Княгиня Елена слегла неожиданно, в одночасье превратившись из пышущей здоровьем, молодой женщины в бледную, тщедушную старуху, утопающую в горе пуховых подушек, которыми обложили ее со всех сторон. Ярким пятном на белых простынях выделялись лишь рыжие волосы, заплетенные в косу, огненной змеей возлежащую на впалой груди умирающей.
У кровати рыдал, не стесняясь слез, восьмилетний Великий князь Иван. Мать была для него всем - защитницей, учителем, другом единственным. Мать наставляла верить только ей, да еще Ивана Овчину вниманием уважать. А теперь она вдруг стала беспомощной, и лекари в один голос утверждали, что только чудо может вырвать княгиню из лап смерти.
За Иваном стоял и сам Овчина, близкий поверенный матери, пожалуй и единственный. Лицо его было бледным, шапку в руках намял чуть не до дыр, и не отводил глаз от госпожи своей, которую почитал, как иной язычник почитает деревянного идола. Смотреть - смотрел, благоговел, а рукой дотронуться не смел.
Почти у самых дверей стояла Анна, прижимая к себе меньшого сына Елены, Юрия, которому едва минуло шесть лет. Считали Юрия в народе умалишенным, но Анна, на чьи руках росли дети Елены, знала, что это не так. Глух был Юрий от рождения, а потому не мог познавать этот мир так, как привычно ребенку здоровому. Но в молчании своем проявлял сметливость. По губам, выражению лица, взглядам и жестам, понимал то, что скрыто было от тех, кто воспринимал лишь слова, принимая их единственной истиной. Мог Юрий свои желания выражать мычанием, да руками показывая. Анна то его хорошо понимала, но иные брезгливо воротили носы. Анна любила этого, не нужного даже матери, все силы бросившей на защиту старшего сына, ребенка и юного князя Ивана приучила к тому же, рассказывая о юродивых, Богу угодных. Иван науке внял. Не любил, когда кто на Юрия смел посмотреть косо или с усмешкой, хмурил брови да запоминал обидчика.
Годы, прошедшие с того дня, как Елена взяла власть в свои руки, отодвинув попечителей своих сыновей от казны, пролетели быстро. На удивление много успела сделать она за это время. И деньгу единую ввела, и несколько войн остановила, подписав с правителями Литвы и Польши мирные договоры. Хан казанский Шах-Али почтил ее визитом вместе с женой своей Фатьмой. Елену признавали правительницей Московского княжества правители иных стран , но... не желали признавать свои. Власть бабья претила и боярам, и холопам.
Внезапно Елена захрипела и от этого страшного звука даже Иван перестал плакать, замер и лишь громко, мучительно икнул через минуту. Над умирающей склонился лекарь, неотлучно дежуривший у ложа княгини. Он взял ее руку, пытаясь определить биение сердца нащупывал ток крови. Потом поднес к лицу маленькое карманное зеркальце, тяжело вздохнул и, сунув зеркальце в карман, выпрямился.
-Отошла!- сказал он громким шепотом, шагнул в сторону, а его место тот час занял священник, дежуривший, как и лекарь у постели Елены.
Он уже ранее причастил княгиню и отпустил ей грехи. Теперь, словно не доверяя лекарю, склонился над покойницей. Дыхания не было. Священник выудил откуда-то из недр своего одеяния масло елейное, да кисточку мягкого ворса, и принялся рисовать на лице и руках новопреставленной невидимые кресты.
В тот момент очнулся от ступора князь Иван. С диким криком бросился к матери, затряс ее за плечо.
-Матушка... матушка...
Замычал и Юрий, поспешил к брату, ухватил его за кафтан, потянул. Анна заметила, как муж ее вытирает слезы рукавом, глядя на сироток.
Выждав некоторое время, Анна подошла к детям, мягко отстранила от постели, потянула за собой. Шли они не противясь, лишь все поворачивали тонкие шейки бросая на мать прощальные взгляды, как цветы на уходящее в закат солнце.
