Итак, дорогие коты, кошечки и котята, сегодня мы поговорим о факторе русской разведки накануне русско-японкой войны, о том, что русская разведка сделала, а что не сделала для того, чтобы предотвратить войну, ставшую катастрофой, в значительной степени подписавшей смертный приговор Российской империи двенадцать лет спустя.
Но сначала коротко поговорим о том, как складывалась международная ситуация на Дальнем Востоке.
В 1894-1895 годах произошла японо-китайская война. Это столкновение между двумя дальневосточными государствами Китай проиграл и был вынужден подписать очень тяжелый для себя Симоносекский мирный договор, по которому вынужден был признать независимость Кореи, уступить Японии остров Тайвань, выплатить огромную денежную контрибуцию и т. д. и т. п.
Но самым чувствительным, как мы бы сказали, условием этого договора для России был пункт, согласно которому Китай уступал японцам Ляодунский полуостров. Это открывало для Японии возможность проникновения в Маньчжурию, на которую у России, как мы увидим дальше, были свои виды, а также создавало угрозу российскому Дальнему Востоку и Транссибирской железнодорожной магистрали, которая на тот момент уже проектировалась.
Поэтому Россия подсуетилась и организовала совместный демарш трех великих держав – России, Франции и Германии. Они рекомендовали Японии отказаться от Ляодуна. А чтобы Япония быстрее приняла правильное решение, к ее берегам был отправлен совместный флот. И Япония была вынуждена уступить и обменять Ляодунский полуостров на дополнительную контрибуцию. Так что Ляодун остался за Китаем, а Российская империя, как покажет дальнейшее развитие событий, приобрела себе серьезного врага в лице Японии.
Подождите, скажите вы, но ведь кроме врага Японии, у Российской империи были друзья, Франция и Германия, которые поддержали Россию в демарше по поводу Ляодунского полуострова! Может, они и дальше бы поддерживали Россию в борьбе против Японии? Давайте разберемся в этом подробнее.
Франция была союзником России ровно по одной причине. Французская республика смертельно боялась Германии и видела в русской армии защиту от армии немецкой. Так что Франция очень ревниво относилась ко всем поползновениям России, которая могла бы отвлечь ее от европейских дел. Так что Российскую империю в ее действиях на Дальнем Востоке Франция, мягко говоря, не поддерживала.
Германия, наоборот, была заинтересована в том, чтобы Россия как можно сильнее увязла в своих авантюрах на Дальнем Востоке, потому что тогда у нее будет меньше возможностей ввязываться в европейские дела. Отсюда, кстати, и флаг, поднятый над яхтой немецкого кайзера Вильгельма II во время визита императора Всероссийского Николая II: «Адмирал флота Атлантического океана (т. е. Фридрих II – прим. мое. Н. Г.) приветствует адмирала флота Тихого океана (т. е. Николая II – прим. мое. Н. Г.)». Николай II, будучи от природы не очень умным человеком, провокаторской роли немецкого кайзера, кажется, так и не понял.
Впрочем, до поры до времени у России на Дальнем Востоке все было более-менее нормально. Российская империя позиционировала себя защитницей Китая, помогла ей вернуть себе Ляодунский полуостров, помогла найти деньги на выплаты контрибуции, а взамен китайские власти позволили России проложить по своей территории Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД).
В 1897 году Германия захватила часть китайской территории. Китай обратился за помощью к России. Российская империя ничего сделать с Германией не смогла, и…. сама заставила Китай передать ей в аренду Ляодунский полуостров с Порт-Артуром и Далянем (Дальним). Китайцам эти действия, мягко говоря, не очень понравились. Они были шокированы тем, что Российская империя, которую они считали своим союзником, захватывает их земли также, как и остальные империалистические державы. Это потом, во время русско-японской войны, привело к тому, что Китай сохранял нейтралитет, никак не помогая русской армии.
Не понравилось это и Японии. Выше уже было написано, что Ляодунский полуостров японцы хотели забрать себе, однако их заставили оставить Ляодун Китаю. И вот теперь полуостров забрала себе Россия. Получается, Японии нельзя, а России можно? Короче, произошедшее никак японо-русские отношения не улучшило.
И, естественно, была недовольна Британская империя, которая любое усиление присутствия России на территории Китая воспринимала как угрозу своим интересам.
А еще были недовольны Соединенные Штаты Америки. Эта на тот момент молодая империалистическая держава считала Тихий океан своей зоной влияния и без большого, мягко говоря, энтузиазма относилась к появлению там нового игрока. Это был очередной шажочек на пути к той катастрофе, которая разразится для России на Дальнем Востоке в 1904-1905 годах.
