным пятном на лацкане.
— Ты... ты не почистила?!
— А должна была? Ты же деньги заблокировал, химчистка стоит денег.
— Я сам не успею! У меня презентация через час!
Схватил папку с документами, которая лежала на столе, открыл и взвыл.
На титульном листе отчёта красовался рисунок красным маркером. Головастик с подписью «ПАПА ЖАДИНА», Артём постарался.
— А-а-а!!! — заорал Сергей. — Ты куда смотрела?! Ребёнок документы испортил!
— Я отдыхала, следить за ребёнком — это работа, а я в забастовке.
Сергей стоял посреди комнаты, в грязном костюме, с испорченным отчётом, в одном носке, второй так и не нашёл в горе белья.
— Ты мне карьеру рушишь! — визжал он. — Ты мне жизнь ломаешь! Я тебя уничтожу!
— Нет, дорогой, — я встала. — Карьеру рушишь ты сам, ты не ценил тыл, который я тебе обеспечивала. Ты думал, что уют — это бесплатно, что чистые рубашки растут на деревьях. Теперь тыла нет, иди на встречу в пятнах и с рисунком «Папа жадина». Пусть инвесторы видят, какой ты успешный менеджер, который даже дома порядок навести не может.
Он посмотрел на меня с ненавистью и ужасом, понял, я пойду до конца. Схватил пиджак, папку и выбежал из квартиры, забыв надеть второй носок.
Весь день я ждала звонка. Думала, будет кричать, но было тихо. Вернулся в восемь вечера, вошёл, вид у него был побитый.
В руках был огромный букет роз и пакеты из дорогого ресторана. Прошёл на кухню, поставил пакеты на стол. В квартире воняло мусором так, что резало глаза.
— Привет, — сказал он тихо.
— Привет, как презентация?
— Хреново, шеф заметил пятно, спросил, не в гараже ли я ночевал. А рисунок... Пришлось вырвать лист, но там график был, смеялись все, премию квартальную срезали.
— Жаль, — сказала я равнодушно. — А носок нашёл?
— Нет, так и ходил в одном, натёр ногу.
Сел на стул, обхватил голову руками.
— Алина, прости, я идиот. Правда думал... ну, что это легко дома сидеть, а сегодня... я когда этот носок искал, я чуть не заплакал. Я понял, что я без тебя — ноль, бытовой инвалид и мама права, я свинья.
Достал из кармана конверт.
— Что это?
— Я разблокировал карту, перевёл туда пятьдесят тысяч и вот... наличка, на спа или на что хочешь. Это твоя зарплата за неделю простоя, я посчитал по тарифам агентства: уборка, готовка, няня, прачка, вышло дорого.
Я взяла конверт.
— И вот ещё.
Он положил визитку.
— Это клининг, завтра придут, всё вымоют. Генеральная уборка, я оплатил, не хочу, чтобы ты это разгребала, это мой косяк.
Я посмотрела на него, он был искренен, унижение на работе и нагоняй от мамы прочистили ему мозги лучше любых разговоров.
— Извинения приняты, — сказала я. — Но у меня условие.
— Какое? Любое.
— Испытательный срок — месяц. Ещё одно слово «дармоедка», «сидишь дома» или «не мешки ворочать» — и я уезжаю к маме на две недели, а ты остаешься с Артёмом и бытом один на один, полное погружение, понял?
— Понял, — он кивнул. — Клянусь, больше ни слова.
Он встал.
— Я мусор вынесу, а то дышать нечем.
Он взял пакет с мусором, завязал его и пошёл к двери, я смотрела ему вслед, урок усвоен. Дорогой ценой — премией и нервами, — но усвоен.
Я подошла к посудомойке, открыла её, нажала кнопку «Старт».
Жизнь возвращалась в нормальное русло, но теперь это было русло равноправного партнёрства, а не рабства.
И стейки... я сегодня пожарю, заслужил за вынос мусора.
(Конец)
Как думаете: Сколько стоит труд бесплатной домохозяйки, если перевести его в рыночные цены?