Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 131
Пятнадцать лет. Значит, они въехали сюда примерно в 2010 году. Как раз тогда, когда был в один момент закрыт тот самый счёт в банке, с которого сняли всё до последнего рубля. Совпадение? Вряд ли. В мире, где я теперь жила, совпадения случались крайне редко, а большая часть событий являлась звеньями одной цепи, чьи концы порой терялись во мраке прошлого. Вот как это случилось с Леонидом. Выскочил, пробежал и под колёса. До сих пор не понимаю, как это могло с ним произойти… Я собралась с мыслями.
– А вы не помните, может, соседи говорили, кто жил до того деда? – спросила, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не прозвучала нотка разочарования и отчаяния, которые уже сжимали горло ледяным обручем.
– Ой, милая, да кто ж теперь вспомнит-то? – махнула женщина рукой, и этот жест был полон житейской усталости, за которой скрывалось равнодушие времени. – Столько воды с той поры утекло. Всех уже и не упомнишь, как сквозь сито память просеивается. Может, у других соседей спросишь, вон, – она кивнула вниз, – на первом этаже, дверь металлическая, слева. Они, правда, из молодых. Но вот отец парня, который теперь там хозяин, здесь с малолетства прожил. Он, правда, помер лет десять тому. Ну, может, сыну рассказывал чего.
Я поблагодарила её за уделенное время, и слова благодарности прозвучали плоско и пусто, будто не их произносил кто-то другой. Медленно пошла вниз по лестнице, и каждая ступенька отдавалась в висках глухим эхом. Первая, такая хрупкая и такая важная зацепка, оборвалась, не успев начаться, оставив в пальцах лишь ощущение колючей нити. Ольга Сергеевна Иноземцева уехала из этой квартиры примерно в 2010-2011 году. Словно призрак, растворившийся на просторах Урала.
Но я была уже здесь, в самом сердце её убежища, дыша тем же воздухом, который вдыхала она. Отступать было некуда. За спиной – только пропасть незнания. И потом: не Вторая мировая, чтобы человек взял и просто пропал, не оставив никаких следов. Это в те годы, случалось, исчезали тысячи. Но не теперь же!
Собрав волю в кулак, я пошла к соседям, следуя простой и безотказной логике, усвоенной за время поисков: кто ищет, тот всегда найдёт. Главное – побольше общаться с людьми, а если события происходили давно, то нужны те, кто постарше. Они – живые свидетели, помнящие многие события. Их воспоминания – последний архив, не занесённый ни в один реестр, но именно такой мне теперь и нужен.
Я решила, что не буду надеяться на память людей только из одной квартиры, обойду все, благо их в этом доме немного, всего шестнадцать, по восемь в каждом подъезде, по четыре на этаже. Стала стучаться в каждую дверь, и звук стука растворялся в гулкой тишине дома, погружённого в дремоту. Когда открывали, представлялась дальней, затерявшейся родственницей, разыскивающей свою тётю Ольгу Сергеевну Иноземцеву, которая жила тут 15 лет назад, а потом уехала, забыв сообщить свой новый адрес.
Слова ложились легко, но внутри всё сжималось в ожидании. Ответы были похожими – пожимание плечами, покачивание головой, вздохи. «Не помним, простите. Давно это было. Люди как тени, пришли и ушли». Отчаяние начинало подступать холодными, тягучими волнами, пробираясь под кожу, но я гнала его прочь, стискивая зубы. Не сейчас. Ещё не всё потеряно.
Вот и первый этаж. В квартире напротив той самой, которую я оставила напоследок, дверь открыл пожилой, но ещё крепкий мужчина с лицом, испещрённым морщинами, как картой прожитых лет, где каждая складка могла быть рассказом. В его добрых, но усталых, выцветших, будто выгоревших на солнце глазах читалась не праздное любопытство, а тихая готовность помочь одинокой девушке.
– Ольга Сергеевна? – он задумался, потирая ладонью щетину на щеке с сухим, шелестящим звуком. – Да-а, была такая, вспоминаю. Женщина тихая, незаметная, как мышка. В этаком платьице сером, бесцветном всегда ходила. Жила одна, ни с кем не водилась, в магазин – и обратно, глаза в пол. Работала, кажется, в библиотеке… или, может, в архиве? Уж не помню точно, с бумагами что-то, с книгами. Руки у неё всегда были в тоненьких таких бумажных порезах, помню.
