Свежесваренный кофе пах уютом, субботой и маленькими радостями, которые Елена так ценила. Она сидела на своей просторной кухне, залитой утренним солнцем, и рисовала в блокноте эскиз нового интерьера для очередного заказчика. Плавные линии, игра света и тени, продуманная эргономика — в этом была вся она. В своей работе Елена находила гармонию, которой так не хватало в других сферах жизни.
Её муж, Павел, вошёл на кухню, уже одетый, причёсанный, пахнущий своим обычным парфюмом с нотками сандала. Он поцеловал её в макушку и потянулся за кружкой.
— Доброе утро, труженица моя. Опять работаешь?
— Вдохновение пришло, — улыбнулась Елена. — Хочешь сырников? Я с утра сделала.
— Конечно, хочу. Ты же знаешь, твои сырники — это что-то божественное. Мама до сих пор пытается твой рецепт повторить, но у неё так не получается.
Упоминание свекрови, Зинаиды Аркадьевны, заставило что-то внутри Елены едва заметно сжаться. Она гнала от себя это чувство, убеждая, что это просто усталость. Ведь Зинаида Аркадьевна была образцовой свекровью. По крайней мере, так казалось всем вокруг, да и самой Елене в первые годы брака.
Они поженились с Павлом семь лет назад. Елена, рано потерявшая свою маму, была очарована этой энергичной, властной, но такой, казалось бы, заботливой женщиной. Зинаида Аркадьевна окружила её вниманием: приносила пироги, давала «мудрые» житейские советы, называла не иначе как «доченькой». Елена, изголодавшаяся по материнской любви, впитывала эту заботу, как сухая земля впитывает воду, и старалась во всём угодить своей новой «маме».
Первый тревожный звоночек прозвенел примерно через год после свадьбы, когда Елена получила крупный гонорар за дизайн-проект большого загородного дома. Она пришла домой окрылённая, мечтая, как они с Пашей наконец-то поедут в Италию, о которой она так давно грезила. В тот вечер у них как раз ужинала Зинаида Аркадьевна.
— Какие молодцы! — всплеснула она руками, узнав о деньгах. — Леночка, какая же ты у меня умница, просто золотая девочка! А ты, Пашенька, гордись женой! Вот что значит настоящая семья — всё в дом, всё для общего блага.
А потом, за чаем, она как бы между прочим завела разговор.
— Знаете, детки, я вот о чём подумала. Деньги — вещь такая… текучая. Сегодня они есть, завтра нет. А семья — это крепость. И строить её надо сообща. Чтобы не было такого — это моё, а это твоё. Всё должно быть общее. В один котёл, как говорится. Так и доверия больше, и фундамент крепче.
Павел, воспитанный в беспрекословном уважении к материнскому слову, тут же загорелся этой идеей.
— Мама права, Лен! Это же так правильно! Мы же семья. Давай заведём общий счёт, будем всё туда складывать, а потом вместе решать, на что тратить.
Елена колебалась. Ей, привыкшей с восемнадцати лет распоряжаться собственными, пусть и небольшими, деньгами, эта идея казалась странной. Но взгляд Павла был таким воодушевлённым, а слова свекрови звучали так убедительно и правильно, что она сдалась. «Наверное, я просто эгоистка, — подумала она. — А она мудрая женщина, плохого не посоветует».
Так в их жизни появился «общий котёл». Поначалу всё шло неплохо. Зарплата Павла, инженера в проектном бюро, была стабильной, но скромной. Основной доход в семью приносила Елена — её проекты становились всё известнее, заказчики выстраивались в очередь. И все её гонорары, до копейки, отправлялись на тот самый общий счёт.
А потом начались «семейные советы». Раз в месяц Зинаида Аркадьевна приезжала к ним «на ревизию». Она садилась за кухонный стол с блокнотом и ручкой и начинала допрос.
— Так, Леночка, давай посмотрим твои траты за месяц. Что это за «кафе с подругами» на полторы тысячи? Доченька, ну разве можно так деньгами сорить? Могли бы и дома посидеть, чайку попить. И экономнее, и душевнее.
— Мам, ну я же нечасто, — пыталась оправдываться Елена.
— Дело не в частоте, а в принципе! Копейка рубль бережёт! — назидательно поднимала палец Зинаида Аркадьевна. — А это что? Платье? Пять тысяч? Леночка, у тебя же полный шкаф вещей! Куда тебе ещё? Пашеньке вот ботинки новые нужны, зимние, а ты платья покупаешь.
Павел обычно сидел рядом и виновато молчал, кивая материнским словам. Возражать ей он не умел и не хотел. А Елена чувствовала себя школьницей, отчитывающейся перед строгим директором за потраченные карманные деньги. С каждым месяцем это унижение становилось всё ощутимее. Она, успешный дизайнер, зарабатывающий втрое больше мужа, должна была спрашивать разрешения у свекрови на покупку колготок или поход в кино.
Поездка в Италию, конечно же, отменилась. Зинаида Аркадьевна на одном из «советов» вынесла вердикт:
— Какая Италия, детки, вы что? Это же бешеные деньги на ветер! Лучше мы дачу подремонтируем. Свежий воздух, свои овощи, опять же, все вместе будем на выходных. Это и есть настоящее семейное счастье!
