Телефон на столе завибрировал, проползая пару сантиметров по лакированной поверхности. Елена даже не посмотрела на экран. Она знала, что это очередное уведомление из банка — сегодня, в субботу, телефон жил своей отдельной, весьма активной жизнью. Где-то на другом конце города, в торговом центре «Плаза», её муж Геннадий готовился к юбилею своей матери.
Елена вздохнула, отложила ручку и потерла виски. В офисе было тихо, суббота все-таки, но ей нужно было сдать квартальный отчет, чтобы со спокойной душой идти завтра на этот «праздник жизни». Свекрови, Тамаре Павловне, исполнялось семьдесят. Дата круглая, серьезная. Елена понимала: нужно уважить. Только вот «уважение» в понимании семьи её мужа всегда измерялось количеством потраченных денег.
— Ленчик, ну ты чего там застряла? — раздался в трубке бодрый голос мужа, когда она все-таки ответила на третий звонок. — Я тут костюм меряю. Сидит — бомба! Итальянская шерсть, цвет мокрого асфальта. Брать?
— А сколько стоит? — по привычке спросила Елена, хотя уже знала, что ответ ей не понравится.
— Ой, ну опять ты начинаешь, — голос Геннадия сразу приобрел обиженные нотки. — У матери юбилей раз в жизни. Я что, должен как оборванец идти? Там вся родня соберется, тетка из Сызрани приедет, брат двоюродный, который в банке работает. Мне нужно соответствовать.
«Соответствовать чему?» — хотела спросить Елена, но промолчала. Геннадий не работал уже полгода. Его «перспективный стартап» по продаже каких-то инновационных фильтров для воды лопнул, не успев набрать обороты, а идти на «дядю» за тридцать тысяч он считал ниже своего достоинства. «Я ищу себя, Лена. Мне нужно время, чтобы найти достойный проект», — говорил он, лежа на диване и листая ленту новостей в планшете.
Елена, владелица небольшой, но крепкой сети аптек, могла себе позволить содержать семью. И она содержала. Платила за квартиру, заправляла его машину, покупала продукты и даже дала ему дубликат своей карты «на хозяйственные нужды и бензин». Именно этот дубликат сейчас и находился в руках Геннадия в дорогом бутике.
— Бери, если нравится, — устало сказала она. — Только, Гена, прошу, без фанатизма. Нам еще ресторан оплачивать завтра.
— Да все будет в ажуре! — повеселел муж. — Ты же у меня лучшая! Люблю, целую, скоро буду!
Через минуту пришло уведомление. Сумма покупки заставила Елену присвистнуть. Пятьдесят восемь тысяч рублей. За костюм. Она сама ходила в прошлогоднем пальто, потому что все свободные средства вложила в закупку новой партии лекарств перед сезоном простуд.
— Ладно, — прошептала она, глядя в окно на серый осенний город. — Пусть порадуется. В конце концов, он мужчина, ему важно чувствовать себя уверенно.
Она всегда находила ему оправдания. Так уж была воспитана: муж — голова, жена — шея, нужно поддерживать, нужно вдохновлять. Вот она и вдохновляла. Пять лет брака превратились в один сплошной марафон, где она бежала с препятствиями, таща на себе рюкзак с проблемами Геннадия и его многочисленной родни.
Тамара Павловна, свекровь, была женщиной властной и громогласной. Она никогда прямо не просила денег, но умела поставить вопрос так, что не дать было невозможно. «Ох, у соседки сын матери путевку в санаторий купил, в Кисловодск. А у меня спина так ломит, так ломит, видно, помирать скоро», — вздыхала она за чаем. И Гена тут же делал широкое лицо: «Мама, ну о чем речь! Конечно, поедешь!» А потом вечером подходил к Елене: «Лен, там маме на лечение надо перекинуть...»
На следующий день ресторан «Империя» сиял огнями. Хрусталь, позолота, официанты в белых перчатках. Геннадий настоял именно на этом месте. «Юбилей должен быть царским!» — заявил он месяц назад. Елена предлагала уютное кафе на набережной, где кухня была вкуснее, а цены в три раза ниже, но её голос потонул в хоре возмущения.
— Ты что, Лена, хочешь маму опозорить? — укоризненно качал головой Гена. — В кафешки студенты ходят. А тут — уровень.
Теперь Елена сидела за длинным столом, накрытым белой скатертью, и чувствовала себя неуютно. Вокруг шумели гости. Тетка из Сызрани, женщина объемная и шумная, уже третий раз провозглашала тост за «золотого сына», который устроил такой праздник.
