Исканян Жорж
Уважаемый читатель! Прошу прощения, но совершенно незаметно я начал публиковать истории из своей новой книги, которую хотел бы издать летом, а заодно и первую (третий раз). Вы уже ознакомились с несколькими рассказами. Знакомлю вас со следующим.
Вспышки воспоминаний
Не знаю, как у вас, уважаемые читатели, а у меня иногда случаются вспышки в памяти. Вспышки воспоминаний. Причем очень ясные и четкие, как будто сигналы из машины времени. Видеть их можно только с закрытыми глазами и в самые неожиданные моменты, иногда на пляже, загорая на лежаке, иногда утром в кровати, еще пребывая в полудреме, иногда в транспорте, сидя в кресле и задумавшись. Такое впечатление, что кто-то неожиданно включает телевизор - вспышка и на экране появляется изображение. Я словно смотрю на себя со стороны совершенно в разные периоды времени моей жизни.
Вспышка!
Мне 4 года. Моя мама, молодая, в цигейковой шубке, ведет меня утром в детский сад в Днепропетровске, чтобы затем идти в свою школу, где она работала учительницей немецкого языка. Мы переходим железнодорожные пути около ВРЗ (вагонно-ремонтный завод), когда все пространство вокруг заполняют длинные, разноголосые, тревожные гудки. Заводские, паровозные, фабричные - они выворачивают тебя наизнанку, не умолкая. Мне жутковато, и я спрашиваю:
- Мама, что это?
- Умер Сталин, - отвечает мне мама.
Слово "умер" я еще толком не понимаю, но про Сталина уже хорошо знаю, поэтому говорю:
- Сталин хороший, правда мама?
- Нет, сынок, Сталин плохой, - отвечает мама и ускоряет шаг, крепче сжимая мою руку.
Вспышка.
Мне 5 лет. Днепропетровск. Я иду в матросском летнем костюме душным августовским вечером с моими родителями. Я счастлив, меня держат крепко за руки, шагающие рядом, мама и папа. Мы возвращаемся с парка Шевченко и здорово припозднились, транспорт уже не ходит. Кое где на улице горят тусклые фонари, и мои родители перед каждой ямой или выбоиной дружно резко поднимают меня за руки вверх. Я устал, о чем говорю отцу. Он останавливается и смотрит на дорогу. К нам приближается полуторка, санитарная машина, называемая тогда "карета скорой помощи".
Папа голосует и машина, к маминому изумлению, останавливается. Мы садимся вовнутрь и едем сидя на носилках до самого дома. Водитель говорит отцу на прощание в ответ на его благодарность:
- Та нема за шо! Хлопчика своего благодарите, жалко его стало...
Вспышка.
Мне 6 лет. Новое Клочко Днепропетровска. Летнее утро. Я проснулся. В доме тишина. Через ветви шелковицы и чуть приоткрытые ставни окна моей комнаты пробивается солнечный свет. Слышу сердитое "ко-ко-ко" нашего петуха, выговаривающего что-то там своим курам, а в ответ их склочное негодующее кудахтанье. В доме прохладно. Потягиваясь, встаю с широченной кровати и в одних трусах шлепаю по крашенному дощатому полу через гостиную на кухню, а оттуда через прихожую на крыльцо. Никого нет. Мама с отчимом в Москве, дядя Володя на работе, тетя Тамара в институте. Около флигеля, в котором прошло мое детство, пока не отстроили сожженный отступающими немцами наш дом, сидит в длинной цветастой юбке на низенькой скамеечке моя самая добрая и любимая бабушка Анастасия Матвеевна. Она жарит на керогазе оладушки самые вкусные в Мире! Этот запах сгоревшего керосина на протяжении всей моей летной жизни будет мне напоминать эту незабываемую картину моего детства.
Вспышка.