– А что с ней случилось? Куда она уехала? – я старалась не выдать дрожью в голосе, как важно для меня это знать, впиваясь в него взглядом.
– Уехала, да, – кивнул он медленно, словно сверяясь с внутренним календарём. – В один день, как ветром сдуло. Не то чтобы тайно, но… быстро. Собрала нехитрые пожитки в два чемодана и уехала на такси к поезду. Я в тот вечер, ровно в шесть часов, с собакой вышел погулять. И тут Ольга Сергеевна спускается. Мы с ней не то чтобы приятелями были, но общались так, иногда, могли поболтать. Сказала, что к сестре, в другой город, подальше. Это было, кажется, в начале одиннадцатого года. Весной, когда снег только сошёл, и грязь была непролазная. Она в сапожках до машины шла.
– А вы не помните, как она выглядела? – сердце заколотилось в груди, как птица в клетке, готовой разлететься на куски.
Он прикрыл глаза, вызывая из небытия образ.
– Светлые волосы, гладко зачёсанные в узел, строго. Лицо худенькое, изящное. И глаза… большие, светлые, карие, что ли. Грустные такие, бездонные. Смотрела словно сквозь тебя, в какую-то свою даль.
Его слова ударили тихо, но с невероятной силой. Описание до мелочей совпало с тем, которое рассказал мне Кольцов, пытаясь не выдать внутреннюю боль. Если мужчина ничего не путает, то да, это была она, Ольга Сергеевна. Призрак совершенно неожиданно начал обретать реальные черты.
– Скажите, она одна жила? Может быть, кто-нибудь к ней приезжал в гости? – спросила я, боясь услышать ответ, потому что он мог всё перевернуть.
– Нет, что вы, – мужчина покачал головой почти с отеческим укором. – Она была очень замкнутая, отшельница. Никто к ней не ходил. Только один раз… – он запнулся, вглядываясь вглубь своей памяти, туда, где пылятся случайные картинки прошлого. – Один раз, поздно вечером, приезжал какой-то мужчина. Высокий, статный, в длинном, дорогом пальто, даже в темноте видно было, я из окошка рассмотрел, – не наш. На чёрной, блестящей, как смоль, иномарке, с такими фарами, будто глаза. Он долго стоял у подъезда, смотрел на её окна на втором этаже, курил одну сигарету за другой, а потом резко развернулся и уехал, так и не зайдя. Она его, кажется, даже не видела, свет у неё не горел в тот вечер. Будто чувствовала.
Высокий, на дорогой машине. В висках застучало, отмеривая тревожный ритм. Леднёв? Или его правая рука, Звенигородский, с его холодной, змеиной элегантностью? Или даже сам Виктор Эдуардович Кольцов – человек из её студенческого прошлого, нашедший убежище любимой женины. Нашедший и… отпустивший.
– Когда это было? – голос мой стал тише, но твёрже.
– Давно это. За неделю до её отъезда, наверное. В конце октября 2011 года. Холодно уже было, лужи по утрам ледком схватывало.
Значит, кто-то всё-таки напал на след Елены Романовской. Не сразу, но смогли её отыскать. И она, почувствовав приближающуюся опасность, тонким, звериным чутьём, как дикий олень, учуявший за километр запах пота, железа и пороха, снова сорвалась с места и сбежала. Бесконечное, изматывающее бегство по лабиринту, стены которого сдвигались с каждым годом. Но она снова ускользнула. Вопрос был в том, надолго ли. И куда ведёт следующий след, остывший за эти долгие годы.
– А вы не знаете точно, где она работала? – это был последний шанс, последняя спичка, которую я чиркала о стену в темноте. Голос звучал почти шёпотом, но в нём была вся моя надежда.
– Кажется, в городской библиотеке, – увереннее сказал он, и его слова обрели вес конкретики. – Или в архиве, что при городской администрации. Что-то такое, с бумагами связанное. Тихая работа для тихого человека. Думаю, не ошибся.
Это была новая зацепка. Не тупик, а дверь, приоткрытая пусть даже всего на сантиметр. Библиотека или архив. Идеальное место, чтобы спрятаться среди стеллажей с чужими историями, затеряться в пыли старых документов, став частью тишины и прошлого. Работа, не требующая внимания к себе, но дающая доступ к кладезю чужих имен, дат, фактов. Идеальный камуфляж. Да, зарплаты там крошечные, но если учесть деньги, которые Романовская смогла вывести из фонда «Надежда», в чём я не сомневаюсь, то она работала просто так, для души.