Геннадий в новом костюме действительно выглядел эффектно. Он сиял, как начищенный пятак, подливал гостям дорогой коньяк, шутил, распоряжался официантами. Елена поймала себя на мысли, что он ведет себя так, будто это он — хозяин этого вечера и спонсор банкета. Хотя, по факту, он не вложил в этот вечер ни копейки.
— А теперь, — Геннадий встал, постучав вилкой по бокалу, требуя тишины, — я хочу сказать главное. Мама! Ты вырастила нас, ты отдала нам все свои силы. И мы... то есть я и Лена, но в первую очередь, конечно, я, как мужчина и глава семьи, хочу сделать тебе подарок, которого ты достойна.
Елена напряглась. Они обсуждали подарок. Договорились подарить хороший телевизор на кухню, о котором Тамара Павловна давно мечтала. Коробка с телевизором стояла в углу, украшенная бантом. Но Геннадий почему-то даже не смотрел в ту сторону.
Он полез во внутренний карман своего пиджака за пятьдесят восемь тысяч и достал оттуда плотный, красивый конверт.
— Телевизор — это быт, — с пафосом произнес он. — А я хочу подарить тебе впечатления. Мечту!
В зале повисла тишина. Тамара Павловна прижала руки к груди, её глаза увлажнились.
— Мама, здесь путевка. Круиз по Средиземному морю. На лайнере. Две недели. Все включено. Италия, Греция, Турция! Ты увидишь мир!
Зал взорвался аплодисментами. Тетка из Сызрани завизжала от восторга.
— Генька! Ну мужик! Ну молодец! Вот это сын! — кричал двоюродный брат.
Тамара Павловна расплакалась и кинулась обнимать сына. Геннадий стоял, расправив плечи, купаясь в лучах славы. Он смотрел на гостей с видом благодетеля, снисходительно принимая похвалы.
Елена сидела, словно её ударили пыльным мешком по голове. Какой круиз? Какое Средиземное море? Они не обсуждали этого. Более того, она знала цены на такие туры. Это были сотни тысяч. Деньги, которые лежали на её счете, отложенные на ремонт склада, который был жизненно необходим бизнесу.
В сумочке завибрировал телефон. Один раз. Второй. Третий.
Медленно, как во сне, Елена достала аппарат. Смс от банка.
«Списание: 280 000 RUB. Турагентство "Лазурный берег". Баланс...»
Елена перевела взгляд на мужа. Он сейчас что-то говорил про то, что для матери ничего не жалко, что деньги — это бумага, а память — вечна. Он даже не посмотрел на жену. Он был уверен, что она промолчит. Как молчала всегда. Ведь не станет же она устраивать скандал при гостях, на юбилее матери? Она же интеллигентная женщина, она же «терпила», как, наверное, он про себя её называл.
Кровь прилила к лицу Елены, а потом резко отхлынула, оставив ледяное спокойствие. То самое, которое наступает, когда человек переходит черту. Когда страх, сомнения и жалость сгорают, оставляя только чистую, кристалльную ясность.
Она вспомнила, как неделю назад Геннадий отказался оплатить коммуналку, сказав, что у него «временные трудности». Вспомнила, как сама ходила пешком, когда машина была в сервисе, а он катался на такси «Комфорт плюс» за её счет. Вспомнила его слова про «найти себя».
Он нашел себя. Он нашел себя в роли щедрого барина за чужой счет.
— Леночка, ну что же ты сидишь? — громко крикнула свекровь, вытирая слезы счастья. — Иди к нам! Спасибо вам, дети! Гена, сынок, ты у меня настоящий мужчина!
Геннадий махнул Елене рукой, мол, подходи, приобщись к моей славе. В его глазах читалось легкое беспокойство, но он тут же его скрыл за широкой улыбкой. Он был уверен, что прокатит.
Елена встала. Поправила салфетку. Взяла телефон. И медленно подошла к виновнице торжества и своему мужу.
— Поздравляю, Тамара Павловна, — сказала она ровным голосом. — Подарок действительно шикарный.
— Шикарный! Царский! — поддакнула тетка.
Елена повернулась к Геннадию. Он улыбался, но уголок губ нервно дергался. Он попытался приобнять её за талию, показать всем картинку идеальной семьи.
— Да, мы старались, — громко сказал он. — Для мамы — всё лучшее.
