И побежало время своим чередом. Сентябрь принёс с собой прохладу и золотую листву. Аля, пошла учителем истории в местную школу. Директриса, Евгения Валентиновна, была искренне рада такому пополнению.
— Наконец-то у нас будет настоящий специалист, – говорила она с улыбкой, — а то историю, учительница литературы преподавала.
Константин, почти всё время пропадал на службе. Его дни были расписаны по минутам, и редкие выходные, когда им удавалось провести время вместе, казались настоящим подарком. Они гуляли по осеннему лесу, держась за руки, или просто сидели дома, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга. Как-то в начале октября, когда листья уже почти полностью облетели, Он пришел домой немного озабоченный. Его обычная легкая улыбка сменилась задумчивым выражением лица. Аля, заметив это, сразу насторожилась.
— Аль, меня завтра в командировку отправляют на три месяца , — сказал он, усаживаясь на диван и устало проводя рукой по волосам.
Сердце Али ёкнуло.
— Куда? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя внутри уже поднималась волна тревоги.
— На юга, погреться, – попытался пошутить он, но улыбка вышла натянутой.
Аля почувствовала, как холодок пробежал по спине.
— В Афганистан? – вырвалось у неё, и в голосе послышались слёзы.
Константин подошел к ней, обнял крепко, прижимая к себе.
— Нет, нет, что ты, успокойся, — прошептал ей в волосы, — в Ташкент. Я к Новому году буду уже здесь, дома. Обещаю.
Аля уткнулась ему в плечо, пытаясь унять дрожь. В памяти сразу всплыл Дима, и то, как он обещал вернуться в первых числах мая, и что потом из этого вышло. Привезли закрытый цинковый гроб. Даже лица его напоследок увидеть не получилось.
Вечером, когда муж уснул, она долго сидела у окна, глядя на темнеющее небо. Звезды, как маленькие искры надежды, мерцали вдали. Она шептала молитвы, прося Всевышнего о его возвращении.
Утром, собирая Константина в дорогу, старалась быть спокойной, не плакать. Она положила ему в нагрудный карман маленькую иконку Богородицы, принадлежавшую когда-то бабушке, и которую ей потом отдала мать.
— Аля, ты что? — Константин посмотрел на неё с удивлением. — Я же коммунист.
— Ну и что, что коммунист. Одно другому не мешает. Она будет хранить тебя. Не показывай никому, вот и всё.
Константин лишь усмехнулся, но иконку взял, спрятав во внутренний карман кителя. В его взгляде сквозила нежность и какая-то обреченность. Он понимал её страх, хотя и старался скрыть собственные переживания. Прощаясь у дома рядом с машиной, он долго смотрел ей в глаза, словно пытаясь запомнить каждую черточку её лица. Машина тронулась, и Аля, махая рукой, провожала её взглядом, пока она не скрылась за воротами КПП.
Константин уехал, и дом словно опустел. Аля ходила по комнатам, как тень, не находя себе места. Школа стала её спасением. Уроки, общение с детьми – все это немного отвлекало от тревожных мыслей. Но стоило ей остаться одной, как воспоминания о Диме, страх за Константина, заполняли всё её существо. Спасибо Лиде, не оставляла её. Старалась растормошить, куда-нибудь вывести. Через две недели, от Костика пришло коротенькое письмо. Писал, что жив-здоров, что у него всё в порядке. «Скучаю по тебе очень, Рыжик мой, особенно по ночам. Жду не дождусь, когда снова будем вместе». В начале ноября, на уроке, ей вдруг стало плохо, закружилась голова, перед глазами всё поплыло, и она чуть не упала. Директриса тут же отправила её в санчасть.
— Поздравляю, — проговорила Марина, жена Собакина, она работала тут врачом, — маленький у вас с Белкиным будет. То-то обрадуется папаша, когда вернётся.
Новость о беременности стала для Али полной неожиданностью. С одной стороны, это была огромная радость, знак новой жизни, продолжение их любви с Константином. С другой, страх за его жизнь лишь усилился. Теперь она боялась не только за мужа, но и за маленькое существо, которое носила под сердцем. Вечерами, что бы хоть как-то занять себя, вязала детские вещички, представляя, как наряжает в них малыша. Лида, узнав о будущем пополнении, окружила её еще большей заботой. Приносила фрукты, советовала, что лучше есть и как себя вести. Время тянулось мучительно медленно. Каждая новость в газете, каждая передача по радио, заставляли её вздрагивать. Она боялась услышать что-то плохое, боялась за мужа. Письма от него приходили нерегулярно, но каждое из них Аля перечитывала много раз, стараясь уловить между строк его настроение. В начале декабря пришло известие о гибели друга Константина, с которым он вместе служил. Аля похолодела от ужаса. Представила, что на месте погибшего мог быть он. Несколько дней она не могла прийти в себя, плакала, почти не спала ночами, могла часами стоять у окна, вглядываясь в темноту. Но там только снег кружился, укладываясь в большие сугробы. Перед Новым годом пришёл Строганов и сообщил.
