Дарья Десса. Авторские рассказы
Таксист поневоле. Часть 1
В 1990-е годы никому на Руси ни жилось хорошо. Разве что олигархам, чьи руки уже нащупали золотые жилы бывшей общенародной собственности, да большим чиновникам, которые эти жилы распределяли. Остальным поголовно зарплату задерживали. В том числе военным, чья служба всегда считалась оплотом государства, его нерушимой стеной.
Полковник воздушно-десантных войск Алексей Петрович Русаков, дослужившись до командира полка, не думал, не гадал, что ему, как и остальным офицерам его части, придется искать подработку на стороне. Ему, прошедшему Афган, видевшему смерть и знавшему цену чести, было невыносимо стыдно.
Конечно, всё это было незаконно и неофициально. Устав запрещал, честь офицера не позволяла. Но как выживать, если у тебя жена и двое детей-подростков, а денег Родина за собственную защиту совершенно не платит? И если выдает, то смешные крохи, на которые можно было купить разве что буханку хлеба и пачку самых дешевых макарон. Эти деньги, казалось, были подачкой, за которую можно было разочек из окопа в небо пульнуть и с голодухи и неустроенности выбрасывать белый флаг.
Воинская часть, которой командовал Русаков, медленно, но верно превращалась в призрак. Танки стояли, пушки не стреляли: бензин украли, боеприпасы продали, а то, что осталось, ржавело под открытым небом. Офицеры, вместо того чтобы заниматься боевой подготовкой, вели бесконечные разговоры о том, где достать солярку для отопления казарм и как прокормить солдат-срочников, которые уже начали таскать картошку с окрестных полей.
Потому господа офицеры, скрепя сердце, занимались мелким бизнесом. Кто дачи строил, кто квартиры ремонтировал или машины, кто-то даже умудрялся продавать списанное имущество части, чтобы на вырученные деньги купить хоть что-то для нужд полка. Полковник Русаков, однажды почесав седую маковку, подался в таксисты вместе со своей «семёркой» – стареньким, но ухоженным ВАЗ-2107, которую он ласково называл «Ласточкой». Благо она была в хорошем состоянии – офицер умел сам машины чинить, все-таки не первый год в армии, где техника всегда требовала внимания и смекалки.
Его городок, где располагалась часть, был маленький, провинциальный, и там Русакову работать было категорически нельзя. Слишком велик риск быть узнанным. На заработки ездил он в областной центр, что всего в пяти километрах, но по ощущениям – в другом мире. Там, среди суеты и анонимности большого города, он был спокоен, что не узнает никто. Конечно, в личное время каждый может заниматься чем хочет. Но все-таки было бы стыдно: полковник ВДВ, кавалер двух орденов Красной Звезды, и вдруг таксует, подвозя пьяных «новых русских» и «ночных бабочек, ну кто же виноват». Унизительно, но это было единственным способом сохранить семью от голода.
Он выезжал в город по вечерам, когда заканчивался рабочий день и наступало время, которое Русаков мог считать «личным». Переодевался в старые, гражданские вещи, натягивал кепку, чтобы скрыть лицо, и становился просто Алексеем, водителем «семёрки».
В ту пятницу, когда произошло то, что должно было произойти, Русаков чувствовал себя особенно усталым. Днем он полдня потратил на то, чтобы выбить у местного фермера несколько мешков комбикорма для свиней, которых они держали на заднем дворе части, чтобы хоть как-то разнообразить солдатский паек: животных откармливали и продавали, а на вырученные деньги покупали продукты. Вечером, после скудного ужина, полковник поцеловал жену и, соврав, что едет к другу чинить его «Москвич», отправился на свой «пост» – к центральному рынку областного центра.
Ночь была холодной, ветреной. «Семёрка» урчала, ожидая клиента. В этот вечер ему везло: он успел подвезти двух подвыпивших бизнесменов, которые щедро заплатили, и одну старушку с огромными сумками (запозднилась в гостях сидючи), которая, наоборот, заплатила мало, но благословила его на все лады.
Около полуночи, когда Русаков уже собирался сворачиваться, к его машине подошел парнишка. Молодой, высокий, в аккуратном, хоть и слегка помятом, гражданском костюме. Он выглядел растерянным и немного напуганным.
– Такси? – спросил, заглядывая в салон.
– Такси, – коротко ответил Русаков, стараясь говорить низким, невыразительным голосом.
– Мне нужно... в воинскую часть. Адрес... – он назвал адрес, который Русаков знал наизусть. Это был адрес его полка. Его «хозяйства», как в Великую Отечественную говорили.
Полковник в этот момент почувствовал, как холодный пот прошиб ему спину. Сердце заколотилось, как барабан на параде. Он не мог поверить. Из всего города, из всех такси, из всех ночей этот парень выбрал его, чтобы ехать именно туда. «Ну, раз деньги платят, зачем отказываться? – промелькнула в голове циничная мысль. – Это же не я его везу, это судьба меня испытывает».
– Садись, – сказал он.
Парень забрался на переднее сиденье. От него пахло свежим одеколоном и немного ваксой. Он был явно не местный.
– Меня зовут Игорь, – представился, протягивая руку.
Русаков пожал ее. Ладонь парня была мягкой, не познавшей ещё тяжелой мужской работы, но достаточно сильной.
– Алексей.
– Алексей, вы уж извините, что так поздно. Я только что с поезда. Только выпустился. Распределили меня сюда. Думал приехать днём, но поезд задержался на пару часов из-за аварии, вот и результат.
«Лейтенант, – понял Русаков. – Совсем зеленый. Только что из стен военного вуза. Наверное, еще не успел понять, куда попал».