Еще один шажочек – ввод на территорию Маньчжурии русских войск во время восстания ихэтуаней (другое название – «Боксерское восстание»). Повстанцы разрушали все объекты, связанные с иностранцами, вплоть до телеграфных столбов, а самих иностранцев жестоко убивали. Вот в таких условиях Россия ввела на территорию Маньчжурии войска для защиты КВЖД, обещая вывести их после подавления восстания. Однако обещания своего не выполнила…
Естественно, такая сложная обстановка на Дальнем Востоке не могла остаться без внимания со стороны русской разведки. Однако в процессе работы разведчики столкнулись с рядом специфических проблем, характерными только для Японии.
Разведка получает информацию как легальным, так и нелегальным путем. Так вот, в Японии получить ценную информацию легальным путем, изучая прессу страны пребывания, для разведчика было невозможно. В японских газетах никогда ничего важного не писали. А если что-то и писали, то всем было ясно – это явная дезинформация.
С получением нелегальной информации тоже были большие проблемы. Если в других странах желающие зачастую сами предлагали свои услуги иностранным разведкам, то в Японии такого не наблюдалось. Японцы были большими патриотами, преданными своему императору-микадо, и наотрез отказались сотрудничать с иностранцами. Да если бы кто-то и согласился, то было решительно непонятно, как это можно делать. Как можно было бы, например, осуществлять встречу резиденту со своими агентами. Потому что любой иностранец в Токио был под очень серьезным полицейским надзором. В любое место, куда бы он ни шел, его сопровождал «хвост» из службы наружного наблюдения. Но даже если русский разведчик и смог оторваться от «наружки», то из-за антропологических различий между японцами и европейцами затеряться в толпе он бы не смог. Как только иностранец оказывался в любом районе Токио, японская полиция узнавала об этом через несколько минут.
И еще: в Российской империи японский язык практически нигде не изучался, а у переводчиков, предоставляемых японской стороной, на лбу было написано – «агент японской контрразведки». Поэтому русские разведчики, получив какой либо документ на японском языке, не могли прочитать его содержание и вынуждены были отправлять его в Петербург, так как ближайшие специалисты по японскому языку находились только там.
Короче, в подобных условиях военный агент в Японии полковник Генерального штаба Г. М. Ванновский и военный агент в Корее полковник Генерального штаба И. Б. Стрельбицкий со своими разведывательными задачами не справились и были заменены в начале 1903 года. В Японию был назначен подполковник Генерального штаба В. К. Самойлов, а в Корею – подполковник Генерального штаба А. Р фон-Раабен. Вот они стали работать гораздо активнее, чем свои предшественники.
Понимая, что создать агентурную сеть из японцев не получится, фон-Раабен создал агентурную сеть из иностранцев, состоящих на корейской службе. Русскому агенту удалось найти источники информации и среди корейских военнослужащих. Казалось, ситуация с разведкой в Корее начинает налаживаться… Но тут фон-Раабен умудрился вступить в романтические отношения с женой чрезвычайного посланника и полномочного министра Российской империи в Корее А. И. Павловым. В ответ Павлов вызвал фон-Раабена на дуэль. Из-за дуэли военный министр фон-Раабена отстранил от должности, и на его место прислал капитана Н. М. Потапова. Однако фон-Раабен признать свой отзыв и назначение Потапова отказался, мотивируя это тем, что назначение и смещение военных агентов в компетенцию военного министра не входит. Самое интересное, что фон-Раабен был прав, но на его протесты никто внимания не обратил, и с ноября 1903 года Потапов приступил к исполнению своих обязанностей.
Военный агент в Японии В. К. Самойлов показал себя гораздо более толковым, чем его предшественник. Он даже смог самостоятельно выучить японский язык. Так вот, Самойлов тоже понял, что найти тайных агентов среди японцев не удастся, так что он сделал основной акцент на установление дружеских отношений как среди подданных японского императора, так и среди иностранцев. Информация, которую получал от них русский военный агент, была неутешительной. Япония явно готовилась к войне.
27 ноября 1903 года Самойлов направляет в Петербург рапорт, в котором обобщает сведения, полученные им из разговоров с иностранными военными агентами.
