У каждого есть своя собственная, неповторимая сказка. Есть ... С волшебными мгновениями, неожиданными чудесами и приключениями.
Но мы боимся чудес и волшебства. Вернее, остерегаемся, хмурим брови. Как бы эти приключения не обернулись в злоключения ... Реальность – это ж вам не хиханьки, она бывает и опасна.
А ещё знакомые пугают "Ты знаешь, был такой случай..." И телевизор – "будьте осторожней, кругом мошенники."
Не до сказочек. И вот уж стирается восприятие окружающего, как чего-то счастливого, благодатного и сказочно-прекрасного, зашторилось страхами...
Валентине Николаевне для счастья всегда не хватало самой крошечной малости. Поспать бы чуток подольше, забот бы чуть поменьше, бессовестно позволить бы себе чуть побольше сладкого, чуть больше отдыха и чуть больше хулиганства...
А ещё – эх, закинуть бы ножку на любимого...
Стоп-стоп! Ишь, куда старушку понесло! Вот она – пресловутая свобода и любовь к сказочности. Это уж точно не про нее – стыдоба и думать-то. Дама за шестьдесят с неукоснительной репутацией, внуками, очками и посиделкам у подъезда.
– У Ларисы Павловны мужчина появился... Слышали?
– Господи! Какой кошмар! Вот уж и даром не надобно!
Но...
Несмотря на то, что в ноябре каждый порядочный человек с тонкой душевной организацией должен обязательно пребывать в депрессии, однажды утром проснулась Валентина Николаевна в каком-то приподнятом состоянии духа. Подсвеченное солнцем ноябрьское утро было невероятно красиво, и настроение было близкосказочным.
Но виной тому была совсем не притягательная прозрачность, не хороший сон, и даже не любимый кофе. Виной тому была сегодняшняя запланированная поездка на садовый участок, который привычно назывался дачей.
Вообще, Валентина Николаевна не верила во все эти чудеса, забыла о том, что можно любоваться красотой осени или восхищаться чем-то не приносящим пользы. Она была рациональна, как многие дамы ее возраста.
Да... Было уж давно там все убрано, перекопано в зиму, закрыто и даже заколочено, но соседка "угостила" черенками вкусной садовой малины и сподвигла к необходимости – съездить туда ещё разок. Да и помимо малины дела там найдутся. Наверняка опала листва, наверняка ветер наломал ветвей, да и чеснок, посаженный в зиму беспокоил – не вылез бы.
Валентина Николаевна даже улыбнулась своей сонной моське в зеркале, привычным движением подтянула вверх щёчки – ох, опадают проклятые, как осенний лист.
Вспомнился стишок:
Скажи мне зеркальце хоть слово,
неважно правды или лжи.
Все, что угодно, только молча...
Не ржи
Постель – под покрывало, свитер – из шкафа, велосипед – из подвала, малину – в багажник. Уф...
– На дачу что ли? Холодно уж..., – соседская старушка, вечная обитательница двора баба Шура, провожала ее.
– Да что Вы, смотрите-ка денёк какой!
– А чё там?
– Малину вот воткну. Света дала.
На самом деле Валентина Николаевна переживала за дорогу. Часть пути – по тропинкам, по грунтовке, она боялась сырости, возраст – не для падений, но, на ее счастье теплое ноябрьское солнышко просушило дорожки, и ехала она почти до самого садового участка, крутя педали.
И, о чудо, посмотрела направо-налево, а народ-то на дачах был. Некоторые ещё далеко не все убрали – шли осенние работы.
А вот и милый зелёный ее домик – окна уже заколочены. Получили они этот садовый участок ещё с мужем, давным-давно. Завод, на котором она когда-то трудилась инженером-конструктором, находился тут недалеко.
Деревянный, крашеный, правда с выложенной там печкой. Муж настоял. Чердак – мансарда по приставной лестницы с кроватью и комодом был комнатой дочки. А внизу – маленькая комнатка и кухня с красивым резным буфетом.
