— Ты действительно думала, я не знаю о твоем любовнике? — его голос, обычно бархатный и спокойный, прозвучал как удар хлыста по обледеневшему стеклу.
За дверью в столовой Анфиса замерла, прижав к груди стопку свежевыглаженного белья. Запах лаванды от него, обычно такой успокаивающий, теперь казался удушающим. Она едва не выронила белье, ее пальцы впитали в себя тепло отутюженного полотна, но внутри все промерзло. Это был голос хозяина, Артема Владимировича. А отвечал ему, после тягостной паузы, дрожащий, но ядовитый голос хозяйки, Лизаветы.
— А ты? Ты что, святой? Твоя милая «секретарша», которая заходит в кабинет с таким видом, будто несет не отчеты, а собственное белье на стирку? Я не слепая, Артем!
Анфиса прикрыла глаза. Мысли путались, как клубок змей. Господи, Лизавета Петровна… такая красивая, всегда такая спокойная… И он… он всегда смотрел на нее с обожанием. По крайней мере, при гостях. Она вспомнила, как неделю назад помогла хозяйке выбрать платье для благотворительного вечера — темно-синее, в пол, подчеркивающее каждый изгиб ее стройной фигуры. Лизавета тогда крутилась перед зеркалом, а в ее глазах плясали незнакомые Анфисе чертики.
— Он оценит? — вдруг спросила она тогда, поймав взгляд горничной в отражении.
— Кто? Артем Владимирович? Конечно! — искренне воскликнула Анфиса.
Лизавета лишь загадочно улыбнулась: — Да… конечно, он.
Теперь эта улыбка обрела новый, страшный смысл.
— Не смей приравнивать твои грязные интрижки к моим деловым отношениям! — рявкнул Артем. Послышался звук падающего предмета — вероятно, хрустальная пепельница, та самая, что Анфиса чистила сегодня утром. — Я тебе не позволю выставлять меня дураком! Всему городу известно, что ты крутишь роман с этим… этим парнем-художником! Сыном моего партнера! Ты хоть понимаешь, какой это скандал?
— О, понимаю! — голос Лизаветы сорвался на визг. — Понимаю лучше тебя! Ты боишься не скандала, ты боишься за свои деньги! За свой имидж успешного человека, в чьем доме все идеально! Ну так вот, дорогой, твой идеальный дом построен на лжи! И мне осточертела эта ложь!
Анфиса прислонилась лбом к прохладной косяку двери. Художник… Так вот кого она видела три дня назад. Молодой человек, выходивший из калитки в глубине сада, когда она вытряхивала половик. Высокий, худощавый, в берете. Он тогда обернулся, и его взгляд скользнул по ней, по ее простенькому платью, с легким высокомерием. Она покраснела и отвернулась. А он был… любовником хозяйки. В их доме. Пока хозяин был в отъезде.
— И о чем вы с ним говорили, моя дорогая? О возвышенном? Об искусстве? — язвил Артем. — Или он обсуждал с тобой перспективы получения наследства от своего богатого папаши, пока ты лежала в моей постели?
— Замолчи! — в голосе Лизаветы послышались слезы. — Ты ничего не понимаешь! Он… он видит меня! Не просто красивую картинку в дорогой раме! А ты? Ты последний раз смотрел на меня, а не на свой телефон, года три назад!
— Видит… — Артем фыркнул, но в его смехе прозвучала неуверенность. — Он видит твой счет в банке, Лиза. И мой. Он играет в богему, а папочка оплачивает его «творческие поиски». И ты, кажется, тоже стала частью его финансирования. Я проверял счета. Куда ушли деньги с твоего личного счета? На новую шубу? Нет. На «поддержку таланта». Пятьсот тысяч.
Анфиса ахнула, прикусив губу. Пятьсот тысяч… Это больше, чем она заработает за десять лет. А Лизавета Петровна, которая в прошлом месяце отчитала ее за разбитую чашку фарфора… отдала эти деньги любовнику.
— Ты проверял мои счета? — прошептала Лизавета, и в ее голосе зазвучала ледяная ярость. — Как смеешь ты?
— Это мое право! — взорвался он. — Я все это построил! Этот дом, эту жизнь! Я поднялся из грязи, чтобы дать тебе все! А ты… ты предала меня с каким-то щенком! Ради чего? Ради того, чтобы почувствовать себя молодой? Так знай, для всего города ты — просто удобная игрушка в его руках. Над тобой смеются, Лиза. Смеются!
Послышался звук пощечины. Резкий, сухой. Анфиса вздрогнула.