Мне 14 лет. Пионерский лагерь ВСУ (Военно-Строительное Управление) в Софрино. Я в первом отряде, где уже вовсю кипят любовные страсти мальчиков и девочек. Со мной и два моих закадычных друга детства: Вдовин Юрка и Можаев Валерка. Все замечательно, но меня терроризирует один парень старше на год и физически намного сильнее, ну и наглее. Видя, что девчонки больше внимания уделяют мне, а не ему, этот хрен начал цепляться ко мне по всякому поводу стараясь унизить перед дамами. Я терпел долго, но терпение мое лопнуло. Он не знал, что будучи в первую смену не в лагере, а в выездном детском саду, куда моя мама взяла меня, поехав воспитателем ради моей малолетней сестры и который находился рядом с лагерем, я подружился с местными деревенским. По вечерам они приезжали на лошадях, и мы вместе рассекали по окрестностям, ходили в ночное, пекли картошку...
Когда они приехали меня навестить в лагере (мы встречались за забором на укромной поляне), я излил им душу. Ребята попросили вызвать обидчика так, чтобы он ничего не знал на следующий день.
У моего обидчика, как водится, была целая группа прихлебателей, рабов, которые ему прислуживали. Поэтому мы даже втроем с моими друзьями не смогли бы с ними справиться. Но именно эту причину я использовал, пообещав разобраться с этой лагерной мафией на поляне вечером с помощью моих товарищей. Эта шпана заглотила наживку и вечером следующего дня с гоготом и ухмылками ждала нас в условленном месте. Насколько помню, главного звали Борисом. Он, ухмыляясь подошел к нам и стрельнув в нас с помощью указательного пальца недокуренным окурком, спросил:
- Ну, кого первого калечить? Я даже руки о вас марать не буду, моя братва вас по земле размажет.
Братва побросала окурки и двинулась к нам. Я свистнул (честно скажу, сомнения присутствовали в успехе операции).
На поляну, со всех сторон выехали всадники. Их было восемь. Бежать было некуда. Пашка, авторитет деревенских, крикнул мне:
- Жора, уводи своих через меня, не хочу, чтобы вы это видели.
Выходя из круга, я оглянулся и пожалел о своей затее. Деревенские были с кольями и стали сжимать кольцо. У братвы был жалкий и испуганный вид и у Бориса тоже. Замелькали колья и послышались глухие удары, сопровождаемые громкими криками от боли и просьбами не бить.
Я кинулся к Пашке и закричал:
- Все, Паша, довольно, они свое получили, они все поняли, хватит!
Павел с трудом остановил своих распалившихся товарищей.
- Ладно, мы поехали. Если что, скажи. Думаю, теперь все будет нормально, - сказал он на прощание, тяжело дыша и они скрылись за деревьями.
Мы помогли побитым дойти до палаты. Головы и лица у них были целыми, пострадали спины и плечи.
Боря стал лучшим другом, как и его приятели и до конца смены больше никаких эксцессов не было.
Это я описывал долго, с предысторией, но вся эта картина пролетела перед глазами быстро.
Таких вспышек бывает много, совершенно разных, но одна врезалась мне в память на всю жизнь.
Вспышка.
С родного Октябрьского поля мы идем с моим другом по школе Витькой Малашкевичем в кинотеатр Ленинград. Ходили туда всегда по короткой дороге через железнодорожные пути кольцевой ветки (там теперь МЦК). Сразу за железкой еще была самая настоящая деревня с частными домами. Это был самый опасный участок маршрута, потому как местные пацаны иногда нападали на наших ребят если видели, что их больше чем пришлых. Приходилось носить с собой камни, чтобы если что отстреляться и успеть убежать пока они не очухались. Но мы старались ходить гурьбой и местные притворно равнодушно пропускали нас через свою территорию. В тот раз нас было двое. Витек классно дрался и был отчаянным и смелым. Его дедом был репрессированный бывший военный инспектор летных училищ генерал (точно не помню полного звания) Малашкевич. От деда у Витьки остались многочисленные интереснейшие артефакты войны.
