Часть 9. Глава 199
Я буквально выскочила из кабинета и помчалась в отделение интенсивной терапии, когда узнала, что к нам в клинику вернули Никиту Гранина. Каким бы ни был мой бывший, но, как ни крути, он навсегда останется родным отцом моего первого ребёнка, Олюшки, и значит я должна, хочу того или нет, отслеживать его судьбу. Но в данном случае был и другой, куда более значимый аргумент: Гранин – пациент моей клиники, а значит я несу за него ответственность.
Прибегаю и вижу, что Никиту уже подключили к системе жизнеобеспечения. Консилиум врачей проводит осмотр. Пока это продолжалось, я стояла в стороне и наблюдала, не вмешиваясь. Больше других суетится, что слишком заметно по его лицу, завотделением Файнштейн. Всё то время, когда Гранин находился в статусе похищенного, доктор на любом мероприятии смотрел в мою сторону с лицом, преисполненным глубочайшего сожаления за случившееся.
Я понимала: Илья Наумович не виноват в том, что медсестре и доктору, дежурившим в ту ночь в отделении, похитители сунули деньги, чтобы те не мешали происходящему. Но, с другой стороны, это были его подчинённые, а значит косвенно вина лежит и на нём. Кстати, тех двоих сразу после короткого и быстрого расследования, проведённого лично главой службы безопасности клиники, уволили.
Доказать факт взятки было невозможно, потому завотделением старательно посмотрел послужной список обоих медиков. Выяснилось, что на них имелись и другие жалобы. Тогда вызвал их к себе и приказал написать заявления по собственному желанию, пригрозив, что если откажутся, вылетят из нашего учреждения по статье. «Причины сделать это, поверьте, у меня найдутся», – пригрозил он.
Взяточники спорить не стали, и тем же днём были уволены, без отработки. После этого Илья Наумович примчался ко мне, чтобы обо всём подробно доложить. Из уважения к его прошлым заслугам я коллегу выслушала, рекомендовать ничего не стала, – сам не маленький и всё понимает, – и отпустила с миром. Но пометку сделала: отделению терапии довольно скоро понадобится новый руководитель. Файнштейну же пора на заслуженный отдых. То есть лишать его практики я не стану, а вот возглавлять крупнейшее подразделение, – увы.
После того, как консилиум сделал вывод об удовлетворительном состоянии Гранина, я возвращаюсь в свой кабинет. Хорошо, эта часть закончилась. Вернее, почти: вдруг Александр повторит попытку? Потому звоню Грозовому и поручаю установить за палатой пациента круглосуточное наблюдение. Но не усаживать сотрудника на стул перед дверью. Достаточно будет установить на нее электронный замок с ключами доступа только у допущенного к лечению больного персонала, и видеокамеру.
Аристарх Всеволодович, который после похищения Гранина также разобрался с предателем в своих рядах, – его уволили, но только по статье, – сразу же откликается, говоря, что задача будет выполнена сегодня же до наступления ночи.
– Да, Эллина Родионовна. Мы задержали тех двоих медиков, которые привезли Никиту Михайловича. Если хотите присутствовать на беседе с ними, то она состоится в моём кабинете через десять минут.
Мне же становится интересно: как получилось, что Никита снова оказался в клинике? Потому соглашаюсь и иду к Грозовому, благо недалеко – в своё время Гранин сам распорядился сделать так, чтобы всё руководство клиники, кроме завотделениями, находилось на одном этаже. Раньше секретарям и помощникам приходилось бегать туда-сюда с бумагами, и не только по разным этажам, а порой из одного корпуса в другой. Теперь, правда, с этим проще: спасает электронный документооборот.
Прихожу в кабинет Грозового, он учтиво приглашает сесть в его кресло. Отказываюсь: предпочитаю занимать своё, потому располагаюсь на стуле рядом. Аристарх Всеволодович берёт телефон, приказывает привести к нему медиков из бригады частной «Скорой помощи». Вскоре перед нами оказываются двое: мужчина и женщина средних лет, уставшие, напуганные. Они мнутся, озираются по сторонам, страшно боятся того, что с ними здесь могут сделать.
Я предоставляю Грозовому заниматься расспросами, сама предпочитаю слушать.
– Эллина Родионовна, – наклоняясь, шепчет он мне. – Может быть, всё-таки пригласим сотрудников полиции?