– Куда ж тебя, сынок, занесло? – спросил Русаков, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более равнодушно.
– ВДВ, – с гордостью ответил Игорь. – Я буду там командовать взводом. Мечтал об этом всю жизнь!
Русаков с трудом сдержал горькую усмешку. Мечтал. Он-то знал, что ждет этого мечтателя: холодные казармы, голодные солдаты, отсутствие боевой техники и бесконечные поиски денег на самое необходимое.
– ВДВ – это хорошо, – пробормотал полковник. – Только сейчас, сынок, не то время.
– Время всегда то, если ты настоящий офицер! – с юношеским максимализмом воскликнул лейтенант. – Мой отец говорил: «Армия – это не про деньги, это про честь».
Русаков сжал руль. Честь. Он, полковник, командир полка, сейчас везет своего подчиненного, своего нового офицера, в свою же часть, чтобы заработать на хлеб. Какая уж тут честь?
Они ехали по ночному шоссе. Городские огни остались позади, и впереди маячил лишь тусклый свет фонарей, освещавших дорогу к военному городку. Русаков начал задавать вопросы, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей.
– Откуда сам?
– Из Рязани. Там и учился.
– А как тебя зовут, я забыл?
– Игорь. Лейтенант Игорь Смирнов.
Русаков кивнул. Смирнов. Он уже видел его фамилию в списках прибывающих офицеров.
– Ну что ж, лейтенант Смирнов, добро пожаловать в...
Он запнулся. Не мог же он сказать: «...в мой полк».
– ...в наш город.
– Спасибо, Алексей! Вы, наверное, тоже военный? У вас выправка такая...
Русаков усмехнулся.
– Был. Давно. Теперь вот баранку кручу. Жизнь, она такая, лейтенант. Непредсказуемая.
Он специально перешел на «ты», чтобы создать дистанцию, чтобы не дать парню повода для дальнейших расспросов.
Они подъехали к КПП. Ворота были закрыты, внутри стоял дежурный – молодой солдатик, который, кажется, дремал, прислонившись к стене, но крепко прижав к груди автомат.
– Приехали, лейтенант, – сказал Русаков.
Смирнов достал из кармана мятую купюру.
– Сколько с меня?
– Сто двадцать, – Русаков назвал стандартную ночную таксу.
Смирнов протянул ему сто пятьдесят.
– Сдачи не надо, Алексей. Спасибо вам большое. Вы меня очень выручили.
Русаков взял деньги. Тридцать рублей чаевых. Это было много.
– Удачи тебе, лейтенант, – сказал он, глядя на парня.
Смирнов вышел из машины, подошел к КПП и начал будить солдата.
Русаков не мог уехать. Он сидел и смотрел, как его новый офицер, подчиненный, впервые входит на территорию полка. Солдат, протерев глаза, потребовал предъявить документы, потом взял командировочное и ушёл в будку. Вскоре вернулся, открыл калитку, и свежеиспечённый лейтенант Смирнов, расправив плечи, прошел через ворота.
И тут произошло то, чего Русаков боялся больше всего. Парень обернулся. Он посмотрел на «семёрку», которая все еще стояла у КПП. Его взгляд скользнул по машине, по номеру, и остановился на лице водителя. Русаков почувствовал, как его сердце забилось скорее. Он не успел отвернуться. Смирнов замер. Его глаза расширились. Он смотрел на Русакова не как на таксиста, а как на... В этот момент Русаков понял, что его кепка съехала набок, и свет фонаря падал прямо на его лицо…
Смирнов, кажется, узнал его. Не по лицу, а по чему-то другому. По осанке, по взгляду, по тому, как он держал руль. Или, может быть, просто вспомнил фотографию командира полка, которую ему показывали в училище.
Лейтенант Смирнов вдруг вытянулся по стойке «смирно». Его рука, непроизвольно, дернулась к виску, чтобы отдать честь. Русаков, не моргая, смотрел на него. Он не мог ответить на приветствие. Он был не полковник Русаков, а всего лишь Алексей, таксист.
Смирнов, осознав, что поступает неправильно, быстро опустил руку. Его лицо залилось краской стыда и смущения. Он, кажется, понял, что совершил ошибку. Но не мог поверить, что командир полка может быть таксистом. Это было абсурдно. Русаков, воспользовавшись секундной заминкой, выкрутил руль и нажал на газ. «Семёрка» рванула с места, оставляя за собой облако пыли.
Он гнал машину по шоссе, не разбирая дороги. В зеркале заднего вида видел, как Смирнов стоит у ворот, провожая его взглядом. Остановился только через несколько километров, на пустой обочине. Выключил двигатель и откинулся на спинку сиденья. Руки его дрожали. «Узнал. Он меня узнал», – прошептал в тишине.
Но почему не сказал ничего? Не спросил? Почему просто отдал честь и замолчал? Полковник Русаков закрыл глаза. Представил, что будет завтра. Смирнов, молодой, честный, полный идеалов, придет представляться командиру части и увидит его. Что скажет?
– Товарищ полковник, это не вы вчера меня подвозили на такси?
Что ответит Русаков?
– Да, лейтенант. Потому что Родина не платит мне за то, чтобы я мог прокормить свою семью».
Эта мысль была невыносима. Полковник достал из кармана деньги. Сто пятьдесят рублей. Тридцать рублей чаевых от лейтенанта, который мечтал служить в ВДВ. Сжал купюры в кулаке. Это были грязные деньги. Но потом вспомнил лицо жены, которая уже несколько недель не покупала мяса. Вспомнил, как сын просил новые кроссовки, а дочь – учебники. Разжал кулак. Деньги были нужны.
Русаков снова завел машину и медленно поехал обратно домой. Он больше не мог работать этой ночью.