«Произведя приблизительный подсчет сил, они (военные агенты – прим. мое Н. Г.) того убеждения, что мы будем разбиты до подхода подкреплений. Правда, они берут за основание несколько другие данные, а именно: наш флот считают, безусловно, слабее японского, высадку первых четырех дивизий предполагают в Чемульпо через две-три недели после объявления мобилизации, когда, прибавляют они, флот наш уже будет разбит, высадку следующих четырех дивизий – еще через две недели, и последних двух – еще через неделю; в общем, считают, что через два месяца после объявления мобилизации на реке Ялу будет сосредоточено десять дивизий, тыл которых будет прикрываться резервными (территориальными) войсками. Они не предполагают, чтобы до решительного боя японцы послали бы на материк все двенадцать дивизий, а только десять и часть территориальных войск. Силы наши они считают в 6 дивизий (72 батальона) и полагают, что против 120 батальонов этого недостаточно»
Все эти выводы, приведенные Самойловым в данном докладе, в основном подтвердились. Но тогда, в 1903 году, он приняты во внимание не были. Потому что был еще один доклад, написанный после возвращения в Россию бывшим военным агентом Ванновским (да-да, тем самым, который был отозван из Японии за профнепригодность, за то, что так и не смог наладить разведывательную работу), в котором утверждалось, что
«…японская армия еще не вышла из состояния внутреннего неустройства, которое неизбежно должно переживать всякая армия, организованная на совершенно чуждых ее народной культуры основаниях, усвоенных с чисто японской слепой аккуратностью и почти исключительно по форме, а отнюдь не по существу, как, впрочем, это замечается и во всех прочих отраслях современной японской жизни. Вот почему, если, с одной стороны, японская армия уже давно не азиатская орда, а аккуратно, педантично организованное по европейскому шаблону более или менее хорошо вооруженное войско, то с другой – это вовсе не настоящая европейская армия, создавшаяся исторически, согласно собственной культуры принципам.
Пройдут десятки, может быть сотни, лет, прежде японская армия усвоит себе нравственные основания, на которых зиждется устройство всякого европейского войска, и ей станет по плечу тягаться на равных основаниях хотя бы с одной из самых слабых европейских держав. И это, конечно, в том случае, если страна выдержит тот внутренний разлад, который происходит от слишком быстрого наплыва чуждых ее культуре исторической жизни идей».
Вот этот доклад петербургскому начальству понравился гораздо больше. Военный министр Куропаткин на этом докладе поставил такую личную резолюцию: «Читал. Увлечений наших бывших военных агентов японской армией уже нет. Взгляд трезвый». Без комментариев!
А В. Н. Самойлов тем временем продолжал передавать информацию о боеготовности японских дивизий, перевооружение частей японской армии, о состоянии японских транспортных средств и их подготовке к войне и т. д.
3 января 1904 года – «Через три дня в 13 дивизии призыв резервистов.»
11 января 1904 года – «Прекращен прием телеграмм. Цусима».
11 января 1904 года – «Транспорты стоят в Еносо, Куре, Удзино и Сасебо. Много воинских грузов перевозится в Удзино. Нанимается много кули. По-видимому, в Сасебо ставят мины»
13 января 1904 года – «Опасный признак: в армии сильное возбуждение, открыто говорят о близкой войне»
Однако в Петербурге значения этим сообщениям не придавали. Там были твердо уверены, что все это – лишь демонстрация с целью оказать давление на Российскую империю во время переговоров.
Российское руководство верить в реальность русско-японской войны категорически отказывалась. Даже после того, как Япония разорвала дипломатические отношения, а японский флот начал захват русских пароходов в открытом море, даже тогда русскому флоту, базировавшемуся в Порт-Артуре, было запрещено открывать боевые действия, поскольку «…этот факт (разрыв дипломатических отношений – прим. мое. Н. Г.) не означает неизбежность войны.»
Русская эскадра, по боевой диспозиции, была выведена на внешний рейд Порт-Артура, однако сетевое заграждение от торпед поставлено не было. Мало того, 26 января (8 февраля) 1904 года некоторые корабли имели включенным палубное освещение, т. к. производили погрузку угля.
В ночь с 26 января (8 февраля) на 27 января (9 февраля) 1904 года японские миноносцы атаковали русскую эскадру. Были повреждены три русских корабля – броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан» и крейсер «Паллада». А днем того же дня, 27 января (9 февраля) 1904 года, японская эскадра атаковала в корейском порту Чемульпо крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец». Русско-японская война началась.
Владимир Константинович Самойлов после начала войны состоял при главной квартире наместника на Дальнем Востоке, однако по настоянию главнокомандующего генерала Куропаткина был удален от русской армии за «панические настроения» После заключения Портсмутского мира, в 1906-1916 г. г. снова был военным агентом в Японии. Дослужился до генерал-майора. Умер 1 февраля 1916 года, на борту парохода, на пути из Кобе в Шанхай.
Вот с такого бардака и шизы началась русско-японская война. Если вы думаете, что во время русско-японской войны шизы и бардака становилось меньше, то вы думаете неправильно. Шизы и бардака становилось только больше. Впрочем, это тема уже следующей статьи.
Автор: Николай Ганчук