– Нет, сначала сами всё узнаем, – отвечаю ему. Да, я так и сказала с самого начала: «Никакой полиции, хочу услышать из первых уст». Аристарх Всеволодович нехотя согласился. Я его прекрасно понимаю: на своей должности он обязан держать тесную связь с правоохранительными органами. Но что-то в последнее время я не слишком им доверяю. Виной тому то огромное давление, которое сейчас оказывается на нашу клинику. Я знаю, кто инициатор этого. Но почему тогда столько лет правоохранители не прижали этого пресловутого «Короля» к тёплой стенке? У нас что, по-прежнему «девяностые» и «бандитский Петербург»?!
Начинается то, что хочется назвать допросом, хотя на самом деле, конечно же, расспрос или просто разговор. У нас нет права, и Грозовой в этом также прав, удерживать данных граждан. Но те, оказавшись здесь, да еще приведённые в сопровождении двух дюжих охранников, испуганы. Видимо, не только нами.
То, что они рассказывают, повергает в шок. Оказывается, Александр Гранин нанял их бригаду, заплатив руководству частной медклиники большие деньги, чтобы круглосуточно, в течение ближайшего полугода, при его старшем брате находились двое медработников. Для этого им выделили помещение, оборудованное всем необходимым. Предполагалось, что врач и медсестра будут работать сутки через сутки, потом меняться.
Эти двое только заступили на дежурство, когда случилось страшное. На особняк напали. Сначала какие-то бандиты в чёрных масках. Они убили охрану, хотели вывезти пациента. Но пока медики собирали его, произошло ещё одно нападение: новые люди, причём было их всего двое, уничтожили всех предыдущих. Попросту расстреляли, а затем приказали медбригаде срочно везти Гранина в клинику имени Земского, где и оставить.
Мы с Грозовым, пока всё это слушали, несколько раз изумлённо переглянулись. Услышанное больше напоминало не воспоминания очевидцев, а сценарий какого-то лихого боевика. Между тем коллеги сказали, что не видели ни одного лица нападавших. Ни из первой группы, не из второй. Из первой, хотя, услышали одну фамилию – Савин, и прозвище – Дизель. Причём второй назвал первого «ментом».
– Что с ними случилось? – спросил Грозовой.
– Те двое, которые пришли следом за ними, обоих убили, – сказал доктор.
– Да, а мы поехали сюда, – бледная, с дрожащими губами добавила медсестра.
Они замолчали, и настал мой черёд решать, что делать с ними дальше. Вариантов, впрочем, было немного. Я поручила Аристарху Всеволодовичу отвести обоих в комнату отдыха, накормить и напоить, и лишь потом вызвать полицию, – пусть забирают и подробно рассказывают. Врач и медсестра, услышав всё это, посмотрели на меня с благодарностью.
– Коллеги, только одна просьба: об этом разговоре рассказывать полицейским не нужно. Мы вас задержали, позвонили им, они приехали, и всё. Договорились?
– Да, разумеется, – подтвердили оба, мотая головами. Видно, не ожидали столь уважительного к себе отношения после того, что им пришлось пережить.
– Эллина Родионовна, – сказал доктор, прочитав мои данные на бейджике. – Я медицинскую карту пациента спрятал… простите… – он отвернулся, расстегнул халат, достал оттуда документ, потом протянул мне. – Здесь записаны все показания пациента с момента, как его привезли в особняк.
– Спасибо, – ответила я, забирая карточку. – Передам коллегам.
Мы попрощались, сотрудники Грозового увели их. Я тоже поднялась.
– Аристарх Всеволодович, вам известны те имена? Савин и Дизель? – спросила, когда остались с ним вдвоём.
– Так точно, Эллина Родионовна. Насколько мне известно, первый много лет проработал в полиции, перед выходом на пенсию возглавлял службу безопасности объекта на транспорте. Репутация у него была подмоченная, его подозревали в связи с криминалитетом.
– А второй?
– Про этого надо собрать информацию.
– Хорошо, занимайтесь, – ответила я и вернулась в кабинет.
Вскоре туда зашла Романова.
– Элли, как Никита? – спросила она доверительно.
– Состояние стабильное, слава Богу, – сказала я. – Видимых ухудшений нет, хотя и улучшений тоже. Главное, что он теперь снова с нами.
– Да, это хорошо, – улыбнулась Александра Фёдоровна и пошла к себе.
Я решила, что ждать, пока Грозовой выяснит, кто такой Дизель, не стану. «Пора воспользоваться своими связями в криминальном мире», – подумала и повела плечами, – от одной мысли об этом словно холодом повеяло. Но Аристарх Всеволодович никогда не имел знакомств среди бандитов, он человек из армейской среды. Потому придётся самой, а это значит – пришла пора звонить Бурану. Не сильно-то мне хочется это делать, но… Я должна сама всё выяснить.
Он ответил после второго гудка.
– Добрый день, Эллина Родионовна.
– Здравствуйте, Фёдор Максимович. Мне нужно с вами встретиться. Есть один приватный разговор.
– Хорошо, давайте через час в ресторане… – и он назвал заведение, про которое я никогда не слышала, потому как-то внутренне напряглась.
– Не волнуйтесь, – ответил Буран. – Это новый ресторан, я недавно его купил. Там нам никто не помешает.
– Хорошо.
В условленное время я была на месте. Буран не обманул: в заведении не было совершенно никого. Меня встретил у входа молчаливый молодой мужчина в чёрном костюме, проводил к столику, за которым сидел Байкалов. При моём появлении он встал, протянул руку для приветствия, легко пожал ладонь и показал за стол напротив. Подошёл официант, помог сесть, затем бесшумно удалился.
– Что-то заказывать будете, Эллина Родионовна? – поинтересовался собеседник. – Время обеденное. Заказывайте, всё разумеется за мой счёт.
– Если можно, то зелёный чай, больше ничего не нужно.
– Вы раньше предпочитали кофе.
– Больше нет. Вкусы у людей меняются, – уклонилась я от ответа. Не рассказывать же вору в законе, что беременна. Его это не касается.
– Да, бывает, – усмехнулся Буран с таким лицом, словно мог бы легко добавить «да я про вас и так всё знаю».
Вернулся официант, принял заказ. Байкалов попросил кофе без молока и коньяк. Пока нам несли напитки, Фёдор Максимович молчал. Меня это нисколько не удивило: такие люди предпочитают что-либо обсуждать без свидетелей. Лишь после того, как мы остались вдвоём, я перешла к сути. Рассказала безо всякой утайки, что некоторое время назад Никиту Гранина, пребывающего в моей клинике в состоянии комы, выкрал оттуда его младший брат Александр.
Мы ничего не знали о том, где находится пациент, обратились в полицию за помощью, но те ни мычали, не телились, пока совершенно неожиданно сегодня не случилось невероятное: Никиту привезла частная «Скорая помощь». От её сотрудников, – перепуганных врача и медсестры, – мы узнали страшные вещи о двух жутких перестрелках, во время которых погибли больше десятка человек, охранники особняка и напавшие первыми.
Байкал выслушал очень внимательно, затем спросил:
– Вы же захотели со мной встретиться не для того, чтобы поделиться этой новостью? Хотя мне приятно, конечно, вас увидеть и безо всякого повода.
Я пропустила сомнительный комплимент (из уст такого человека любой станет сомнительным) мимо ушей.
– Не совсем. Медработники сказали, что в первой группе нападавших были двое, чьи имена прозвучали, остальные остались неизвестными: одного звали Савин, второго – Дизель. Про первого я узнала, он прежде служил в полиции. Но личность второго мне совершенно неизвестна. Это явно не фамилия, а прозвище. Вы, как человек авторитетный, вероятно, могли бы узнать о нём побольше. Так ведь?
Мне показалось, или при упоминании Савина и Дизеля левый глаз Бурана чуточку дёрнулся? Буквально на долю миллиметра, но я заметила.
– Про Савина я слышал, доводилось, – степенно сказал Фёдор Максимович. – Второй мне неизвестен. Но ради вас наведу справки.
– Спасибо, – ответила я. – Потом сделала еще глоток чая, посмотрела на часы.
– Простите, мой перерыв на обед заканчивается. Пора возвращаться на работу.
– Я слышал, у вашей клиники большие проблемы, – произнёс вдруг Буран.
Я остановилась.
– Да, есть некоторые сложности.
– Если будет нужна помощь, смело обращайтесь.
– Благодарю, Фёдор Максимович. Пока нет.
– Хорошо. Удачи вам.
– До свидания.