Деньги, отложенные на мечту Елены, ушли на новую теплицу и ремонт веранды на даче, оформленной, разумеется, на Зинаиду Аркадьевну.
Елена худела, стала нервной, начала плохо спать. Работа, которая раньше приносила радость, превратилась в способ заработать деньги для чужих нужд. Она пыталась говорить с Павлом, но натыкалась на стену непонимания.
— Лен, ну что ты накручиваешь? Мама же добра нам желает. Она опытная, жизнь прожила. Она помогает нам правильно вести бюджет, чтобы мы глупостей не наделали.
— Паша, она не помогает, она контролирует! — срывалась Елена. — Она решает, что мне носить и куда ездить! Я не могу купить себе книгу без её одобрения!
— Ну ты преувеличиваешь. Просто нужно согласовывать крупные траты. Это нормально в семье.
Но «крупными тратами» свекровь считала всё, что превышало стоимость буханки хлеба.
Терпение Елены начало истощаться. Она стала скрывать мелкие покупки, прятать чеки, врать, что новое пальто ей подарила подруга. Она чувствовала себя воровкой в собственном доме, живущей на деньги, которые сама же и заработала. Это было отвратительно.
Последней каплей стала история с машиной. Их старенькая «Лада» окончательно разваливалась. Елена как раз закончила очень выгодный проект и на общем счету скопилась приличная сумма.
— Давай купим мне небольшую, но хорошую машину, — предложила она мужу. — Мне по объектам ездить нужно, с заказчиками встречаться. Это же для работы, для нашего общего дохода.
Павел согласился. Они даже съездили в салон, выбрали симпатичный красный хэтчбек. Елена уже представляла, как будет ездить на нём, слушая любимую музыку. Она была почти счастлива.
Но вечером позвонила Зинаида Аркадьевна.
— Пашенька, сынок, я слышала, вы машину надумали покупать? Леночке? А зачем ей отдельная машина? Это же эгоизм чистой воды. Семье нужна одна, но хорошая, надёжная машина. Большая, чтобы и на дачу рассаду отвезти, и меня с тётей Верой в поликлинику свозить. Я тут присмотрела отличный вариант — универсал, вместительный. Да, не такой красивый, как эти ваши женские бибикалки, зато практично!
И снова всё повторилось. Павел поддался на уговоры матери. Они купили громоздкий, неудобный для города универсал, который Елене совершенно не нравился. За руль сел Павел. А Елена продолжала ездить по встречам на метро и такси, потому что «Пашеньке на работу нужнее» или «маму надо срочно на рынок отвезти». Деньги на машину были почти полностью её, но право голоса она не имела.
В тот вечер, стоя в пробке в душном такси, Елена вдруг поняла, что больше так не может. Эта игра в идеальную семью с общим котлом душила её, лишала воздуха, превращала в безликую функцию по зарабатыванию денег. Она поняла, что дело не в экономии. Дело во власти. Зинаида Аркадьевна, видя, что невестка успешнее и состоятельнее её сына, просто взяла под контроль её жизнь через единственный доступный ей рычаг — финансы. Она не укрепляла семью, она утверждала свою доминантную роль, унижая и обесценивая Елену.
Дома она, не раздеваясь, прошла в спальню и открыла ноутбук. Дрожащими от решимости пальцами она открыла сайт банка и подала заявку на открытие нового счёта. На своё имя.
Следующий месяц она жила двойной жизнью. Она заключила договор с новым крупным заказчиком, но мужу и свекрови сказала, что это небольшой и малооплачиваемый проект. Весь аванс она перевела на свою новую, тайную карту. Впервые за много лет она почувствовала себя свободной. Она купила себе те самые духи, которые давно хотела, сходила с подругой в хороший ресторан, записалась на курсы итальянского языка. Это были её деньги, и она тратила их на себя. И это было невероятное, пьянящее чувство.
Развязка наступила неожиданно. Зинаиде Аркадьевне понадобились деньги. Её младшей дочери, Свете, вздумалось открыть свой маникюрный салон. Нужна была внушительная сумма на аренду и оборудование.
Свекровь приехала к ним на очередной «семейный совет», на этот раз внеплановый. Она была полна энтузиазма.
— Детки, у меня для вас потрясающая новость! Наша Светочка решила стать бизнес-леди! Это же такое прекрасное начинание! Нужно поддержать девочку. Это ведь тоже наше семейное дело, вложение в будущее. Я посчитала, нужно около полумиллиона.
Она посмотрела на Елену выжидающе.
— Леночка, я знаю, ты как раз должна скоро получить оплату за тот большой проект. Вот эти деньги и пойдут на благое дело. Не волнуйся, Светочка как раскрутится, всё вернёт. С процентами!
Павел смотрел на Елену с восторгом, будто мать предложила им купить остров в океане.
— Лен, а что, это идея! Поможем сестре!