Но достоинством участка, конечно, был не домик, а то, что было вокруг. Четыре яблони разных сортов, вишня, черная черемуха у входа, которая баловала крупными терпкими гроздьями. Облепиха, кусты крыжовника и смородины по периметру, заросли малинника, грядки с клубникой и ещё много полезного и приятного.
Участок был огорожен сеткой, у домика – скамейка и столик. Кусты и деревья стояли голыми. Имеют право. Уже не красуются, не требуют признания. И Валентина невольно сравнила их сейчас с собой.
Да... ноябрь – время увядания. Вот и у нее наступило такое время – время жить собственную осень. Рядом – река. Зыбкая, холодная водичка поблескивала вдали, но Валентина не видела ее из-за бурелома за сеткой – никак руки не дойдут, да и поди-ка покорчуй его.
Валентина закатила велосипед, открыла домик, огляделась – все убрано, проложено от мышей. Не думала она, что приедет сюда ещё.
Под столом - растопка в ящике: береста, щепа, лучина, в коробке возле стола - дрова. Их она брала у соседа, сама дрова не запасала – печь топила редко, только чтоб саму печку проверить. Но теплоту эту домика, когда прогревался он от печи, любила очень. Казалось в эти минуты, что вернулась в прошлое – в то время, когда ночевали тут всей семьёй: с умершим мужем, с маленькой дочкой. Возвращался на душу покой, штиль и умиротворение.
Она немного отдохнула на крыльце и пошла в сарайку-туалет, взялась за лопату. Нужно было убрать часть старой малины и посадить новую. А уж потом можно и чайку согреть.
Вообще, усталость не чувствовалась. Было не жарко, да и земля – была как раз для посадки: укрытая прелым листом, суховатая и рыхлая.
И только взялась за корчевание, как вдруг увидела, что по дорожке движется к ней незнакомый мужчина. Он остановился у ограды соседей, перекинулся словцом с хозяйкой и направился в ее сторону.
Мужик, как мужик – худощавый, но под большого рыжего бушлата худобы не видать, на щеках две продольные впадины, седой, лёгкая щетина, в руках – черный пакет.
Охраны у них сейчас на участке не было. Летом дежурили по очереди – ну, как дежурили, ночевали. Какая, к примеру, из Валентины дежурная – закрылась в домике, да прислушивалась – вот и все дежурство. А осенью, знамо дело, дежурство их заканчивалось. Потому и заколачивали домики в зиму – уж больно много хулиганства. А этого мужчину можно было принять за охранника, шел медленно, смотрел по сторонам.
Валентина его не знала. Но направлялся он определенно к ней, сквозь оголённые кусты сейчас хорошо просматривались все участки.
– Здравствуйте, – поздоровался, голос тихий и какой-то безнадёжный что ли...
– Здравствуйте, – держась за лопату поздоровалась Валентина.
– Бог в помощь. Корчуете?
– Да вот, разрослась..., – как-то отчитываться чужому человеку не больно хотелось.
– Я помочь могу.
– Нет-нет, я сама. Спасибо, – прям испугалась, она вообще не расположена была к беседе.
Видимо собеседник это почувствовал.
– Вы простите,что навязываюсь... Я тут домик ищу – в зиму. За плату, конечно. Десять или больше. Сколько скажете. Мне б снять. Я не мошенник какой, нет, не подумайте. Документы покажу. Гарантирую порядок и...
– Нет, мы не сдаем. Муж не позволит.
Э-эх... Вот они – страхи. И мужа приплела. И враньё это – не ложь, а защита.
– А его нет здесь? Поговорил бы...
– Нет. Неужели б я корчевала сама, если б...
– Да давайте я помогу, – он шагнул к калитке.
И Валентина Николаевна с какого-то непонятного перепугу аж взвизгнула:
– Нет! Не надо мне помогать! Я может сама хочу! Мечтала покорчевать... а Вы тут ...
Мужчина посмотрел на нее с каким-то сочувствием и сожалением и тут же извинился:
– Простите. Кажется, перегнул с навязчивостью... До свидания!
Ох! Это ж надо! В домик его пусти! Совсем обалдели! Пусти, а потом ночи не спи. Наведёт там бардак, приведет друзей, баб. В ее-то уютное и такое родное гнёздышко! Или ещё чего хуже – сожжёт! Печка – это вам не шутки.
От этих мыслей Валентина копала с большей напористостью. Ишь ты! Помощник! Она и сама...
Корневища малины уходили вглубь, казалось, что они бесконечны. И почему-то испортилось настроение. Разговор этот было вспоминать неприятно.
Она уже ругала себя – чего она развизжалась? Нет, помощь ей не нужна, но поговорить можно было и поспокойней.
Страхи... Одна, считай. Впрочем, соседи рядом, но все ж опасливо вот так остаться с неизвестным мужиком один на один. Мало ли... Сколько пугают. Реальность – это ж вам не сказочки, она бывает и опасна.
Но чем больше она ковырялась с малиной, тем больше осознавала, как глупо выглядела в этой короткой беседе. "Да-а, я злая девочка, – думала Валентина, – И с каждым днем все меньше – девочка, с каждым днем все больше – злая."
А потом она забыла о мужчине, она умела убирать из памяти неприятные истории. Убирала листву, грела чайник, пила на крылечке чай, а ноябрь и дача опять глубоко и тонко впускали в сердце покой.
Но... Прохладненько. А студиться нельзя. Пора и домой.
Она катила велосипед в руках, переходила дорогу, когда увидела его – на остановке автобуса. Сидел нахохлившись, в капюшоне, ноги подогнул под сиденье.
Валентина перешла дорогу, можно было и ехать, но она увидела приближающийся автобус, всё шла пешком, оглядывалась. Автобус скрипнул дверцами, отъехал, а мужчина так и остался сидеть на остановке.
Не уехал? Так что ему и правда некуда ехать?
На бомжа мужичок похож не был определенно. Ох! Не хватало ещё начать его жалеть! Негде жить – сними квартиру. Сейчас с этим проблем нет. Чего по дачам-то мотаться? Да еще и в зиму. Какие тут удобства?
Воду на зиму перекрыли, газ привозной, отопление – печки, но они далеко не у всех. Только электричество и есть. Как тут можно жить?
И Валентина Николаевна замахнула ногу на велосипед и поехала домой. Мысли, витавшие в голове из-за вида этого несчастного мужчины, отбросила. Всех жалеть – себе дороже. Руки есть, ноги есть – не пропадет.
Но дома начала греть борщ, а перед глазами – он. Один на холодной скамье, под которой набилась прелая листва. А борщ со сметаной, со ржаным хлебушком... Верно говорят: из всех тропинок, ведущих к сердцу женщины, жалость — самая короткая.
Валентина задремала, а вечером опять думала о нем. Нашел ли ночлег? Или и не искал? Или... И она перебирала и перебирала варианты – что могло случиться с мужчиной? Разошелся с женой? Оставили без жилья мошенники? Выгнали дети? А может залётный какой? Прячется от правосудия, от коллекторов или бандитов?
Нет, определенно нельзя такого пускать в домик, правильно она поступила!
Но уже вечером она решила, что съездит на участок ещё раз: земля сухая, малина не примется, полить надо.
– На дачу что ли? Опять?– соседская старушка, вечная обитательница двора баба Шура, тут как тут.
– Малину-то воткнула, а земля суховата. Полью, – Валентина тащила велосипед из подвала.
– Ох, ох... Канитель одна.
– Ну, что Вы! Мне – в радость.
И опять закрутила педали в направлении дачи.
***