Елена аккуратно, но твердо убрала его руку со своей талии. Она посмотрела ему прямо в глаза. В зале стало чуть тише, люди почувствовали напряжение.
Она подняла телефон так, чтобы он видел экран. Открыла приложение банка.
— Гена, — сказала она достаточно громко, чтобы слышали ближайшие гости, но достаточно тихо, чтобы это не звучало как истерика. — Это очень красивый жест. Просто великолепный.
— Ну, Ленусь, чего ты... — забормотал он, чувствуя неладное.
— Но есть один нюанс.
Она нажала кнопку «Заблокировать карту». Приложение спросило подтверждение. Она нажала «Да». Потом зашла в настройки счетов и выбрала «Закрыть доступ к счету для дополнительных карт».
— Решил проявить щедрость? В следующий раз используй свои деньги, — с ледяным спокойствием сказала я, блокируя карту в приложении и показывая ему экран, где высветилось «Операция выполнена».
Геннадий побледнел.
— Ты что... ты что творишь? — прошипел он. — Здесь люди!
— Именно, — так же спокойно ответила Елена. — Здесь люди. И они должны знать, что этот банкет, этот костюм на тебе и этот круиз оплачены не «успешным сыном», а его женой. Которая, кстати, больше не намерена спонсировать этот цирк.
Она повернулась к свекрови.
— Тамара Павловна, круиз — это прекрасно. Надеюсь, Геннадий найдет способ вернуть мне двести восемьдесят тысяч в течение недели. Иначе мне придется оформить возврат путевки через банк как мошенническую операцию. Чек ведь у него? Или уже у вас?
В зале повисла мертвая тишина. Было слышно, как звенит муха, бьющаяся о стекло высокого окна. Тетка из Сызрани застыла с вилкой, на которой висел маринованный гриб.
— Лена, ты с ума сошла? — взвизгнула свекровь, мгновенно растеряв образ благостной именинницы. — Ты как с мужем разговариваешь? Ты копейки считаешь для матери? Жалко стало?
— Не жалко, Тамара Павловна, — Елена улыбнулась, и от этой улыбки Геннадию стало по-настоящему страшно. — Своих не жалко. А ворованных — жалко. А он их у меня, по сути, украл. Без спроса.
Она повернулась к гостям, которые смотрели на неё во все глаза.
— Прошу прощения, что испортила тост. Кушайте, пейте. За банкет, к сожалению, тоже заплачено с моей карты, так что гуляйте. Я угощаю. В последний раз.
Елена развернулась и пошла к выходу. Спина её была прямой, как струна, хотя ноги дрожали так, что каждый шаг давался с трудом.
— Лена! Стой! — крикнул Геннадий ей в спину. — Если ты сейчас уйдешь, между нами все кончено! Ты меня позоришь!
Она остановилась в дверях. Обернулась.
— Гена, между нами все было кончено еще тогда, когда ты купил этот костюм вместо того, чтобы заплатить за квартиру. А сейчас... сейчас просто финальные титры. Вещи свои можешь забрать завтра. Ключи оставь консьержу.
Она вышла из душного зала в прохладный холл, забрала плащ у гардеробщика, который делал вид, что ничего не слышал, и вышла на улицу.
Вечерний воздух ударил в лицо свежестью и запахом дождя. Елена вдохнула полной грудью. Странно, но она не чувствовала ни горя, ни страха одиночества, которым она пугала себя последние годы. Только огромное, невероятное облегчение. Как будто с плеч сняли тот самый тяжелый рюкзак, который она тащила в гору пять лет.
Телефон снова пикнул. Пришло сообщение от Геннадия: «Ты стерва. Маме плохо. Верни все назад, я все прощу».
Елена усмехнулась и заблокировала номер мужа. Потом вызвала такси.
Дома было тихо. Кот Барсик встретил её сонным мяуканьем. Елена насыпала ему корма, налила себе бокал вина и села на диван. Взгляд упал на коробку с телевизором, который они так и не подарили.
«Ничего, — подумала она. — Отвезу маме в деревню. Или себе оставлю. Хороший телевизор».
В понедельник Елена пришла на работу раньше всех. Она чувствовала в себе такую энергию, какой не было уже давно.
— Елена Викторовна, вы сегодня сияете! — удивилась секретарша Оля, ставя перед ней кофе. — Случилось что-то хорошее?
— Случилось, Оля. Я провела оптимизацию расходов. Самую масштабную в своей жизни.