Елена смотрела на них — на свою свекровь с хищным блеском в глазах и на своего инфантильного, ведомого мужа. И не чувствовала ничего, кроме холодной, звенящей пустоты. Игра была окончена.
— Нет, — сказала она тихо и отчётливо.
Зинаида Аркадьевна не сразу поняла.
— Что «нет», доченька? Ты не расслышала?
— Я всё расслышала. Денег не будет, — повторила Елена, глядя ей прямо в глаза. — Я не буду вкладывать ни копейки в бизнес Светланы.
— То есть как это? — лицо свекрови начало медленно багроветь. — Это же для семьи!
— Для вашей семьи, Зинаида Аркадьевна. А я, как выяснилось, в неё не вхожу. Я просто ваш кошелёк, который вы открываете, когда вам нужно.
— Да как ты смеешь! — взвизгнула свекровь. — Неблагодарная! Мы тебя в семью приняли, как родную, а ты…
— Приняли? — горько усмехнулась Елена. — Вы лишили меня права голоса, права выбора, права распоряжаться тем, что я заработала своим трудом. Вы решали, что мне есть, что носить и где отдыхать. Вы купили на мои деньги машину для своих нужд и теплицу для своей дачи. Это вы называете «принять в семью»?
Павел вскочил.
— Лена, прекрати! Что ты такое говоришь! Мама хотела как лучше!
— Хватит, Паша! — оборвала его Елена. Голос её обрёл стальную твёрдость. — Хватит прятаться за мамину юбку. Ты всё прекрасно видел и позволял этому происходить. Тебе было удобно.
Она встала и подошла к окну, повернувшись к ним спиной.
— С сегодняшнего дня никакого «общего котла» больше нет. Я перевожу свою зарплату на свой личный счёт. На квартиру, еду и коммунальные услуги мы будем скидываться пополам. Всё остальное — личное дело каждого.
— Ах вот ты как! — зашипела Зинаида Аркадьевна. — Значит, ты всё это заранее спланировала! Обманывала нас!
— Я не обманывала. Я спасала себя. От вашего «семейного блага», которое меня чуть не задушило.
Скандал был грандиозным. Зинаида Аркадьевна кричала, что Елена разрушает семью, что она настроила против неё сына, что она меркантильная эгоистка. Павел пытался их примирить, лепеча что-то о компромиссах. Но Елена была непробиваема. Она молча слушала, а потом, когда поток обвинений иссяк, спокойно сказала:
— Я всё сказала. Если вас такой расклад не устраивает, я могу собрать вещи.
Свекровь, поняв, что давление больше не работает, хлопнула дверью и ушла. Павел остался стоять посреди комнаты, растерянный и несчастный.
— Лен, ну зачем так? Может, можно было как-то мягче?
— Мягче я пыталась последние пять лет, Паша. Не помогло. Иногда, чтобы вылечить болезнь, нужна операция. Без наркоза.
Следующие несколько недель были тяжёлыми. Павел ходил мрачный, почти не разговаривал. Зинаида Аркадьевна обрывала телефон, присылая гневные сообщения то ему, то Елене. Она писала, что Елена разбила ей сердце, что она никогда не простит такого предательства. Елена читала эти сообщения без эмоций и удаляла.
В один из вечеров пришло очередное сообщение от свекрови, полное яда и жалоб на то, что из-за «эгоизма Лены» её бедная доченька Светочка не может осуществить свою мечту.
Елена посмотрела на текст, потом на своё отражение в тёмном экране телефона. На неё смотрела спокойная, уверенная в себе женщина.
— Мечтала прибрать к рукам мои доходы? Напрасно старалась, дорогая, — усмехнулась Елена, отправляя свекровь в чёрный список. — Что заработала, то и останется при мне.
Она положила телефон и вошла на кухню. Павел сидел за столом, обхватив голову руками.
— Мама звонила. Кричала, что я подкаблучник, раз позволил тебе так с ней поступить, — сказал он глухо.
Елена молча села напротив. Она не стала его жалеть или ругать.
— Паш, у тебя есть выбор. Ты можешь и дальше жить по маминой указке. А можешь начать жить со мной. Как с партнёром, как с равным человеком. Не как с дочерней компанией её семейного холдинга. Решать тебе.
Она встала, взяла из вазы яблоко и пошла в комнату. Она не знала, что он решит. Но впервые за долгое время она не боялась. Она знала, что что бы ни случилось, она справится. Потому что она вернула себе главное — себя саму.
Через полчаса он вошёл в спальню. Сел на край кровати.
— Я купил билеты, — сказал он тихо.
— Куда?
— В Рим. На следующие выходные. Ты же всегда хотела.
Елена удивлённо посмотрела на него.
— А деньги?
— Я взял на своей карте. Это моя зарплата. Я подумал… может, начнём строить нашу крепость сами? Без прорабов и начальников строительства.
Он посмотрел на неё, и в его глазах она впервые за долгое время увидела не отражение его матери, а его самого. Взрослого мужчину, который, кажется, только что сделал свой первый самостоятельный выбор.
Елена улыбнулась. Кажется, операция прошла успешно. И пациент, и хирург остались живы. И у них впереди была целая жизнь. И Италия.