— Алевтина Павловна, вам придётся немного подождать, мужа вашего ещё на пару месяцев задерживают. Так что извините, но это служба. Сами понимаете.
— У Костика всё хорошо? — только и смогла спросить она.
— Да, не волнуйтесь, ведь вам сейчас это нельзя делать. Муж ваш, жив здоров. Так что причин для беспокойства нет.
Аля едва сдержала слезы. «Еще два месяца… как я это выдержу?», пронеслось в голове. Она понимала, что должна быть сильной ради ребенка, ради мужа. Но страх неумолимо подтачивал ее изнутри. Новый год она встречала с Лидой и её семьёй. Праздничного настроения не было, поэтому посидела немного с ними за столом, а потом отправилась домой. После каникул, она с головой ушла в работу, стараясь не думать о плохом. Готовилась к урокам, занималась внеклассной деятельностью, лишь бы не оставаться наедине со своими страхами. Иногда ей казалось, что она вот-вот сломается, что больше не выдержит этого напряжения. Но каждый раз, вспоминая о ребенке, находила в себе силы идти дальше.
В феврале начались сильные снегопады. Метель завывала за окном, точно загнанный в капкан зверь. Однажды вечером, когда Аля сидела у окна, и вязала пинетки, в дверь постучали. На пороге стоял молодой солдатик весь запорошенный снегом, в руках у него был конверт. Сердце Али забилось, письмо было от мужа. Она дрожащими руками вскрыла его. Строчки, написанные знакомым почерком, заплясали перед глазами. «Мой дорогой Рыжик, — писал Константин, — я жив, здоров. У нас здесь все спокойно, не волнуйся. Скоро вернусь. Скучаю безумно. Люблю тебя и нашего малыша». Аля прижала письмо к груди, и слезы радости покатились по щекам. Значит, он жив. Значит, он скоро вернется. И все будет хорошо. Он обязательно увидит своего ребенка, которого она так ждёт.
Наступил март, но зима уходить пока не собиралась. Этот, казалось бы, весенний месяц, выдался на редкость суровым. Снег валил не переставая, засыпая дороги и тротуары. Аля с трудом добиралась до школы, пробираясь сквозь сугробы. Накануне восьмого марта, всех женщин городка собрали в клубе, Собакин поздравил их с наступающим праздником и вручил каждой по веточке мимозы. Возвращаясь домой, Лида спросила.
— Что завтра делать будешь, может у нас отпразднуем?
— Не хочется, — отказалась Аля, — останусь дома. Мама недавно фланель прислала, настрочу для малыша пелёнок.
Утром восьмого марта, Аля проснулась от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь занавески. За окном, вопреки всем прогнозам, сияло голубое небо, а снег искрился, словно усыпанный бриллиантами. Она позавтракала и села за работу. В середине дня к ней зашла Лида.
— Чего сидишь одна как сыч? — с порога проговорила она, — погода вон какая чудесная, пошли хоть прогуляемся немного.
Аля отнекиваться не стала, чувствуя, что немного развеяться ей не помешает. Они вышли на улицу и направились в сторону КПП, решили, что немного пройдутся по лесу, подышат хвойным воздухом. Вокруг хоть и лежали метровые сугробы, но приближение весны уже чувствовалось. По дороге встретили несколько знакомых, которые поздравили их с праздником. Они немного побродили лесу, наслаждаясь солнцем и свежим воздухом. Когда Аля почувствовала легкую усталость вернулись домой. Поужинав у подруги, она отправилась к себе, и снова принялась строчить на машинке. Под мерное жужжание, она представляла себе, как будет пеленать в эти пелёнки своего малыша, и улыбалась. А потом стала мурлыкать старую песенку, которую всегда пела Полина, за работой. Она так увлеклась, что не услышала, как легонько щёлкнул замок, входная дверь распахнулась и в прихожую вошёл муж. Константин снял шинель, повесил её на вешалку и осторожно вошёл в комнату.
— Рыжик мой, здравствуй, — прошептал он ей тихонько наклонившись к уху.
Она обернулась, и вскрикнула от неожиданности. Перед ней был он, её Константин, худой, сильно загоревший, и с огромным букетом розовых тюльпанов.