– Галь, дай денег, – сестра Ольга даже не здоровалась. – Тридцать тысяч. Срочно.
Галина Васильевна поставила сумку с продуктами на пол и прислонилась к стене подъезда. Шестой звонок за три месяца.
– Сколько? – устало переспросила она, хотя прекрасно расслышала.
– Ну хотя бы тридцать, – заныла Ольга. – Дашке на учёбу нужно, а у нас что – разве есть? Ты же не откажешь родной племяннице?
Галина молча полезла в сумку за кошельком. Племянница Даша правда училась, старалась. А родители её – сестрица с мужем Костей – в прошлом месяце из Турции вернулись, загорелые, довольные. И сразу занимать начали "на продукты".
Мама когда-то говорила про таких: «молочные родственники» – вроде близкие, а по факту только сосут, ничего не отдавая. Галина тогда смеялась. Теперь не смешно.
Последние два с половиной года она вела неофициальный учёт: сколько дала, кому и на что. Не из жадности – просто чтобы самой не сойти с ума. Цифры получились нехорошие. Ольге отдала уже тысяч сто двадцать за полтора года. На ремонт Костиной машины – двадцать, но машину так и не починили, зато муж сестры в новой куртке разгуливал. На "срочные нужды" – ещё сорок. Плюс мелочи, о которых Галина уже и не помнила.
А потом подключился брат, Виктор Васильевич.
– Сестрёнка, у меня ситуация, – начал он как-то в марте, заходя к ней без звонка. – Бизнес пошёл совсем плохо, могу прогореть. Выручи, а? Тысяч сто хватит.
Сто тысяч! Галина чуть чашку не выронила. Шиномонтажка у Виктора, конечно, трещала по швам, но не потому что клиентов нет – брат просто кредит взял на новое оборудование, а посчитать заранее не удосужился.
– Витя, это очень большая сумма, – попыталась она отказать.
– Ты же не по миру пойдёшь! – возмутился брат, и глаза забегали, как всегда, когда он предчувствовал отказ. – У тебя зарплата нормальная, квартира своя, детей нет – на что тебе тратить? А я вот семью кормлю, на мне ответственность!
Семью он действительно кормил – жену, которая целыми днями в соцсетях сидела, и сына двадцати трёх лет, который после института искал себя уже два года — пока безуспешно.
Галина дала пятьдесят тысяч. Виктор взял молча, будто она просто долг вернула.
Она иногда заходила на сайты туров в Италию. Смотрела картинки Рима, Флоренции. Добавляла в закладки, но никогда не бронировала – вдруг кому-то из родни деньги понадобятся. А они всегда нужны были.
Последней каплей стала двоюродная сестра Светка.
– Галюнь, выручай, – запричитала она в трубку. – У Мишки зуб болит, к платному стоматологу надо, по полису запись через два месяца! Дашь взаймы двадцать тысяч?
Светкин муж Мишка мучался не от зуба – от похмелья после очередной пятницы. Галина сама видела его позавчера в магазине, покупающего ящик пива.
– Света, я уже и брату помогла недавно, и Ольге, – попыталась сопротивляться она. – У меня тоже деньги не бесконечные.
– Ты чё, жадничать начала? – Светка аж задохнулась от возмущения. – Я-то думала... Ты ж вроде добрая всегда была! А ты, вона как, копейки считаешь теперь!
И бросила трубку. А через час написала в семейный чат, что Галина стала жадная и родню забыла. Лайки посыпались мгновенно.
Галина Васильевна сидела на кухне, и руки тряслись так, что чашка застучала по блюдцу. Чай давно остыл. За окном темнело. Она посмотрела на телефон – семнадцать пропущенных от Светки. «Ну, хоть извинится», – мелькнула глупая надежда. Открыла семейный чат и увидела: «Галка зажралась совсем».
Что-то щёлкнуло внутри. Не больно. Тихо. Как выключатель.
Всю жизнь она всем помогала – деньгами, временем, силами. Сидела с чужими детьми, когда родители по курортам мотались. Возила старую тётю Зину по больницам, пока братья-сёстры были "очень заняты". А в ответ – претензии, что мало даёт. И полная уверенность, что она обязана.
– Хватит, – сказала она вслух пустой кухне.
Следующий звонок от Ольги она встретила во всеоружии. Через неделю после скандала со Светкой.
– Галь, слушай, у нас опять ситуация, – голос сестры был напряжённый. – Костя машину разбил, нужно ремонтировать срочно, а денег нет. Дашь пятьдесят тысяч?
– Нет, – спокойно сказала Галина Васильевна.
