Это первая строка моего старого, очень короткого стихотворения. Всего четыре строки - но прожитые всем сердцем и удивленно выдохнутые вовне в то время, когда я и помыслить не могла, что я - поэт. Это было в 2001 году, еще в Казани. В очень тяжелый жизненный период (хотя, честно сказать, легких периодов я почти и не помню). Но тот действительно был очень тяжелый. Мама только что перенесла операцию. Онкологическую. И я разрывалась между поездками в онкологический центр к маме и маленьким сыном, оставляя его на няню - скромную малоразговорчивую девушку, немножко "малахольную", если употребить старое простонародное словцо, блаженную, не от мира сего. Ее мама уверовала во второе пришествие Христа в лице Виссариона, который строил Город Солнца в Сибири и объявлял себя Мессией. И мечтала уехать туда. И увезти дочку. А муж ее был против и изо всех сил тащил их в мирскую жизнь и мирские заботы. Вот, Диана, девушка эта, стала няней для моего сына. Самой дешевой няней, какую только я могла себе позволить. У нее была почасовая оплата. А час стоил 30 рублей. У меня была безвыходная ситуация. Я осталась после развода одна с ребенком, на съемной квартире, с онкологической мамой на руках и с трудной и нервной работой. Я тогда работала в отделе журналистских расследований газеты "Казанское время". И мой трехлетний сын не мог ходить в садик после перенесенного в 2 годика сепсиса. Заражение крови лечили массированной антибиотикотерапией. Иммунитет у малыша был подавлен, практически убит тяжёлыми лекарствами, препаратов, которые бы могли помочь в случае новой инфекции, уже не оставалось. Врачи при выписке мне сказали: "Второй раз можем не спасти. Садик вашему сыну года на два-три противопоказан".
И вот так мы и жили. Тихоня Диана прилежно рисовала Антону Микки-Маусов и других мультяшных героев по памяти. Она смотрела мультики, а сын - нет. Потому что у нас на съемной квартире не было работающего телевизора. Сын только пластинки с детскими сказками слушал и знал наизусть "Бременских музыкантов" и "Принцессу на горошине". Я выводила на чистую воду нечистоплотных дельцов от бизнеса и производства (до сих пор помню свою статью "Директор украл у завода завод" и серию публикаций про махинации в долевом строительстве). Возвращалась домой поздно, измочаленная. И делила ошметки своей души между сыночком и мамой. К счастью, мама поправилась. И сын выздоровел, окреп. И через 2 года смог ходить в садик, вернее, в подготовительный, нулевой класс при садике.
Но перед тем, как черная полоса закончилась, было все шатко, непонятно, трудно. И еще мне угрожали "герои" моих публикаций. Физической расправой угрожали, если опубликую то, "что нарыла". Но если бы не публиковала, у меня не было бы зарплаты. А значит, не на что было бы снимать квартиру, покупать продукты, кормить сына. И перспектива нищеты пугала больше, чем угрозы.
А внутри меня, глубоко-глубоко, жила тогда маленькая трепетная девочка-Душа. И вот она однажды увидела дерево с одним единственным листом, который трепетал на ветру. И сердце забилось часто-часто. И выдохнулись эти строчки:
Последний лист у осени отнять.
Согреть собой, вдохнуть в него бессмертность.
И, превратившись в сердце, застучать,
Кроветворя собою нежность...
(2001 г.)
Сегодня снова увидела то дерево, которое фотографировала три дня назад. Когда выкладывала эссе про ноябрьские мысли. Тогда оно стояло в гирлянде ярко желтых листьев.
А дерево-то уже голое! И на нем дрожит один единственный листок. И опять сердце зашлось волной щемящей нежности. И опять я вспомнила те строки. И ту себя, еще совсем молодую, выдохнувшую их в мир.
Такой вот текст написался. А хотела написать о другом. О том, что нужно заставлять себя встать. Когда лежишь целый день, проваливаясь в анабиоз, когда не спишь, но и не бодрствуешь полноценно, деятельно. Вот у меня сегодня такой день был. Под девизом "Только встала уже устала". Сил с утра хватило только на то, чтобы напоить горячим какао вернувшегося мужа (он играет на скрипке в переходе на ж/д станции для самых ранних пассажиров, работяг, которые едут на работу в Москву к 7, к 8 утра. ).
И сделать бутерброд с авокадо, о котором я так давно мечтала. И вот случайно удалось купить в Дикси мягкий авокадо со скидкой. И последний ломтик цельнозернового чуть подсушенного хлеба как раз оставался. И мягкий творожный сыр.
А потом я снова легла. И лежала целый день. Без сил и желаний. И лишь к вечеру заставила себя сварить суп и выйти на улицу. Без макияжа, быстро одевшись. И там, на улице, обнаружила себя живой.... И встретила сына, идущего с работы, на набережной. И полюбовалась дуэтом снега и травы. И вечер получился такой уютный, теплый и живой...
Но как же этот первый шаг - с постели, из дома - трудно бывает сделать. Вам тоже? Бывает так, что что-то аморфное пригвождает к дому, к дивану, кровати и нет сил вырваться из цепких объятий привычной зоны комфорта?
💗 С любовью, ваша Татьяна Гольцман