– Сашечка, что с тобой?! – переполошилась Зинаида Владимировна.
– Ничего, ба... – отрывисто ответил тот, когда отдышался.
– Надежда что сделала? Ты мне скажи, я её живо!.. – она грозно взмахнула рукой, но так и не договорила, что она её – живо?
Надежда Ивановна развалилась на стуле тряпичной куклой. Пустой, безжизненный взгляд уставился в стену, перед которой мелькал нервной походкой Александр Андреевич.
– Вы же понимаете, это ненормально, что вы видите фею, – тоном профессора, уставшего от бестолковых студентов, вещал он. – Фей не существует. Они есть только в ирландском фольклоре!
– Она есть... – слабо пошевелила губами женщина.
– Нет, нет и ещё раз нет! Это всего лишь болезненный плод вашего воображения! Вы должны мне верить! Я врач!
– Георгий Владимирович говорил, что нет ничего страшного в фее... Что она – часть меня... Она помогает справляться с...
– Она вам мешает! – разозлился парень, но быстро взял себя в руки и продолжил совершенно иным тоном: – Никто не видит фею, кроме вас!
– Георгий Владимирович говорил, это неважно... Важно то, что она мне помогает...
– Да как она помогает? Она сводит вас с ума!
Надежда подняла на мучителя горестный взгляд, тем не менее полный надежды и детской наивности.
– Вы должны вспомнить, когда она появилась и при каких обстоятельствах, иначе я не смогу вам помочь!
– Но я... не помню... – растерянно и как-то виновато пролепетала женщина, нелепо наклонив голову к плечу. Что-то шевельнулось в объятом тревогой сердце, и в памяти проскочил клочок воспоминания – авария... страшная авария, которая разделила её жизнь на две части.
– Вы должны вспомнить, иначе как я буду вас лечить?
– Может, не стоит?.. – слабо запротестовала она и даже собралась с силами – теперь на стуле сидела не тряпичная кукла, а сжатая в комок старая женщина с затуманенным взором. – Я не больна...
Пухлый Сашечка удивлённо прыснул и с садистским удовлетворением сказал:
– Я не хотел оперировать терминами, но, кажется, вы не до конца понимаете, что происходит. Вы больны, Надежда Ивановна. У вас шизофрения.
– Что?..
– Да-да, шизофрения! А ваша фея – безумная галлюцинация, от которой нужно избавиться!
Женщина испуганно бросилась к циссусу и вцепилась в его жёсткую ветвь. Из-за резного листа показалась кукольная, бледная головка Инфлорены. Крошка смотрела на хозяйку потухшими глазками, где мерцала слабая, выжженная мольба.
– Что вы там нашли? – с любопытством подошёл сзади недоврач и заглянул ей за плечо, пытаясь отыскать то, что несомненно видела его пациентка.
– Ничего...
Надежда медлительно опустила руки и вернулась на стул, как на голгофу.
– Там никого нет. И если вдруг вы считаете, что фея существует, вы ошибаетесь. Она вам только кажется.
– Она есть...
– Её нет.
– Есть.
– Нет! Нет! Нет никакой феи! – не выдержал и прикрикнул Сашечка.
Женщина стихла. У неё не осталось сил бороться, не осталось воли к сопротивлению, её захватила тупая, ноющая, до ужаса знакомая боль.
– И вы... меня вылечите?
– Конечно! В нашем проекте новейшие подходы! Лучшие психиатры курируют наше направление!
– И как зовут хоть одного? – без интереса спросила Надежда, всё глубже погружаясь в вязкую трясину.
Парень на миг задумался и, усмехнувшись своей дерзкой находке, ответил:
– Владимир Зиновьевич!
– А-а... – тупо прошептала женщина и притихла.
На крайнюю ветвь циссуса приползла измождённая Инфлорена. Она тяжело дышала и смотрела на свою хозяйку с отчаянием и ужасным понимаем. Она протянула крошечную ручку и неожиданно соскользнула. Надежда дёрнулась, будто внутри неё что-то разорвалось, и живо вскинула голову. В воздухе под зеленью резного циссуса пронеслась вниз комета с зелёным хвостом из пыльцы. Женщина схватилась за голову и тихо застонала.
– Что с вами, Надежда Ивановна?! – испугался Сашечка, но вместо того, чтобы броситься на помощь, в исступлении отшатнулся.
А пациентка тем временем принялась раскачиваться из стороны в сторону и скорбно завывать. Сперва голос был глухим и жалким, но с течением времени он набирал силу, креп, пока не превратился в душераздирающий вой. Сашечка подскочил, бросился туда, сюда, схватил дипломат, прижал его к груди и в ужасе замер.
– О-о-о!.. А-а-а-а!.. – кричала и извивалась в корчах Надежда.
Молодой, подающий огромные надежды врач, будущее российской медицины, бросился вон. Он полетел вниз, на первый этаж, перепрыгивая через три ступеньки, и лишь чудом не упал. На улице его встретил раздражённый ветер и бросил в искажённое ужасом лицо мокрые, колкие крошки пыли. Парень бежал, парень мчался, парень рассекал воздух, точно самолёт! Он ввалился в квартиру бабушки неповоротливым мешком, схватил чайник и стал жадно пить мягкую, тёплую воду прямо из носика.
– Сашечка, что с тобой?! – переполошилась Зинаида Владимировна.
– Ничего, ба... – отрывисто ответил тот, когда отдышался.
– Надежда что сделала? Ты мне скажи, я её живо!.. – она грозно взмахнула рукой, но так и не договорила, что она её – живо?
– Прогресс у нас! – не встречаясь взглядом с бабушкой, буркнул парень.
– Правда?! Какой же ты у меня молодец! Ну какой молодец, а!
– Я поеду, ба... Мне к следующей встрече готовиться надо.
– Давай, сыночка, езжай! Подготовься, как следует! А я уж почву прозондирую!
– Чего? – похолодел Сашечка.
– Как Надежда выйдет, поговорю с ней, спрошу, как она чувствует себя, что видит, чего не видит!
– Не надо, ба...
– Надо-надо! Ты со стороны науки её смотришь, а с житейской зайду! Уж мы её на ноги поставим! Родная дочь не узнает! – обрадовалась старуха и звонко чмокнула внука в щёку.
Молодой человек брезгливо вытер рукавом место поцелуя, скинул медицинский халат и, схватив драный дипломат, поспешно покинул квартиру не в меру воодушевлённой бабушки. А то, чего доброго, за него примется. Лучше уйти, от греха подальше. Да и от этой... Полоумной...
Предыдущая часть - Продолжение
В начало
А пока я пишу продолжение, вы можете почитать Радость моя, Песочные часы или выбрать что-нибудь ещё на Карте канала.