Я горячо, от всей души поблагодарила мужчину, и на этот раз благодарность была искренней, согревающей. Потом вышла на улицу, на холодный, колючий воздух, который, однако, больше не казался враждебным. Солнце постепенно клонилось к закату, окрашивая небо над Невьянском в нежно-розовые и огненно-оранжевые тона, а длинные тени лежали на земле, будто стрелки невидимых часов. Невьянская башня, этот немой, наклонный свидетель стольких судеб, отбрасывала на заснеженную землю длинную, искажённую, почти зловещую тень. Она словно указывала куда-то вглубь, в тёмный лабиринт прошлого, где бродили призраки.
И я поняла всем существом, каждой нервной клеткой, что моё расследование только сейчас, в этот самый миг, начинается по-настоящему. Всё, что было до этого – лишь подготовка, сбор карт к неизвестной местности. Ольга Сергеевна Иноземцева не умерла. Она, как феникс, снова сгорела в пламени страха и возродилась под другим именем, в другом месте, оставив в Невьянске лишь слабые воспоминания. Теперь мне предстояло найти её новый след в этом тихом, сером, на первый взгляд сонном городе, где прошлое не умирало, а лишь дремлет на полках, терпеливо ожидая своего часа.
Мой путь теперь лежал в Невьянскую городскую библиотеку. Туда, где пахнет старой бумагой, пылью и временем. Я должна была найти там, среди пожелтевших формуляров, потёртых корешков книг и воспоминаний коллег следы Елены Владимировны Романовской, которая когда-то, спасаясь, стала Ольгой Сергеевной Иноземцевой, а потом, испугавшись тени у своего порога, холодного сигаретного дыма под окнами, превратилась в кого-то ещё. В третью женщину, чьё имя, лицо и судьбу мне ещё только предстояло собрать по крупицам, как мозаику.
Я почувствовала неожиданный, острый, почти хмельной прилив сил. Усталость, страх и неуверенность отступили, как вода после отлива, уступив место холодному, ясному, хищному азарту охотника, наконец-то вышедшего на свежий, пахнущий зверем след. Я была на правильном пути. Ощущала это каждым ударом сердца, которое теперь билось ровно и уверенно. Найду её и выясню, является ли загадочная женщина моей мамой.
Я достала телефон, и его холодный, синеватый свет осветил сгущающуюся темноту, выхватив из неё мои побелевшие от холода пальцы. Набрала короткое, выверенное, лишённое эмоций сообщение частному сыщику, единственному, кому могла доверять в этой игре с призраками, где каждый мог оказаться миражом: «Приостановите разработку фонда «Надежда». Все силы – на Невьянск. Срочно проверьте городской архив, библиотеку, возможно, музей за период с 2005 по 2011 год. Ищем сотрудницу по имени Ольга Сергеевна Иноземцева».
Прежде чем отправить, застыла. Ну, отправлю, и дальше что? Не уверена, что здесь уровень цифровизации настолько велик, что можно зайти в интернет и ответить на все мои вопросы. А именно так и придётся поступать Игорю Сергеевичу, он же в Москве. Зато я здесь, значит придётся действовать самой. Стёрла сообщение и направилась в гостиницу.
Пока согревалась в кафе посредством горячего кофе с булочкой, всё-таки не удержалась и стала смотреть в интернете. Выяснила следующее. Во-первых: в Невьянске на улице Чапаева, 26 есть Центральная городская библиотека имени Павла Бажова. Притом, что приятно удивило: у неё не заброшенный, не формальный, а вполне живой сайт, на котором ежедневно публикуются новости. Даже есть поисковая строка, но… фамилии Иноземцева там не оказалось: «По запросу ничего не найдено».
У архивного отдела на официальном сайте Невьянского муниципального округа оказалась своя страничка, но там – только контакты и график приёма граждан, а еще положение об отделе и список сотрудников, коих оказалось всего трое. Что ж, завтра придётся навестить их. Если работают там давно, вероятно, помнят Иноземцеву. При условии, конечно, что тот мужчина ничего не напутал.