Если попросить человека с улицы описать гусара, мы получим набор штампов, достойный водевиля: лихо закрученные усы, ментик на левом плече, гитара, бесконечное шампанское и женщины, падающие в обморок от восторга. Кинематограф, от «Гусарской баллады» до «О бедном гусаре замолвите слово», надежно зацементировал этот образ. Кажется, что эти ребята только и делали, что открывали бутылки саблей (кстати, называется «сабраж») и вызывали друг друга на дуэли.
Реальность, как это обычно бывает, была куда жестче, грязнее и интереснее.
Русские гусары — это не клуб веселых алкоголиков на конях. Это, говоря современным языком, армейский спецназ, разведка и диверсионные группы, работавшие в условиях, от которых современный солдат пришел бы в ужас. Это люди, которые жили по принципу «сгореть быстро, но ярко», и для которых война была не приключением, а тяжелой, кровавой работой, которую они выполняли с пугающей эффективностью.
Давайте разберем этот феномен без кинематографического глянца.
Плавильный котел империи: кто шел в гусары?
Вопреки расхожему мнению, гусарские полки не были закрытым клубом для золотой молодежи. Точнее, были, но далеко не все. Лейб-гвардии Гусарский полк — да, это элита, сливки общества, где служили князья и графы, способные оплатить мундир стоимостью в небольшое имение. Но армейские гусарские полки были настоящим плавильным котлом.
Изначально гусары в России вообще были иностранным проектом. Первые формирования в XVIII веке комплектовались из сербов, венгров, валахов и грузин. Империя всасывала в себя пассионариев со всей Европы, давая им возможность рубить врагов во славу русского оружия. К началу XIX века состав стал более русским, но интернациональный колорит никуда не делся.
В одном только Александрийском полку в 1812 году служили: шеф полка — француз (граф де Ламберт), командир — венгр, три штаб-офицера — поляки, а также сербы, албанец, австриец и даже один крещеный еврей. Это был своеобразный Иностранный легион, спаянный железной дисциплиной и русским духом.
Рекрутинг порой проходил по сценариям, достойным комедий Гайдая. Например, история комплектования Лубенского гусарского полка. Вербовщики действовали просто: заходили в кабаки, выставляли выпивку и рассказывали байки о сладкой гусарской жизни. В итоге в полк «случайно» записались несколько дьячков из Духовной семинарии, которые перебрали лишнего. Протрезвев, будущие отцы церкви обнаружили себя в кавалерии. Обратно их, разумеется, не отпустили — армия не любит возвращать добычу. Что характерно, бывшие семинаристы оказались отличными рубаками и дослужились до офицерских чинов.
Были и совсем удивительные случаи. В том же Лубенском полку служили несколько чернокожих выходцев из Африки. Представьте себе разрыв шаблона у французского пехотинца, на которого из снежной метели вылетает чернокожий гусар с русской саблей наперевес и криком «Ура!».
Цена красоты: почему гусаром быть дорого
Гусарский мундир — это отдельная песня. Это не просто форма, это манифест. Доломан (короткая куртка), ментик (верхняя куртка с мехом), чакчиры (узкие штаны), кивер, расшитый шнурами и золотом — всё это стоило космических денег.
В Лейб-гвардии офицеры были обязаны шить форму за свой счет. Чтобы вы понимали порядок цифр: полный комплект обмундирования мог стоить до 2000 рублей. Для сравнения: годовое жалованье армейского поручика составляло около 400–500 рублей. То есть, чтобы просто одеться по уставу, офицер должен был не есть и не пить четыре года. Естественно, служили там только те, у кого были богатые поместья или щедрые родители.
В армейских полках было попроще, но тоже не дешево. Зато полковые цвета порой имели совершенно анекдотическое происхождение.
Возьмем знаменитых Ахтырских гусар. Они носили коричневые мундиры. Цвет, прямо скажем, не самый героический — обычно гусары предпочитали яркое: красное, синее, зеленое. Откуда взялся коричневый?
Легенда (которая, впрочем, подтверждается фактами) гласит: во время заграничного похода полк оказался во французском городе Аррас. Мундиры к тому времени износились в лохмотья — война дело грязное. Командир полка Денис Давыдов, тот самый поэт и партизан, обнаружил на складах местного монастыря капуцинок огромные запасы коричневого сукна, предназначенного для монашеских ряс.
Выбора не было. Русские гусары переоделись в ткань, предназначенную для невест Христовых. Когда император Александр I увидел своих бравых рубак в «монашеском» облачении, он сначала удивился, а потом, узнав историю, высочайше повелел закрепить этот цвет за полком навечно. С тех пор третьим тостом у ахтырцев стал тост: «За французских женщин, которые пошили нам мундиры из своих ряс!».