В трубке повисла тишина. Долгая.
– Как это нет? – не поняла Ольга.
– Вот так. Не дам.
– Ты... серьёзно? – голос сестры стал ледяным. – То есть мне в моей беде отказываешь?
Галина зажмурилась. В трубке сестра уже начинала всхлипывать – привычно, с нажимом, как плакала ещё в детстве, выпрашивая у мамы новую куклу.
– Оль, я тебе за последние два года дала больше двухсот тысяч, – устало ответила Галина. – Не вернула ни копейки. Я больше не банк и не благотворительный фонд. Извини.
– Ах так! – взвилась Ольга, и слёзы мгновенно высохли. – Значит, ты теперь деньги считаешь, которые родной сестре дала! Значит, ты такая! Ну всё, поняла я тебя!
Положила трубку. Через час в семейном чате началось светопреставление.
"Галка зажралась совсем," – написала Ольга.
"Богатой стала, родню забыла," – поддержал Виктор.
"Всегда знала, что она жадная," – влезла Светка.
"Позор семьи," – добавила тётя Клава, которая сама всю жизнь ни копейки никому не дала.
Экран светился в полутьме кухни. Сообщения сыпались одно за другим, и с каждым новым Галину отпускало всё больше. Не обида – облегчение. Как будто годами носила тяжёлый рюкзак и наконец сбросила.
Три дня Галина не спала нормально. Ворочалась, прокручивая разговор. «Может, правда жадная? Может, надо было дать – всё-таки родная кровь?» Утром четвёртого дня поймала себя на мысли, что набирает номер Ольги, чтобы извиниться. Палец завис над кнопкой вызова.
А потом вспомнила: Ольга даже спасибо ни разу не сказала. За все эти двести тысяч.
Галина положила телефон и выдохнула.
Одно сообщение всё же пришло. От племянницы Даши.
"Галь, спасибо. Прости за маму. Я понимаю, почему ты так. Мне стыдно, честно. Когда устроюсь на работу, я верну. Не все сразу, но верну. Обещаю."
Галина перечитала три раза. "Когда устроюсь" – не "обязательно верну", а "когда устроюсь". Честно хоть.
Она ответила: "Дашуль, ты мне ничего не должна. Училась ведь ты, а не мама. Удачи тебе."
Вернёт – хорошо. Не вернёт – Галина не обеднеет. Главное, что девчонка хоть поняла что-то.
Родственники обижались недели три. Или четыре – Галина не считала. Потом стихло. То ли смирились, то ли нашли нового спонсора. На Новый год не позвали. На день рождения Ольги – тоже. К восьмому марта в чат скинули общее поздравление, Галину не отметили.
А потом, через полгода, всё-таки позвонил брат Виктор. Голос был трезвый, даже вежливый.
– Слушай, ну ладно, погорячились мы тогда, – начал он. – Бывает в семьях. Давай забудем? К маме на годовщину смерти соберёмся?
Галина молчала.
– Я не прошу денег, если что, – Виктор поспешно добавил. – Просто... ну, родня же.
– Витя, – тихо сказала Галина. – Ты помнишь, когда последний раз спросил, как у меня дела?
Он не ответил.
– Вот и я не помню, – она положила трубку.
Галина встретилась с подругой Тамарой в кафе. Заказали по капучино, взяли пирожные. Тамара задумчиво ковыряла ложечкой пирожное.
– Знаешь, у меня тоже... – она запнулась. – В общём, брат год назад просил. Я дала. Он типа вернёт. Ага, щаз.
Галина усмехнулась:
– Вернёт. Когда рак на горе свистнет.
– Зато теперь деньги свои копишь, – рассудительно заметила Тамара. – И нервы целее.
– Вот именно, – согласилась Галина и допила кофе.
Она больше никому из родни не давала денег. Никто из них больше к ней не обращался. Даже на дни рождения поздравления присылать перестали. Зато через полгода Галина съездила в Италию – забронировала тур не раздумывая, когда увидела скидку. Рим, Флоренция, Венеция. Купила себе новое зимнее пальто, а не донашивала старое "ещё вполне ничего". И спала спокойно, не вздрагивая от каждого звонка.
Иногда, проходя мимо семейных фото на полке, она всё равно замедляла шаг. На одной из карточек Ольга обнимала её за плечи, смеялась. Было это лет двадцать назад, на мамином юбилее.
«Жалко?» – спросила себя Галина вслух.
Нет. Жалко было бы остаться банкоматом.
Жизнь без токсичной родни, как оказалось, была даже лучше.