Тяжелая металлическая дверь подъезда, как всегда, сопротивлялась, словно не желая пускать Елену домой. Доводчик сломался еще неделю назад, и жильцы, видимо, решили, что чинить его — это не барское дело, а задача какой-нибудь мифической феи из управляющей компании. Елена перехватила пакеты с продуктами в одну руку, больно врезавшиеся пластиковыми ручками в ладонь, и рывком потянула ручку на себя. В нос ударил привычный запах сырости, кошачьего духа и чьей-то пригоревшей капусты.
Поднимаясь на третий этаж, она привычно считала ступеньки. Раз, два, три... На двадцать пятой ступеньке всегда скрипела плитка. Скрипнула. Значит, всё стабильно. Стабильность — это то слово, которым Елена пыталась успокаивать себя последние года три, хотя правильнее было бы назвать это болотом.
Ключ в замке повернулся с трудом. Нужно бы смазать, мелькнула мысль, но тут же погасла. Кому смазывать? Игорю? Он третий месяц «ищет себя» и не может найти даже грязные носки под диваном, не то что банку с машинным маслом.
В прихожей было темно, но из кухни пробивалась полоска света и доносились голоса. Громкий, уверенный баритон свекрови, Тамары Сергеевны, перекрывал бубнеж телевизора.
— ...И я ей говорю, Людочка, ты посмотри на эти цены! Это же уму непостижимо. А она мне: «Тамара Сергеевна, берите, что дают». Нет, ну какова хамка, а? Игорёша, тебе подлить чаю? Или давай я тебе бутербродик сделаю с той колбаской, что Лена вчера принесла?
Елена тихонько прикрыла за собой дверь, стараясь не шуметь. Ей хотелось хотя бы пять минут постоять в тишине, прислонившись спиной к прохладным обоям, и просто не быть. Не быть начальником отдела логистики, не быть женой, не быть невесткой. Просто исчезнуть. Но пакеты тянули руки, а в ботинках хлюпала уличная слякоть.
Она вздохнула, скинула обувь и прошла на кухню.
Картина была пасторальная. Игорь, её законный супруг сорока пяти лет от роду, сидел за столом в своих любимых растянутых трениках, подперев щеку кулаком, и с тоской смотрел в экран смартфона. Напротив, величественно возвышалась Тамара Сергеевна. Перед ними стояла полупустая вазочка с конфетами, которые Елена покупала себе к утреннему кофе, и тарелка с нарезкой.
— О, явилась, — вместо приветствия произнесла свекровь, даже не повернув головы. — А мы тут голодаем. Время восемь, а ужин и не валялся.
— Привет, Лен, — буркнул Игорь, не отрываясь от экрана. — Там это... хлеба нет. Ты купила?
Елена молча поставила пакеты на свободный край столешницы. Внутри начало закипать то самое глухое раздражение, которое она давила в себе месяцами.
— Привет, — голос прозвучал хрипло. — Я тоже рада вас видеть. Хлеб купила. И молоко. И даже мясо, которое, по идее, кто-то мог бы достать из морозилки днем, чтобы оно оттаяло. Я же просила утром, Игорь.
Игорь наконец соизволил поднять глаза. В них читалась вечная обида непризнанного гения.
— Лен, ну чего ты начинаешь? Я занят был. У меня собеседование по скайпу намечалось, я готовился. Вылетело из головы твоё мясо.
— Собеседование? — Елена устало опустилась на стул, не раздеваясь. — И как прошло?
— Перенесли, — быстро вставила Тамара Сергеевна, опережая сына. — У Игорёши давление скакнуло. Я ему сказала: ложись, сынок, здоровье дороже. Какое собеседование, когда лицо красное? Ты бы, Лена, лучше о муже заботилась, а не о куске свинины думала.
Елена посмотрела на мужа. Лицо у него было вполне нормального цвета, если не считать легкой бледности от постоянного сидения дома. Зато у Тамары Сергеевны румянец был во всю щеку — давление у неё поднималось исключительно тогда, когда нужно было мыть посуду или ехать к себе домой, в свою "двушку" на другом конце города.
Вот уже полгода свекровь жила у них. Сначала это подавалось под соусом «на недельку, пока у меня ремонт в ванной». Потом ремонт плавно перетёк в «ой, мне там одиноко, сердце прихватывает по ночам». А потом выяснилось, что свою квартиру она сдала «хорошим людям», чтобы иметь прибавку к пенсии, и возвращаться ей, по сути, некуда, пока договор аренды не истечет. Деньги с аренды, разумеется, шли в её личный фонд, а жила, ела и пила она за счет Елены. Игорь-то не работал. Его фирма развалилась полгода назад, и с тех пор он находился в состоянии творческого поиска, который заключался в лежании на диване и играх в "танчики".