Смертью смерть поправ: Черные гусары
Но самыми мрачными и стильными были, безусловно, Александрийцы. Их называли «Бессмертными» или «Черными гусарами».
Их форма была полностью черной. Даже лошадей подбирали исключительно вороной масти. Но главной «фишкой» была символика. На меховых шапках и нагрудных знаках вместо государственного орла красовалась «Адамова голова» — серебряный череп с костями.
Официально это христианский символ бессмертия (череп Адама у подножия креста на Голгофе), но на войне это читалось однозначно: мы не боимся смерти, мы сами ее несем.
Существует байка, что прусский фельдмаршал Блюхер, увидев александрийцев в бою при Кацбахе (где они врубились во французскую пехоту так, что щепки полетели), подъехал к ним и, перепутав со своими прусскими «гусарами смерти», крикнул: «Браво, мои гусары смерти!». Ему ответили, что это русские. «В таком случае, браво, бессмертные гусары!» — поправился фельдмаршал.
В начале XX века эта эстетика дошла до абсурда. В офицерском собрании полка черепа были везде: на часах, пепельницах, даже электрические лампочки вставляли в глазницы черепов. В 1913 году полковой знак утвердили официально: черный Мальтийский крест с черепом. Выглядело это так готично, что современные субкультуры просто отдыхают.
Жизнь на износ: «Гусар, который не убит в 30 лет...»
Знаменитая фраза наполеоновского генерала Антуана Лассаля: «Гусар, который не убит в 30 лет, — не гусар, а дрянь!» часто цитируется как пример бравады. Но давайте посмотрим на контекст. Сам Лассаль погиб в 34 года под Ваграмом, получив пулю в лоб. Он, по своим же меркам, «зажился».
Эта фраза — не про глупость, а про статистику. Гусары — это легкая кавалерия. Их задачи: разведка, авангард (идти первыми), арьергард (прикрывать отступление и умирать, чтобы спасти остальных). Гусар всегда на острие.
Средний срок жизни офицера легкой кавалерии в эпоху Наполеоновских войн был крайне мал. Они гибли не только от пуль и сабель. Чудовищные нагрузки, холод, болезни выкашивали ряды не хуже картечи. Знаменитый «гусарский насморк» (гонорея), о котором так любят шутить, был меньшей из их проблем. Куда страшнее были дизентерия, тиф и обморожения.
В 1812 году, во время отступления французов, а потом и Заграничного похода, красивые ментики и доломаны быстро теряли лоск. Зимой гусары превращались в чучел: поверх золотого шитья наматывали крестьянские тулупы, женские шали, тряпки. Сапоги обматывали соломой и ветошью, чтобы не отморозить ноги в стременах.
На параде они были богами войны. В походе — измученными людьми, пахнущими потом, конским навозом и порохом, которые спали в снегу, обняв лошадь, чтобы согреться.
Партизаны 1812 года: не по правилам
Отечественная война 1812 года стала звездным часом гусар. Именно здесь проявилась их сущность — не парадных кавалеров, а безжалостных хищников.
Денис Давыдов, командир Ахтырского полка, стал идеологом партизанской войны. Он понял простую вещь: огромная армия Наполеона держится на тонкой нитке снабжения. Если эту нитку перерезать, Великая Армия умрет с голоду.
Давыдов предложил тактику, которая бесила французов. Не вступать в генеральные сражения. Нападать на обозы, перехватывать курьеров, уничтожать фуражиров. «Я не поэт, я — партизан, казак», — писал он.
Его летучий отряд действовал дерзко. Однажды они взяли в плен целый отряд французов, просто напугав их шумом и пылью, создав иллюзию огромного войска. Давыдов, кстати, первым начал переодеваться в мужицкий кафтан и отпустил бороду, потому что русские крестьяне, видя офицера в французского кроя мундире и говорящего по-французски, часто принимали его за врага и пытались поднять на вилы. Пришлось мимикрировать под «народного мстителя».
В партизанских рейдах гусары действовали бок о бок с казаками. И если казаки были природными партизанами, то гусарам приходилось учиться воевать не по уставу. Забыть про красивые построения. Удар — отход.
Женщина с саблей: казус Дуровой
История Надежды Дуровой — это готовый сценарий для Netflix, который почему-то до сих пор не сняли нормально. Дочь гусарского ротмистра, она сбежала из дома, переоделась в мужское платье и поступила на службу.