Был морской немецкий кортик, немецкий бинокль, немецкие карманные армейские фонари, а главным сокровищем являлся большой немецкий чемодан лежавший под кроватью. Он был доверху набит коробками с охотничьими разноцветными патронами и фашистскими орденами и медалями, причем там были и Железные кресты и Рыцарские тоже. Я, наверное, смотрел на эти сокровища такими глазами, что мой друг подарил мне первые попавшиеся ему на глаза кресты. На Железном кресте даже осталось пятно от крови. Рыцарский же мне достался рубинового цвета в золотой оправе. Пдумав немного он подарил мне и фонарь.
И вот с этим, самым моим лучшим школьным другом, мы, проходя под небольшим мостом, напоролись на засаду местных. Их было четверо. Самый ближний от меня сходу въехал мне по зубам. Наверное, у него была в руке свинчатка, потому что нижнюю губу он рассек мне насквозь. Витек резким ударом сбил с ног одного из нападавших и крикнул:
- Жорка, бьемся!
Тот, который мне врезал угрожающе сказал:
- Стой на месте! Дернешься, убью, - и показал нож.
И я струсил. Я стоял, словно пень и наблюдал, как трое дрались с одним. Конечно же силы были неравны, и отчаявшийся друг закричал:
- Помоги, Жорка, мы их сделаем! Ты что стоишь?
Но я стоял и смотрел, как повалили моего товарища, как подняли его с окровавленным лицом, как обшарили сначала его карманы, а потом мои, забрав все деньги, после чего, сплевывая кровь пошли к деревне.
Витька стоял весь грязный, в разодранной куртке, отряхиваясь от пыли и с обидой выговаривал мне:
- Что же ты не помог? Мы бы их уделали вдвоем!
Затем посмотрел на меня внимательно и спросил спокойно:
- Ты что, струсил?
В ушах стоял звон и чувство омерзения к себе навалилось на меня. Я не смотрел на Витьку, что я мог ему сказать? Что страх парализовал мою волю, мои действия... Ну и какой из меня после всего этого друг? Жалкий трус!
Я направился в сторону дома. Моя рубашка и куртка были в крови, и губа продолжала кровоточить.
Мой друг достал свой носовой платок и дал его мне:
- На, приложи к губе...- сказал участливо.
Мой дом был ближе. Заходя в подъезд, я не сказал ни слова на прощание. Жизнь остановилась! Ее не было! Был один огромный с небо стыд. Я предал друга и нет мне прощенья!
И наша дружба кончилась. Нет, мы общались, разговаривали, но того, прежнего отношения друг к другу уже не было. Мы закончили последний восьмой класс и больше уже не виделись.
После этого случая со мной что-то произошло. При разборках и драках я кидался в бой первым с яростью и отчаяньем. У меня появился "взгляд волка", от которого испуганно отводили глаза даже более сильные противники. Волк никогда не смотрит на врага с испугом, как бывает с собаками. Если даже его загоняют в угол, в его взгляде только неустрашимая и непокорная злость...
И еще долго при каждой решительной минуте любого замеса перед моими глазами появлялось окровавленное лицо моего друга Витьки, говорящего мне спокойно:
- Ты что, струсил?
Вспышка.
1972 год. Август месяц. Пляж на Водном Стадионе около Речного вокзала. Народу тьма! Из проплывающего переполненного прогулочного речного трамвайчика громко разносится песня в исполнении Эдиты Пьехи: "Вышла мадьярка на берег Дуная, бросила в воду цветок..."
Я познакомился с умопомрачительной девушкой Ириной, и мы, переодевшись, направляемся ко мне домой. На ней сверху одето что-то короткое, типа топика, а на бедрах тонкая, намного выше колен, полупрозрачная юбка. Весь пляж и все встречные мужики смотрят ей вслед восхищенными и алчными глазами, но она смотрит такими же глазами на меня, взяв меня под руку и прижавшись к моему плечу. Но в моем взгляде нет ни того ни другого. Я думаю о той, с кем познакомился месяц назад, и которая запала в мое сердце. Все мысли о ней. На мои звонки она отвечает равнодушно и последнюю неделю мы вообще не общались, она сказала, что едет к подруге на дачу. С Ириной закрутил в надежде, что заглушу свои страдания.