Развод был грязным. Геннадий, конечно, никаких денег возвращать не собирался. Он кричал на каждом углу, что Елена разрушила его жизнь, что она меркантильная особа, которая не ценила его тонкую душевную организацию. Тамара Павловна звонила, проклинала, требовала уважения к сединам. Путевку пришлось аннулировать, деньги вернулись на счет, за вычетом штрафа, но это была небольшая плата за свободу.
Геннадий пытался делить имущество. Он претендовал на половину квартиры (которая была куплена до брака) и на долю в бизнесе. Но брачный контракт, который Елена, по настоянию своего юриста-отца, подписала в день свадьбы (тогда Гена смеялся и говорил «да подпишу что угодно, мне нужны только твои глаза»), надежно защитил её тылы. Геннадий ушел с тем, с чем пришел — с чемоданом вещей и итальянским костюмом цвета мокрого асфальта.
Прошло полгода.
Елена стояла в том же торговом центре «Плаза», выбирая подарок племяннице. Она проходила мимо фудкорта и вдруг услышала знакомый голос.
— ...понимаешь, этот проект просто бомба. Мне нужны только стартовые инвестиции. Я сейчас немного на мели, бывшая жена, знаешь ли, обобрала до нитки, такая змея оказалась...
Елена замерла. За столиком сидел Геннадий. Он был в том самом костюме, который уже немного потерял лоск. Напротив него сидела женщина — молодая, симпатичная, с наивными глазами, в которых читалось восхищение. Она кивала, слушая его басни, и, кажется, уже готова была достать кошелек.
Геннадий заметил Елену. Он поперхнулся кофе, его глаза забегали. Он явно испугался, что она подойдет и устроит сцену.
Но Елена только усмехнулась. Ей было его не жаль. И девушку не жаль — у каждого свои уроки в этой жизни.
Она прошла мимо, гордо стуча каблуками. В кармане завибрировал телефон. Уведомление из банка.
«Зачисление: 450 000 RUB. Дивиденды».
Она улыбнулась. Теперь это были только её деньги. Её жизнь. И её щедрость, которая отныне будет доставаться только тем, кто этого действительно заслуживает.
Вечером она заехала к своей подруге, которая давно звала её в гости.
— Ленка, ты выглядишь потрясающе! — воскликнула подруга. — Глаза горят, кожа светится. Влюбилась?
— Влюбилась, — кивнула Елена, принимая бокал шампанского. — В себя. И знаешь, это самый надежный роман в моей жизни.
А карту, ту самую, дубликат которой был у Гены, она сохранила. Она лежала в ящике стола как напоминание. Напоминание о том, что любовь — это прекрасно, но пин-код от своего самоуважения (и банковского счета) никому сообщать нельзя. Даже если он клянется подарить тебе звезды с неба. Звезды — они бесплатные. А вот круизы, костюмы и спокойная жизнь стоят дорого. И платить за них чужими ресурсами — это не любовь. Это паразитизм.
История с юбилеем стала в их кругу легендой. Кто-то осуждал Елену за жесткость («могла бы и дома разобраться»), кто-то восхищался («наконец-то поставила альфонса на место»). Но самой Елене было всё равно. Она знала одно: в тот момент, когда она нажала кнопку «Заблокировать», она не просто сохранила деньги. Она вернула себе себя.
Иногда по вечерам она вспоминала лицо Геннадия в ту секунду. Смесь страха, удивления и злости. «Решил проявить щедрость? В следующий раз используй свои деньги». Эта фраза стала её личным девизом. Не только про деньги. Про время. Про эмоции. Про заботу.
Нельзя быть щедрой с теми, кто считает твою щедрость своей собственностью.
Через год Елена расширила сеть аптек. Она купила себе новую машину — ту, которую хотела, а не ту, что советовал «разбирающийся во всем» муж. Она съездила в отпуск — одна, в тихий отель на берегу океана, где читала книги и пила свежевыжатый сок, не слушая нытье о том, что «сервис не тот» и «пиво теплое».
А Геннадий... Слухи доносили, что он снова женился. На той самой девушке с фудкорта. Говорят, они взяли кредит на свадьбу. На её имя. Елена искренне желала ей терпения. И, возможно, своевременного уведомления от банка, которое однажды откроет ей глаза, как открыло Елене.
Жизнь продолжалась. И она была прекрасна в своей честности. Без лишних трат на чужие понты.