Самое поразительное не то, что она сбежала, а то, что она реально воевала. Она участвовала в атаках, спасала офицеров, получила Георгиевский крест. И никто в полку не догадывался, что бравый корнет Александр Соколов (позже Александров) — женщина.
Когда правда вскрылась (отец начал её искать), слух дошел до Александра I. Император был шокирован, вызвал её к себе. Диалог был достоин истории. Вместо того чтобы отправить её домой вышивать крестиком, царь, восхищенный её храбростью, разрешил остаться в армии (!), лично перевел её в Мариупольский гусарский полк и дал фамилию Александров — в свою честь.
Дурова вышла в отставку только в 1816 году, дослужившись до штабс-ротмистра. В старости она ходила в мужском костюме, курила трубку и требовала, чтобы к ней обращались «Александр Андреевич». Это был человек войны, для которого гендерные роли не имели никакого значения по сравнению с гусарским братством.
Яков Кульнев: бедность не порок
Если Давыдов был душой гусарства, то Яков Петрович Кульнев — его совестью. Генерал-майор Гродненского гусарского полка, он был полной противоположностью образу «золотого мальчика».
Кульнев был беден как церковная мышь. Он жил на одно жалованье, что для генерала той эпохи было нонсенсом. Он сам штопал свой мундир, ел солдатскую кашу и спал на сене. Все лишние деньги он отправлял родственникам.
Его любимая поговорка: «Люблю матушку-Россию за то, что у нас где-нибудь да дерутся». Он был фанатиком войны в хорошем смысле. При этом отличался удивительным гуманизмом к мирному населению. В Финляндии, где шла война со шведами, местные жители говорили: «Кульнев идет», и это означало, что грабежей не будет, можно не прятать добро.
Его смерть в 1812 году была солдатской. При отступлении (он прикрывал корпус Витгенштейна) ему ядром оторвало обе ноги. По легенде, умирая, он сорвал с шеи орден Святого Георгия и бросил его товарищам со словами: «Возьмите, пусть враг не увидит, что убил русского генерала».
Шампанское и сабли: откуда взялись традиции
И все же, почему мы помним их с бокалами? Потому что гусары умели отдыхать так же яростно, как воевали. Жизнь могла оборваться в любую секунду, поэтому каждую минуту покоя они прожигали на полную катушку.
Знаменитое открывание шампанского саблей (сабраж) придумали именно гусары Наполеона, а наши переняли. Логика простая: слезать с коня лень, пробка тугая, а сабля всегда под рукой. Чистая утилитарность, ставшая понтами.
Пить шампанское из горла, сидя на подоконнике на третьем этаже, свесив ноги на улицу — это не просто хулиганство, это тест на хладнокровие. Гусар должен презирать опасность везде.
Кстати, «гусары денег не берут» — это тоже часть кодекса. Офицерская честь была превыше всего. Карточные долги считались долгами чести, их отдавали в первую очередь (в отличие от долгов портному, которые могли висеть годами). В Лейб-гвардии случались драмы: если офицер проигрывался и не мог отдать долг, товарищи могли скинуться и заплатить за него, но после этого он был обязан подать в отставку. Полк отторгал тех, кто не мог держать марку.
Наследие
К концу XIX века гусары, как и вся кавалерия, начали терять свое боевое значение. Пулеметы и скорострельная артиллерия сделали лихие кавалерийские атаки самоубийством. В Первую мировую гусарам часто приходилось спешиваться и гнить в окопах наравне с пехотой.
Но легенда осталась. Русские гусары 1812 года — это феномен. Они сочетали в себе несовместимое: европейский лоск и русскую удаль, аристократизм и способность спать в сугробе, цинизм и высочайшее самопожертвование.
Они не были святыми. Они были профессиональными убийцами на красивых лошадях. Но когда враг приходил на русскую землю, эти разгильдяи и бретеры становились стальным щитом, о который ломались лучшие армии Европы. И за это им можно простить и разбитые зеркала в трактирах, и выпитое море шампанского, и даже монашеские рясы, пущенные на мундиры.
Как писал Денис Давыдов:
«Я люблю кровавый бой, я рожден для службы царской!»
И, черт возьми, он не врал.
Понравилось - поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!
Также вас могут заинтересовать эти подробные статьи-лонгриды:
Времена меча и топора: военная драма Древней Руси от Калки до Куликова поля
Мормонские войны. Акт первый: американский пророк
Оформив подписку на премиум вы получите доступ ко всем статьям сразу и поддержите мой канал!
Поддержать автора и посодействовать покупке нового компьютера