Мои родители отдыхают в Крыму и у меня дома поселились мои друзья, Славка и Лешка. Они мне уже стали надоедать. Никакой личной жизни!
Вот и сейчас, приедем с Ириной домой, а эти гусары сидят и смотрят телевизор, потягивая вино или пиво.
Направляясь к Ленинградскому шоссе, я заметил мчавшийся нам навстречу мотоцикл. Мотоциклист был в ярко-красный кожаной фирменной куртке, а у него за спиной сидела яркая блондинка, о чем говорили ее развивающиеся на ветру волосы. Когда мотоцикл поравнялся с нами, мотогонщик сбавил скорость и уставился на мою спутницу, я уставился на его, а его на меня. Это была Людмила! Та, о которой я страдал вот уже месяц. Мотоцикл укатил и Ирина, удивленно посмотрев на меня, спросила:
- Ты ее знаешь?
- Нет, - соврал я, - ошибся! Очень похожа на одну знакомую.
- Красивые у тебя знакомые, - задумчиво сказала Ира.
Открыв свою дверь, я с Ириной прошёл в прихожую. Заглянув в большую комнату, увидел двух моих друзей, сидевших в креслах и смотревших телевизор.
- Привет! - поздоровались скромно они, - мы вам там постелили, в спальне.
- Спасибо, - поблагодарил их я, - вы очень любезны, оба...
Людмила позвонила мне на следующий день.
Ирину я больше не видел.
Вспышка.
1973 год. Июль месяц. Теплоход "Некрасов". Наш вокально-инструментальный ансамбль "Рифы" по линии Краснопресненского райкома комсомола пригласили обслуживать иностранных туристов из Союза молодежи братских стран на десять дней во время их круиза по Волге. Ансамбль принадлежал официально заводу "Рассвет" на Пресне. Репетировали мы в доме культуры "Искра" этого же завода. Я притащил в нашу группу ударником своего друга детства Вдовина Юрку (он закончил музыкальную школу по классу "ударник"). Мы были в Москве весьма популярны и меня даже узнавали девушки в метро к большому неудовольствию моей жены Людмилы. Играли мы в основном по ресторанам и кафе, но соглашались и на халтуры - свадьбы. Чтобы нас особо не трогали, наш руководитель Сашка Лоцев согласился чтобы нас курировал Краснопресненский райком комсомола. Периодически нас вывозили в составе агит бригады с выступлениями по совхозам, пионерским лагерям, добавив в нашу труппу аккордеониста с солисткой русских народных песен, а еще симпатичную девушку, исполняющую патриотические песни под свою гитару. Ну и конечно стихи с танцами. Мы эти поездки не любили, но деваться некуда, надо! Самой классной поездкой всегда считался выезд на заводском Икарусе в заводской пансионат в Алушту на месяц. Мы там колесили по всему побережью наводя шороху на местные дома отдыха и санатории.
На "Некрасове" мы играли по вечерам танцы, используя весь свой репертуар. Так и вижу красный закат над рекой, сверкает световая иллюминация всеми цветами радуги, мы лабаем Шизгаре, под которую неистово отплясывают немцы, венгры, болгары и поляки. Музыка стелется по воде, уносясь до горизонта. Слева и справа от нашего теплохода следуют другие пассажирские суда с одинаковой с нами скоростью и на них тоже молодежь и пожилые лихо отплясывают под наши забойные мелодии.
Все счастливы! Такое не забывается.
По окончании круиза в книге отзывов, которую мы всегда возили с собой, поляки написали:
"Мы объездили всю Европу, видели и слушали много ансамблей, но такого профессионального и классного, как «Рифы», нигде не встречали. Ударник, просто супер!!!"
-------------
PS Уважаемый читатель! Буду рад любому Вашему участию в моем проекте по изданию новой книги. Каждому обещаю переслать книгу "Чудеса залетной жизни" в эл. виде. Просьба указывать эл. адрес.
Мои реквизиты: Карта Мир, Сбер N 2202 2036 5920 7973 Тел. +79104442019 Эл. почта: zhorzhi2009@yandex.ru
Предыдущая часть:
Продолжение: