Гость без лишних слов дождался чая и различных бутербродов на выбор, откусил изрядный кусок от хлеба с ветчиной, запил чаем, довольно кивнул и, взглянув в лицо собеседника, сидящего напротив со своей кружкой, сообщил:
(часть 1 - https://dzen.ru/a/aQmVYseD1Tf71MEJ)
– Спасибо тебе, Андрей, за последние слова! Да и вообще, за всё спасибо…
– Не понял?
– Сейчас мы сделаем так… – Гость доел бутерброд, глотнул из высокой кружки и продолжил: – Я открою тебе свою Военную тайну, а ты поделишься своим секретом.
– Я вначале послушаю, а потом решу, что с тобой делать дальше: оставить в квартире или послать подальше.
– Узнаю своего следователя! – Тимур отодвинул в сторону кружку с недопитым чаем и к удивлению собеседника поднял перед подбитыми глазами обе ладони с растопыренными пальцами. – Андрей Генрихович, если сравнить отпечатки этих рук с отпечатками ладоней и пальцев на дактилоскопической карте одного уголовного дела, кстати, удачно прекращенного вами же, то результат покажет совпадение на 99,9 процентов…
Огромные синяки под глазами гражданина ФРГ почернели от притока крови, Андрей Генрихович Копф медленно поставил кружку на стол и неожиданно произнёс после паузы:
– И почему я не удивлен?
– А я вот охреневаю от тебя, гражданин начальник?! – Российского разведчика поставила в ступор реакция бывшего сотрудника прокуратуры. – А где профессиональные вопросы?
– Какие, на хрен, вопросы?! – Андрей схватил кружку, допил в два глотка и, вернув на место, принялся в упор разглядывать лицо гостя.
– Ну, например, какого цвета был галстук в первый день допроса в Крестах?
– Тимур, пошёл ты… на хрен со своим галстуком! Тебя совсем не узнать! Только глаза остались те же борзые. Блин, и голос другой… – Над столом протянулась мощная ладонь для повторного рукопожатия. И в этот раз более щадящего, чем на пороге квартиры. – После твоих похорон меня часто волновал один вопрос.
– Какой?
– Почему вдова не так сильно горюет по поводу смерти любимого мужа? Я же, блин, видел ваши отношения ещё при жизни. Даже завидовал! А потом Лена несколько раз произнесла имя Тимур в настоящем времени.
– Следак, а ты наблюдательный!
Андрей Генрихович усмехнулся, кивнул и логично предложил:
– Водку будешь?
– С утра пораньше? – Тимур Кантемиров поднял руку с часами. – А давай за встречу по одной! И мне больше нельзя.
– Чего так?
– Стреляли в меня по-настоящему, и операции я перенёс реальные: одну в Москве, в Бурденко, и две здесь, в Дрездене.
– Вообще, Студент, я думал, что ты где-то на Урале схоронился. Но, блин, как ты смог превратиться в крымского татарина и вернуться в Германию? – Юрист Копф вспомнил о двойном юридическом образовании. – У тебя документы-то подлинные?
– Не волнуйся, гражданин начальник! Кроме имени, отчества и фамилии у меня всё настоящее. Даже отпечатки пальцев совпадут с Ильдаром Ахметовым, если появится такая необходимость. – Указывающий перст гостя ткнул в ярко-красный холодильник. – Доставай свою водку, маханём по рюмке, и ты мне скажешь, кто тебя отхерачил, а затем я поделюсь тайной своего воскрешения.
Андрей Генрихович кивнул, вскочил и так метнулся к холодильнику, что Тимур Анварович невольно залюбовался тренированным телом бывшего следователя. Кто бы мог подумать? Бицепсы, трицепсы… Тогда почему Андрюха дал себя отп….ть на улице? Хотя, один против трёх…
На столе возникла бутылка водки «Smirnoff» и две рюмки. Хозяин дома решил не замарачиваться с закуской, на столе оставались бутерброды, быстро разлил и поднял руку.
– Давай, Студент, за твое здоровье!
– За твоё тоже не мешало бы выпить…
Выпили, закусили, выдохнули. Тимур взглянул в побитое лицо товарища. Давай, мол, колись! Бывший следователь начал говорить сухо и по делу:
– В тот день я только потом понял, что меня ждали, когда после собрания с избирателями вышел к трамвайной остановке. Первым догнал и окликнул молодой немец лет двадцати с нашей листовкой в руке. Я подумал, что это один из «зеленых» решил что-то уточнить по новой программе, даже поставил портфель рядом. А этот сучонок оказался боксёром и с ходу влепил мне в челюсть… – Андрей аккуратно потрогал скулу. – Я только пошатнулся, но устоял, как сзади подскочил второй и ударил чем-то по голове. Когда я упал, появился ещё один, они втроём попинали, но так слегка, а затем третий, которого я тоже не видел, наклонился и сказал, что если увидит меня ещё раз с Симоной, то убьёт…
Кантемиров дослушал, взглянул на бутылку водки, мотнул подбородком и воскликнул:
– Вот сука! Это Дитмар! Больше некому.
– Не понял?
– Первый муж Симоны, отец Дедрика.
– А ты его откуда знаешь?
– Да схлестнулся раз ещё в прошлой жизни в Оберлошвице, когда прапором служил. А потом, когда стал Студентом, по просьбе Симоны решил с ним вопрос окончательно. Но там местный авторитет помог, вроде как положенец по Сакоснии. Дитмар исчез из Дрездена, и с тех пор мы его не видели... – Тимур, рассматривая побои на сосредоточенном лице товарища, спросил: – Подожди, Андрей! А как он вас нашёл?
Молодой политик тоскливо взглянул на водку, перевёл взгляд на пустые рюмки и принялся объяснять:
– Я тут новую программу придумал для вовлечения молодёжи в партию, и для этого принёс из дома несколько фоток с женой. Вот наш художник выбрал самую привлекательную из всех, где Симона смеётся рядом со мной, и включил фото в плакаты. Наши лица вместе с лозунгом «Ich werde ein Energieriese sein!» (Я буду энергетическим гигантом!) сейчас висят по всему Грюнау…
– Охренеть, не встать! – Рука гостя потянулась к бутылке и разлила по рюмкам немецкую водку: хозяину полную, себе на донышке (50+25). – А теперь, Генрихович, скажи мне честно – с какого хера тебя потянуло в политику?
– Анварович, я тебе рассказывал об истории моей семьи?
– Только помню, что твои родители ещё в конце восьмидесятых переехали из Энгельса в ФРГ.
– До Энгельса мы жили в Северном Казахстане, а вообще мы родом из Западной Украины, где проживали около двухсот тысяч немцев.
– Откуда? – Российский разведчик, нацеленный на выполнение операции «Брат», поднял рюмку. – Давай за родителей!
– Из Волыни! Слышал о волынских немцах, которых перед войной всех до единого депортировали в Казахстан? – Андрей протянул руку через стол. – За родителей!
Чокнулись, выпили и потянулись к закуске. Хозяин квартиры решил продемонстрировать гостеприимность:
– Тимур, или как тебя там, может яичницу сварганить на сале? Будешь?
– Ну, если не выгоняешь на хрен, то не откажусь.
Этнический немец с уральским татарином взглянули друг на друга и рассмеялись…
Андрей Копф вскочил и, демонстрируя гостю чудеса кулинарного искусства, с такой ловкостью приготовил сытный и красивый завтрак, что гость, с аппетитом поедая вкусную и здоровую пищу, заметил:
– Впервые вижу, как ты готовишь.
– А мне нравится кашеварить, ещё бабушка научила! Симона с Урсулой сметают всё, что я приготовлю. Говорят: «Deutsche Küche!». А Дедрик, глядя на меня, решил стать поваром.
– Тогда, давай, волынский немец, расскажи о родовых корнях. Мне интересна Украина в целом… – Тимур Кантемиров, он же Ильдар Ахметов, усмехнулся. – Считай, вторая Родина!
Хозяин дома убрал тарелки, засунул обратно в холодильник начатую бутылку водки (нельзя – значит, нельзя!) и, включив электрочайник (чай сближает!), принялся за рассказ:
– В Казахстане мы жили в селе под Кустанаем. Тимур, а ты знал, что мы, немцы, были третьей нацией в республике после казахов и русских?
– Ну, знал, что вас много… – Боксёр улыбнулся, вспомнив молодость. – Когда были на турнирах между Копейском и тем же Кустанаем, мы обычно боксировали в красном углу ринга, а казахи – в синем. Так вот, смешно было слышать, как рефери объявлял: « В синем углу ринга выступает боксёр Беккенбауэр!». И выходит такой казах с типичной арийской мордой, а болельщики орут ему с трибун: «Сук, сук!» (Бей, бей!).
Друзья развеселились, Андрей Генрихович принялся заваривать новую порцию чая. Обоим, татарину и немцу, было, что вспомнить. Когда по кухне поплыл трепещущий нервы аромат, хозяин разлил по чашкам и, сделав первый глоток, продолжил:
– Дома бабушка с дедушкой, да и родители тоже, говорили друг с другом по-немецки, особенно когда хотели, чтобы мы их не понимали. Конечно, дети понимали, но только некоторые слова и предложения. В школе мы тоже учили немецкий язык, и я постоянно думал, что дома говорят неправильно, потому что некоторые грамматические конструкции вообще не соответствовали общепринятым нормам. А потом мама объяснила, что это разновидность языка, который скоро вымрет вместе с поколением родителей, – волынский немецкий…
Рассказчик сделал паузу для следующих глотков, заинтригованный слушатель, понимая, что ответ на его вопрос о политике ждёт впереди, сообщил:
– Ни разу не слышал о таком наречении.
– Вот! С началом перестройки некоторые наши родственники вернулись на Волынь, в свои деревни, и мы были у них в гостях. И знаешь, там я увидел, что в Казахстане всё выглядит точно так же, как в немецких поселениях на Украине: одинаковые дома, которые были обставлены очень похоже: кружевные салфетки, огромные кровати, украшения на стенах. Я сразу почувствовал себя как дома, под Кустанаем. И это возможно объяснить с рациональной точки зрения, почему бабушка и дедушка всегда хотели вернуться на Западную Украину: земля там пышная, плодородная, много фруктовых деревьев, а Северный Казахстан – сплошная степь.
– Блин! Как вспомню, как мы мотались на поездах в Караганду, Кустанай и другие города, так сразу становится тоскливо. Едешь и едешь, а за окном сплошная степь! Глазу не за что зацепиться, особенно зимой…
Тимур вздохнул и протянул пустую кружку для следующей порции объединяющего напитка. Потомок волынских немцев начал подводить к сути вопроса:
– Как говорил мой дед: «Мы здесь не являемся русскими, а в Германии мы никогда не будем немцами. Наша Родина – Волынь!». Мудрый был дедушка! Мы успели продать дом по нормальной цене и переехали в Энгельс для дальнейшего броска на Западную Украину… – Андрей Генрихович тяжело вздохнул, Кантемиров вспомнил погибших дедов и поднял голову с немым вопросом – к чему, мол, эти изречения и воспоминания? Гражданин ФРГ снова вздохнул и закончил мысль: – К концу восьмидесятых стало понятно, что на Украине нас не ждут. Все родственники принялись срочно распродавать дома, побросали скарб и один за другим отправились в Германию подальше от почитателей Бандеры, которых с каждым днём становилось всё больше и больше. Было не понятно, откуда они выползли. Все вокруг молчали, и только мы, волынские немцы, да и венгры тоже, первыми узнали об украинских националистах. Нас просто выдавили из страны…
Тимур не знал, что сказать, пил чай мелкими глотками и делал выводы. После паузы Андрей Копф продолжил:
– И можно сказать, что нашей семье повезло, дед с бабушкой, родители с младшей сестрёнкой, одними из первых попали на юг тогда ещё необъединенной Германии, и их приняли хорошо. А мы со старшей сестрой остались доучиваться в России: я как раз заканчивал университет, сестра только начала учиться в медицинском. Где мы бы ещё могли получить такое образование?
Внимательный слушатель согласно кивнул, докладчик продолжил:
– Я выяснил, что сейчас в Германии проживает около двух с половиной миллионов иммигрантов из России, нас называют «российскими немцами» (Russlanddeutsche…), но большинство из нас никогда не жили на территории нынешней Российской Федерации, а проживали на Украине, в Казахстане, в Киргизии и других республиках Советского Союза. Здесь в Лейпциге, в районе Грюнау откуда только нет наших. Даже из Прибалтики переехали… – Хозяин квартиры задумчиво взглянул в огромное окно кухни с шикарным видом на крышу точно такого же дома эпохи «Югендштиль», и неожиданно заявил: – Я знаю точно, что хотя нас называют «образцовыми мигрантами», многие русские немцы стыдятся своего происхождения!
– С чего ты взял?
– Больше половины переселенцев живут здесь около пяти лет, но до сих пор не ощущают себя, как дома. Не все, конечно! Но в основной массе дело обстоит именно так.
– Обоснуй!
– Во-первых, здесь не Америка, где люди разных культур и религий исторически живут сообща и вместе переносят неудачи и затруднения. Гитлер в своё время достаточно подчистил нацию, чтобы даже сейчас коренные немцы чувствуют себя избранным народом и не любят чужаков. Особенно старшее поколение! В Германии до сих пор присутствует элемент обиды из-за проигранной войны «низшей славянской расе», которую должны были завоевать. А потом две части одной страны долгое время шли каждая своей дорогой…"
Роман Тагиров (продолжение - https://dzen.ru/a/aRtbTcQfaV04unkn)