— Ладно, — Елена встала и начала разбирать пакеты. — Сейчас что-нибудь быстрое приготовлю. Макароны по-флотски будете?
— Опять макароны? — скривилась свекровь. — У Игоря от мучного изжога. Могла бы и супчик сварить, жиденькое полезно. Или котлетки паровые. Ты же женщина, хранительница очага, должна понимать.
— Тамара Сергеевна, — Елена говорила, стоя спиной к ним и наливая воду в чайник. — Я пришла с работы пятнадцать минут назад. Я десять часов управляла поставками грузов из Китая. У меня нет сил крутить фарш на паровые котлеты. Хотите супчик — плита свободна целый день.
Повисла тяжелая пауза. Свекровь шумно втянула воздух, готовясь к атаке, но Игорь, почуяв неладное, вмешался:
— Мам, да ладно, давай макароны. Ленка устала.
— Устала она! — не унималась Тамара Сергеевна. — Все устают. Я в твои годы, Лена, на заводе работала, потом за детьми в сад, потом стирка руками, готовка на всю ораву, и никто не жаловался. А у вас сейчас машинки стирают, мультиварки варят, роботы полы метут. От чего уставать-то? От сидения в офисе под кондиционером?
Елена резко повернулась. Чайник еще не закипел, но внутри у неё уже бурлило.
— От ответственности, Тамара Сергеевна. От того, что я единственная в этой семье, кто приносит деньги. От того, что ипотека сама себя не платит, а продукты в холодильнике не размножаются почкованием.
— Деньги! — всплеснула руками свекровь. — Всё ты деньгами меряешь! Духовности в тебе нет, Лена. Игорь — творческая натура, ему поддержка нужна, а ты его попрекаешь куском хлеба. Стыдно должно быть. Жена должна вдохновлять мужа, быть его тылом, а ты пилишь и пилишь. Вот он и не может работу найти, потому что энергетика в доме плохая. Тяжелая.
Елена закрыла глаза и медленно выдохнула. Спорить было бесполезно. Это она поняла еще десять лет назад, когда выходила замуж. Тогда Игорь казался перспективным инженером, а его мама — милой женщиной, пекущей пирожки. Метаморфоза происходила плавно, незаметно, как ржавчина разъедает железо. Сначала Игорь потерял одну работу («начальник — дурак»), потом вторую («коллектив — змеи»), потом перестал искать («кризис в отрасли»). А Елена... Елена просто подставляла плечо, потом второе, а потом и всю спину.
Ужин прошел в молчании. Только стук вилок и тяжелые вздохи свекрови нарушали тишину. После еды Игорь привычно отодвинул тарелку и ушел в комнату к компьютеру. Тамара Сергеевна демонстративно достала тонометр и начала мерить давление, всем своим видом показывая, что посуду мыть ей противопоказано медициной. Елена встала к раковине.
Вода шумела, смывая жир с тарелок, и мысли Елены текли так же монотонно. Она думала о том, что скоро зима, Игорю нужна новая куртка, старая совсем потеряла вид. Думала, что надо бы отложить денег на стоматолога — зуб ныл уже неделю. И еще о том, что её мечта — поездка на море, на которую она тайком откладывала деньги на отдельный счет, — снова отодвигается.
— Лен! — крикнул Игорь из комнаты. — Иди сюда, тут такое дело!
Елена вытерла руки полотенцем и пошла в гостиную. Игорь сидел за столом, а рядом с ним стояла Тамара Сергеевна, уже без тонометра, но с очень важным видом. На столе лежали какие-то бумаги.
— Что случилось?
Игорь помялся, почесал затылок.
— Тут такое дело... В общем, помнишь, мы говорили про дачу?
Дача. Шесть соток и старенький щитовой домик, доставшиеся Елене от её бабушки. Место, где она проводила выходные, копаясь в грядках с клубникой — единственное место, где она чувствовала себя спокойно.
— Помню, — насторожилась Елена. — И я сказала, что продавать её не буду. Это память. И мне там нравится.
— Леночка, ну какая память? — ласково, как с умалишенной, заговорила Тамара Сергеевна. — Развалюха же. Там крышу менять надо, забор покосился. А земля сейчас в цене. Игорёша нашел отличный вариант вложения.
— Какого вложения? — голос Елены стал ледяным.
— Бизнес! — глаза Игоря загорелись тем самым лихорадочным блеском, который появлялся у него каждый раз перед очередной авантюрой. — Франшиза. Кофейни с собой. Тема — огонь! Верняк сто процентов. Нужны стартовые, всего миллион. Дача как раз покроет. Я уже узнавал, есть покупатель, готовый взять прямо сейчас, даже не торгуясь.
— Нет, — отрезала Елена.
— Ну почему ты такая упертая? — взорвался Игорь. — Я же для нас стараюсь! Я хочу, чтобы у нас был свой бизнес, чтобы я не дяде работал, а на себя! Ты же сама ноешь, что я денег не приношу. Вот шанс!
— Игорь, — Елена старалась говорить спокойно. — Ты три года назад вложился в "крипту". Где эти деньги? Сгорели. Два года назад ты покупал оборудование для майнинга. Оно стоит на балконе, пылится. Год назад ты хотел разводить шиншилл. Слава богу, я тогда не дала снять деньги с депозита. Дача — это моё. Это моя земля. И я не позволю пустить её на очередные фантазии.
— Фантазии? — взвизгнула Тамара Сергеевна. — Ты называешь мечту моего сына фантазиями? Ты его крылья подрезаешь! Вот поэтому он и не успешен, из-за твоего неверия! Жена-декабристка за мужем в Сибирь шла, а ты дачу паршивую пожалела!
— Это моя дача, — повторила Елена. — Разговор окончен.
Она развернулась, чтобы уйти в спальню, но слова Игоря заставили её замереть.
— Лен, ты не поняла. Мы уже задаток взяли.
Мир на секунду качнулся. Елена медленно повернулась.
— Что вы сделали?
Игорь вжал голову в плечи, но тут же расхрабрился, чувствуя поддержку матери за спиной.
— Покупатель пришел вчера, пока ты на работе была. Мама его привела, это знакомый её знакомых. Он посмотрел, ему всё понравилось. Дал задаток, сто тысяч. Мы уже расписку написали. Завтра сделка у нотариуса.
— Расписку? — Елена чувствовала, как в ушах начинает звенеть. — Как вы могли взять задаток за дом, который вам не принадлежит? Документы на меня оформлены.
— Ой, да брось ты эти формальности! — махнула рукой Тамара Сергеевна. — Документы в папке лежали, мы нашли. Игорек — твой муж, это совместно нажитое имущество.
— Это наследство, — тихо сказала Елена. — Это не совместно нажитое. Это моё личное.
— Да какая разница! — Игорь вскочил. — Лен, пойми, деньги нужны сейчас! Задаток мы уже... того. Потратили.
— Потратили? — Елена оперлась рукой о косяк двери. — Сто тысяч? За сутки?
— Ну... — Игорь замялся. — Маме нужно было зубы делать, давно откладывали. Там импланты дорогие. И долг у меня висел старый, перед парнями, неудобно было. Короче, нет денег. Если сделку сорвешь, придется двойной задаток возвращать. Двести штук. У нас таких денег нет. Так что завтра идешь и подписываешь. Иначе подставишь нас всех.
В комнате повисла тишина. Елена смотрела на мужа, на его бегающие глазки, на свекровь, которая гордо выпятила подбородок, сверкая новенькими металлокерамическими мостами, и вдруг почувствовала удивительную легкость. Словно лопнул тот тугой канат, который она тянула все эти годы, стирая руки в кровь.
Она поняла, что больше не злится. Злость — это реакция на что-то живое, на то, что еще можно исправить. А здесь было пепелище.
Елена прошла в спальню.
— Ты куда? — крикнул ей вслед Игорь. — Мы не договорили! Завтра в десять утра у нотариуса, не забудь паспорт!
Она не ответила. Зашла в комнату, открыла шкаф. Достала большой чемодан.
— Лена! — в проеме появилась Тамара Сергеевна. — Что за демонстрации? Ты что, уходишь? Вот так просто бросишь мужа в трудной ситуации? Сбежишь, как крыса с корабля?
Елена молча начала выкидывать вещи из шкафа. Но не свои.
Рубашки Игоря, его джинсы, свитера летели на пол.
— Ты что творишь, истеричка? — Игорь вбежал в комнату, увидев гору своей одежды. — Ты совсем с катушек слетела?
Елена остановилась. Она взяла с полки папку с документами на квартиру — эту квартиру, которую она купила в ипотеку еще до брака, и за которую платила сама.
— Вы правы, — сказала она спокойно. Голос не дрожал. — Ситуация трудная. Двести тысяч — это большие деньги.
— Вот! — обрадовался Игорь. — Я же говорю! Значит, завтра едем оформлять?
— Нет, — Елена подошла к чемодану и захлопнула его пустым. Потом швырнула его к ногам мужа. — Вы не поняли.
Она посмотрела на них обоих. Внимательно, как смотрят на незнакомцев в метро.
— Задаток возвращать будете вы. Как хотите. Кредиты, займы, почки продавайте — мне все равно. Сделки не будет.
— Ты ненормальная? — прошипела Тамара Сергеевна. — Откуда у Игоря деньги? Он же не работает!
— Вот именно, — кивнула Елена. — А теперь слушайте внимательно. Эта квартира — моя. Куплена до брака. Ипотеку плачу я. Чеки все есть. Дача — моя наследственная. Вы, Тамара Сергеевна, здесь не прописаны. Игорь прописан, но прав собственности не имеет.
Она подошла к двери и распахнула её настежь.
— Вон. Твои вещи — с тобой. Твоя мать — с тобой. Моя жизнь — снова моя. И я не шучу насчёт полиции.
Игорь замер с открытым ртом.
— Лен, ты чего? Ты гонишь меня? Ночь на дворе! Куда мы пойдем?
— К маме, — пожала плечами Елена. — В ту самую квартиру, которую она сдает. Выселите квартирантов, заплатите неустойку. Вы же умеете брать деньги, которые вам не принадлежат. Вот и научитесь отдавать.
— Ты не имеешь права! — взвизгнула свекровь. — Я пожилая женщина! У меня давление! Я сейчас скорую вызову!
— Вызывайте, — равнодушно согласилась Елена. — Пусть фиксируют. А я пока вызову наряд полиции. Скажу, что в моей квартире находятся посторонние люди, которые украли мои документы и пытались совершить мошенническую сделку с моей недвижимостью. Думаю, статья за мошенничество немного охладит ваш пыл. Задаток, взятый без собственника — это уже уголовное дело, если я напишу заявление. А я напишу. Если вы не исчезнете через десять минут.
Игорь побледнел. Он знал Лену. Знал, что она долго терпит, но если принимает решение — то это навсегда. Она не кричала, не била посуду, и это пугало больше всего.
— Лен... ну давай поговорим... — заныл он, теряя весь свой боевой запал. — Ну ошиблись, ну с кем не бывает... Мы же семья...
— Семья была у меня. А у вас — бизнес-проект, где я была дойной коровой. Проект закрыт. Убытки списаны. Десять минут, Игорь. Время пошло.
Она села в кресло в углу комнаты, взяла телефон и демонстративно открыла набор номера.
Сборы были хаотичными. Тамара Сергеевна причитала, проклинала, хваталась за сердце, но вещи в сумки запихивала с поразительной скоростью. Игорь бегал по квартире, пытаясь найти свои зарядки, носки и ту самую приставку.
— Компьютер я не отдам! — вдруг заявил он, обнимая системный блок.
— Забирай, — махнула рукой Елена. — Он куплен в кредит, который оформлен на меня, но бог с ним. Считай это выходным пособием. Только убирайтесь.
Через пятнадцать минут дверь за ними захлопнулась. Елена слышала, как они ругались на лестничной площадке.
— Это ты виновата, мама! — шипел Игорь. — Говорил же, надо было сначала с ней поговорить!
— Тряпка! — огрызалась Тамара Сергеевна. — Не мог жену в узде держать! Позволил ей сесть на шею!
Елена подошла к двери и дважды провернула замок. Потом накинула цепочку.
Тишина в квартире была оглушительной. Она пахла не одиночеством, а свободой. Пахла озоном после грозы.
Елена прошла на кухню. На столе так и стояла вазочка с конфетами. Она взяла одну, развернула фантик и отправила шоколад в рот. Сладко.
Она посмотрела на макароны, остывающие в кастрюле. Взяла кастрюлю и одним движением вывалила содержимое в мусорное ведро.
— Завтра закажу суши, — сказала она вслух. Собственный голос прозвучал непривычно громко и радостно.
Потом она вспомнила про "задаток". Завтра действительно придется идти к нотариусу, точнее, звонить этому "покупателю". Скорее всего, придется пережить еще немало грязи. Развод, раздел имущества (хотя делить особо нечего, кроме долгов Игоря), крики свекрови по телефону. Но это всё будет завтра.
А сегодня... Сегодня она впервые за три года ляжет спать на всю кровать, по диагонали. И никто не будет храпеть под боком. И никто не разбудит её в шесть утра требованием приготовить завтрак.
Елена подошла к окну. Дождь кончился. В свете фонаря блестели мокрые лужи. Внизу, у подъезда, она увидела две фигурки с чемоданами, бредущие к такси. Игорь тащил системный блок, Тамара Сергеевна волокла огромную сумку. Они выглядели жалкими и маленькими.
Елена задернула шторы.
Ей предстояло много работы. Нужно поменять замки. Нужно записаться к стоматологу. И, пожалуй, пора всё-таки забронировать тот отель на море. На одного.
Жизнь, оказывается, была не такой уж и сложной, когда перестаешь тащить на себе чужие камни.
Она выключила свет на кухне и пошла в спальню, на ходу расстегивая неудобную офисную блузку. Завтра будет новый день. И этот день будет принадлежать только ей.