Только поздним вечером, уложив князей -сирот и оставив их на попечение Аграфены, сестры мужа, Анна отправилась домой. Душа за мужа болела. Анна знала, что хоть Иван и относился к ней хорошо, все же главной женщиной в его жизни была княгиня Елена. Анне выпала незавидная для жены доля, быть почти каждодневно свидетельницей того, насколько привязан был Иван к княгине. За пять лет брака Анна родила Ивану двоих детей - погодок, сына Федора, да доченьку Настасю, и с той поры вынуждена была разрываться между домом и Кремлем, так как сыновья Елены желали видеть ее рядом, да и княгиня была за детей спокойна, лишь когда за ними смотрела Анна. Так и росли ее собственные дети с няньками, пока она сама нянчилась с детьми княжескими. Порой сама Анна была в палатах князей, а ее собственные сын и дочь на холопской половине, куда Анна бегала улучив минутку проведать их, или дать младшей дочери грудь.
Иван Овчина тоже детей видел урывками, разрываясь между делами московскими и иноземными, заботясь о безопасности Елены и детей ее день и ночь. Чтобы хоть немного высвободить время на детей для Анны, привел в Кремль свою сестру Аграфену, которую Елена одобрила единственно потому, что она была сестрой Овчины. Анна тогда хоть ночевать стала дома. Когда не было Ивана она брала детей к себе в постель, и пока они безмятежно сопели у нее под боком, любовалась ими свете одинокой свечи и вдыхая нежный запах детства, поглаживала их шелковые волосики.
Когда пришла домой в тот роковой для всей Москвы и ее семьи день, дети уже спали с своих кроватках и Анна не стала целовать их, боясь разбудить. Иван прислал весть, что будет ночью дома, а Анна знала, что им многое надо обсудить.
Иван явился уже за полночь. Вошел настолько осунувшийся, что Анна ахнула, насколько может измениться человек за один только день. Устало рухнув на кровать, Иван схватился за голову, словно пытался удержать ее от раскола.
- В беде мы с тобой Анна! В беде все московское княжество!
- Что ты, Иван, все наладится...
- Не наладится, не надейся! -голос Ивана звучал глухо, - Мне не дадут жить... Думаешь своей смертью почила княгиня?
-Как же, Иван? Может бежать тебе надо?
- Некуда мне бежать, Аннушка, везде отыщут! - Иван тяжело поднялся, навис над женой, положил руки ей на плечи, - Сбереги детей! Как только меня схватят, бери детей и поезжай куда подальше, лучше в стенах монастырских укройся. Идем, покажу, где деньги припрятаны...
Анна шла вслед за ним, чувствуя, как кружится голова и подкашиваются ноги. Все казалось страшным сном. И слова Ивана, и сундук за потайной дверью в чулане, и последующая жаркая ночь между ними. По утру Иван велел жене идти в Кремль и продолжать заботиться о сиротах, но детей и сундук держать наготове.
Пришли за Иваном уже на другой день после похорон княгини Елены. Прямо на глазах перепуганных маленьких князей и Анны скрутили Овчине руки и поволокли прочь под громкие вопли князя Ивана и жалобное мычание Юрия. Выволокли вслед за Иваном и сестру его, Аграфену.
-Пустите! - не выдержала Анна, - За что?
-За потраву княгини Елены! - ответил ей свирепый стражник, - И ты молись, чтобы они на дыбе твое имя не назвали! Поди ведь знала!
-Неправда! Не могли они...
-Не верь, Анна! Нет на мне вины! - крикнул ей муж, и это было последнее, что слышала она из уст Ивана.
Когда арестованных увели, в комнату вошел Василий Васильевич Шуйский, один из отвергнутых Еленой опекунов ее сыновей.
-Ну, полноте тебе слезами заливаться, Великий князь! - обратился он к плачущему князю Ивану, - Избавили тебя от заразы, теперь из тебя настоящего князя растить будем!
Иван бросился на Шуйского с кулаками, но тот грубо оттолкнул его и повернулся к Анне.
-А тебе надлежит до дому вернуться, и носу оттуда не казать до особого дозволения!
-Не оставляй нас, Аннушка! - закричал маленький Иван, за короткое время терявший всех, к кому был привязан и любил.
Сердце Анны обливалось кровавыми слезами от жалости к мальчикам, попавшим теперь в руки тех, от кого так оберегали их мать. Но ее уже волокли к выходу.
-Сильным будь, князь и брата береги! Бог даст, еще свидимся!
Дорогие подписчики! Если вам нравится канал, расскажите о нем друзьям и знакомым! Это поможет каналу развиваться и держаться на плаву! Подписывайтесь на мой Телеграмм канал, что бы быть не пропустить новые публикации и не потерять канал, так как Дзен часто принудительно отписывает подписчиков.
Поддержать автора (если есть желание и возможность) можно переводом на карту:
Сбербанк: 2202 2067 5653 0312