Наступила мертвая тишина.
— Убирайся, — тихо, но отчетливо сказала Лизавета. — Убирайся из моего дома.
— Твоего дома? — Артем заговорил медленно, с наслаждением выговаривая каждое слово. — Милая, этот дом записан на меня. Каждая его пылинка. Каждая вот такая вот горничная, — он резко дернул дверь на себя, и Анфиса, потеряв равновесие, влетела в столовую, роняя на паркет белье.
Она стояла, униженная и пристыженная, не в силах поднять глаз. По щекам текли горячие слезы. Перед ней возвышался Артем Владимирович, багровый, с белой полосой от пальцев на щеке. Напротив него, у камина, стояла Лизавета, бледная как смерть, но с гордо поднятой головой. На полу у ее ног лежали осколки пепельницы.
— Вот видишь, — Артем с ненавистью посмотрел на жену, а потом перевел взгляд на Анфису. — Даже слуги здесь — мои. И все знают свое место. И ты узнаешь. Или предпочитаешь разделить участь своего художника? Он, кстати, после моего разговора с его отцом уже пакует чемоданы в Швейцарию. Без тебя.
Лизавета изменилась в лице. Вся ее гордая осанка рухнула в одно мгновение.
— Что?..
— Он сломался, Лиза, как дешевая игрушка. Оказалось, его «талант» не стоит ссоры со мной и потери финансирования. Он сказал передать, что… ты слишком серьезно все восприняла.
Лизавета медленно опустилась на колени, не обращая внимания на острые осколки. Она не плакала. Она просто смотрела в одну точку, и в ее глазах не было ничего, кроме пустоты.
Артем хмыкнул, подошел к бару, налил себе виски. Выпил залпом.
— Убирайся, — повторила она, но теперь это был не приказ, а констатация факта. Голос был безжизненным.
— Я уйду. В городскую квартиру. Но это не конец, Лиза. Это только начало. Развод? Ты не получишь ни копейки. Ничего. Ты будешь жить в этом доме как призрак. Как напоминание самой себе о собственной глупости.
Он вышел, не глядя на нее. Проходя мимо Анфисы, он бросил на пол смятые деньги.
— За молчание. И прибери здесь.
Дверь за ним захлопнулась.
Анфиса стояла, не двигаясь. Потом медленно подняла деньги. Они пахли его одеколоном и виски. «Даже слуги здесь — мои». Эти слова жгли ее изнутри. Она была не человеком, а вещью. Мебелью, которая все слышит, но не имеет права голоса.
Она посмотрела на Лизавету. Та все так же сидела на полу, обхватив колени, и тихо раскачивалась.
— Лизавета Петровна… — робко прошептала Анфиса.
— Уйди, — простонала та. — Оставь меня одну. Пожалуйста.
Но Анфиса не ушла. Она подошла к бару, налила в чистый бокал воды и принесла хозяйке.
— Пейте, — сказала она мягко. — Порежетесь об осколки.
Лизавета подняла на нее заплаканные глаза. В них не было ни злобы, ни высокомерия. Только бездонная боль и стыд.
— Ты все слышала?
— Да, — честно ответила Анфиса.
— И теперь презираешь меня.
Анфиса посмотрела на деньги в своей руке. На хрустальные осколки, в которых, как в кривом зеркале, отражалась сгорбленная фигура хозяйки. Она думала о своем муже, уехавшем на заработки в город и забывавшем звонить. Думала о своей одинокой комнатке на чердаке этого дома. Думала о том, как все хотят любви, а получают лишь ее жалкую пародию.
— Нет, — тихо сказала она. — Я вам завидую.
Лизавета удивленно подняла бровь.
— Завидую? Моему позору?
— Нет. Тому, что вы хотя бы попытались быть счастливой. Пусть и так… некрасиво. А я только полы мою в чужом счастье.
Она протянула Лизавете деньги, данные Артемом.
— Возьмите. Вам они нужнее. Начать все сначала.
Лизавета смотрела на нее, и постепенно в ее взгляде, помимо боли, появилось что-то еще. Что-то твердое. Решительное.
— Нет, — она отстранила купюры. — Он сказал, что я ничего не получу. Но он ошибается. — Она медленно поднялась на ноги, отряхнула платье. — У меня есть кое-что. То, о чем он не знает. И у меня есть ты.
— Я? — Анфиса отшатнулась. — Я всего лишь горничная.
— Ты — свидетель. Ты слышала, как он угрожал мне. Как оскорблял. Ты видела это, — она кивнула на осколки. — И ты не приняла его денег. Значит, я могу тебе доверять.
Лизавета подошла к окну, за которым начинал темнеть сад.
— Он думает, что игра закончена. Но она только начинается. И на этот раз, правила буду устанавливать я.
Она обернулась к Анфисе. В ее глазах горел новый огонь. Огонь мести.
— Поможешь мне?
Анфиса смотрела на эту красивую, сломанную и вновь возрождающуюся женщину. Она думала о хозяине, с его деньгами и властью. О его презрительных словах. И о своей собственной, такой серой и предопределенной жизни. И впервые за долгие годы она почувствовала не страх, а азарт.
— Да, — просто ответила она. — Помогу.
И в тишине опустевшей столовой, среди осколков их прежней жизни, родился новый, опасный союз. Война только начиналась.
***
— Хорошо, — Лизавета вытерла следы слез тыльной стороной ладони, и ее движения вновь обрели привычную властную точность. — Первое. Он проверял счета. Значит, у него есть доступ к моим банковским операциям. Но он не всесилен. У меня есть… кое-какие сбережения. Небольшие. На отдельном, неофициальном счете. О них знаю только я.
Она прошлась по комнате, ее каблуки отстукивали нервный ритм по паркету.
— Второе. Его «секретарша». Ольга. — При этом имени ее губы искривились в гримасе отвращения. — Она не просто любовница. Она его правая рука. Она знает все его дела. Все его грязные схемы с тендерами, откаты… Все.
— Вы думаете, она поможет против него? — робко спросила Анфиса, все еще не веря, что стоит здесь и обсуждает такое.
— Поможет? Нет. Она предана ему, как собака. Но ее можно использовать. Она ревнива. Патологически. Артем — ее главный приз в жизни. Если бы она узнала, что у него не только жена, но и… другие увлечения… — Лизавета остановилась и посмотрела на Анфису оценивающим взглядом. — Тебе нужно будет следить за ней. Ты бываешь в его кабинете, когда убираешься. Он иногда оставляет там свой планшет. Пароль от него — дата рождения его покойной матери. Он сентиментален в своей подлости.
Анфиса кивнула, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Она становилась шпионкой в доме, который был ей вторым домом.
— А что… что со мной будет потом? — тихо спросила она. — Когда все закончится. Он меня уволит. И никуда не возьмут с такой рекомендацией.
Лизавета подошла к ней вплотную. От нее пахло дорогими духами и горем.
— Если мы все сделаем правильно, он не будет никому ничего не рекомендовать. Он будет думать о том, как спасти свою драгоценную репутацию. А я позабочусь о тебе. Деньгами. Хорошими деньгами. Ты сможешь начать новую жизнь. Где захочешь. Разве ты не хочешь выбраться из этой комнаты на чердаке?
Хочет ли она? Еще как. Она мечтала об этом каждую ночь, глядя на запыленное окно своей каморки.
— Хочу, — выдохнула Анфиса.
— Тогда начинаем.
***
На следующий день в доме витало гнетущее молчание. Артем Владимирович не ночевал дома. Лизавета Петровна, бледная, но собранная, спустилась к завтраку, надела свое лучшее жемчужное ожерелье и приказала Анфисе подать кофе в зимний сад. Она вела себя так, будто вчерашнего кошмара не было.
Анфиса, выполняя свои обычные обязанности, чувствовала себя актрисой на сцене. Каждое движение давалось с трудом. Когда она зашла в кабинет Артема Владимировича для уборки, у нее перехватило дыхание. Массивный дубовый стол, кожаное кресло, папки с документами. Здесь пахло его сигарами и властью.
Она увидела планшет, лежащий на краю стола. Сердце заколотилось где-то в горле. «Пароль — дата рождения его покойной матери». Она знала ее, видела на старой фотографии в альбоме.
Руки дрожали. Она прикоснулась к экрану. Ввела цифры. Экран ожил.
Господи, я это сделала.
Она лихорадочно стала листать переписку. Большинство чатов были рабочими, скучными. И вдруг она нашла его. «Олечка». Сердце Анфисы упало. Сообщения были откровенными, полными циничной нежности с его стороны и страсти — с ее.
— …сделку закрываем в четверг, будем отмечать в нашем местечке. Скажи мужу, что задерживаешься на корпоративе…
— …эта старая коза опять капризничает? Не переживай, скоро все закончится, и мы будем вместе…
— …она ничего не получит. Ни цента. Я все продумал…
Анфиса чувствовала, как ее тошнит. Он не просто изменял. Он методично планировал уничтожение своей жены. И она, Анфиса, была теперь частью этого плана, только на другой стороне.
Она быстро сделала скриншоты самых ярких сообщений, отправила их на свой старый, никому не известный телефон. Руки были ледяными.
Вдруг в коридоре послышались шаги. Быстрые, легкие. Не Артема.
Анфиса судорожно выключила планшет, бросилась к полке с книгами, делая вид, что вытирает пыль.
В кабинет вошла Ольга. Высокая, стройная блондинка с бесстрастным лицом топ-модели и холодными голубыми глазами. Она была одета в строгий, но дорогой костюм.
— Что ты здесь делаешь? — ее голос был ровным, без эмоций.
— Убираюсь, Ольга Викторовна, — опустив глаза, ответила Анфиса.
— Хозяин не любит, когда копаются в его вещах, — Ольга медленно обошла комнату, ее взгляд скользнул по планшету.
— Я не копалась. Протираю пыль, — Анфиса почувствовала, как краснеет. Ей казалось, что ее видно насквозь.
Ольга остановилась напротив нее.
— Ты горничная. Твое дело — мыть полы и выносить мусор. Не лезть не в свое дело. Поняла?
— Да, Ольга Викторовна.
— И передай своей хозяйке, — голос Ольги стал тише, но от этого еще более опасным, — что ее игры могут закончиться очень плохо. Для нее. И для тех, кто за ней идет.
Ольга развернулась и вышла, оставив за собой шлейф дорогого, но удушливого парфюма.
Анфиса прислонилась к стене, пытаясь унять дрожь в коленях. Она знает. Или догадывается. Игра становилась смертельно опасной.
***
Вечером, в своей каморке, она показала скриншоты Лизавете, которая тайком прокралась к ней.
Лизавета читала переписку, и ее лицо становилось все более каменным.
— «Старая коза»… — она прошептала. — Хорошо. Очень хорошо. Значит, так.
— Она… Ольга… она меня предупредила, — проговорила Анфиса. — Сказала передать вам, чтобы вы не играли с огнем.
— А ты передай ей кое-что другое, — Лизавета подняла глаза, и в них плясали холодные огоньки. — Случайно. Завтра, когда будешь подавать ей кофе в приемной. Скажи, что вчера, когда хозяин уезжал, он просил тебя срочно отнести в химчистку его пиджак. И что в кармане ты нашла чей-то шелковый платочек. Не мой. Я таких цветов не ношу. И пахнет он… чужими духами. Запомнила?
Анфиса кивнула, не понимая до конца замысла.
— Но это же неправда!
— Правда — понятие растяжимое, милая. Главное — чтобы в нее поверили. Она ревнивая. Как черт от ладана, она будет бежать проверять его вещи, искать улики. И найдет. Я позабочусь об этом. Пусть понюхает настоящей войны.
На следующий день Анфиса, с трясущимися руками, донесла порученную фразу до Ольги, пока та ждала Артема в приемной. Она сделала вид, что просто болтает, бормоча себе под нос о хозяйственных делах.
Реакция была мгновенной. Ольга замерла, ее бесстрастное лицо исказилось подозрением.
— Какой платочек? Опиши!
— Да я не помню… маленький, розовый, с кружевами. А пахнет… сладко, как тропические цветы.
Это был точный описание духов другой женщины, молодой юристки из соседнего офиса, на которую Артем иногда засматривался. Лизавета ничего не упускала.
Ольга вскочила, ее глаза метали искры.
— Где пиджак? — прошипела она.
— Хозяин уже забрал, уезжая. Но… он, кажется, забыл его здесь, в шкафу.
Ольга, не говоря ни слова, рванулась в кабинет. Через минуту оттуда послышались звуки яростной возни, хлопанья дверцами шкафа. Анфиса, стоя в коридоре, слышала, как она что-то бормочет сквозь зубы: «…мне, со мной так… я ему всю жизнь… а он…»
План сработал. Семя сомнения было посеяно.
Вечером того же дня грянул гром. Артем вернулся домой раньше обычного, в прекрасном настроении, видимо, удачно закрыв очередную сделку. Он даже удостоил Лизавету язвительной улыбкой.
— Что, милая, все еще в трауре по своему художнику?
Она не ответила, просто смотрела на него с холодным любопытством, как на насекомое под стеклом.
Их ужин был прерван оглушительным скандалом за дверью. Послышались крики Ольги, ее голос, сорванный на визг.
— Ты мне врал! Врал! Я все для тебя! А ты заводишь себе еще одну пассию! Эта юная дурочка из юридического отдела! Я все про нее знаю!
Артем вскочил из-за стола.
— Что за бред? Ты пьяна?
— Не пьяна! Я не слепая! Твой платочек! Твои духи! Я все нашла!
Началась дикая перепалка. Артем пытался ее успокоить, отрицал все, злился. Ольга рыдала, обвиняла его в черной неблагодарности, припоминала все, что сделала для него, угрожала все рассказать его партнерам.
Лизавета, не вставая из-за стола, медленно доедала десерт. На ее губах играла легкая, почти невидимая улыбка.
Анфиса, притаившись за дверью в буфетной, слушала этот адский концерт и понимала — первый удар нанесен. Враги перессорились между собой.
Но Артем Владимирович был не из тех, кто сдается легко. Утихомирив Ольгу и выпроводив ее, он вернулся в столовую. Его лицо было искажено яростью. Он подошел к Лизавете и, не говоря ни слова, схватил ее за руку.
— Это ты, — прошипел он. — Это твои проделки.
— Я не знаю, о чем ты, — холодно ответила она, пытаясь высвободиться.
— Не ври мне! Ты настроила ее против меня! Как?
— Может быть, правда сама встает на ноги? Ты же такой правдолюбец.
Он с силой дернул ее за руку, заставив вскрикнуть от боли.
— Хватит! Игры окончены. Завтра же ты собираешь вещи и едешь в психиатрическую клинику на обследование. У меня есть все справки о твоем «нестабильном состоянии». Ты будешь там, пока не подпишешь все бумаги на развод. На моих условиях.
Лизавета побледнела. Это был ход, которого она не ожидала. Он был готов на все.
— Ты не смеешь…
— Я все смею! — он оттолкнул ее, и она упала на стул. — И никто тебе не поможет. Ни твой художник, ни… — его взгляд упал на дверь в буфетную, где стояла Анфиса. — Ни твоя горничная.
Он вышел, хлопнув дверью.
Лизавета сидела, сжавшись в комок, вся дрожа. Страх в ее глазах был настоящим.
Анфиса вышла из укрытия.
— Клиника… — прошептала Лизавета. — Он действительно может это сделать. У него есть связи. Меня там сломают. Найдут наркотики в вещах… что угодно.
Она подняла на Анфису отчаянный взгляд.
— Все кончено. Он победил.
Анфиса смотрела на сломленную женщину, на ее испуганные глаза, и вдруг ее собственный страх отступил, уступив место странному спокойствию. Она вспомнила все: его презрительные слова, деньги, брошенные в лицо, унижение быть «вещью».
— Нет, — тихо, но очень четко сказала Анфиса. — Не победил.
Она подошла к Лизавете и опустилась перед ней на колени, взяв ее холодные руки в свои.
— У меня есть кое-что. То, что он не знает.
— Что? — с надеждой прошептала Лизавета.
— У меня есть диктофон. Старый, из моей деревни. Я… я с самого начала, с того первого скандала… я его включала. У меня все. Все его угрозы. Про клинику. Про «старую козу». Все.
Лизавета смотрела на нее с открытым ртом, не веря своим ушам.
— Но… зачем?
— Я не знаю, — честно призналась Анфиса. — Наверное, для самообороны. На всякий случай. Или… или я уже тогда знала, что он не уймет свою гордыню.
Она достала из кармана своего передника маленький, потрепанный диктофон.
— Это… это же компромат, — в глазах Лизаветы снова загорелся огонь. На этот раз — надежды. — Это уже не просто слова служанки. Это доказательство. Его голос. Его угрозы.
— Да, — кивнула Анфиса. — И я знаю, куда его отнести. Есть один журналист… Он раньше приходил к хозяину брать интервью. Хозяин его тогда унизил, выгнал, сказал, что он бездарность. А тот журналист… он дал мне свою визитку. Сказал: «Если что, звони». Видимо, видел, как хозяин со мной разговаривает.
Судьба протягивала им соломинку.
— Позвони ему, — быстро сказала Лизавета. — Сейчас же. Договорись о встрече. Завтра. Но только… только если ты уверена. Это точка невозврата. Для тебя тоже.
Анфиса посмотрела на диктофон в своей руке. Она держала не просто запись. Она держала судьбу всех их троих. И впервые в жизни она чувствовала не страх перед будущим, а власть над ним.
— Я уверена, — сказала она и набрала номер.
***
Встреча с журналистом, Дмитрием, состоялась в убогом кафе на окраине города. Молодой человек с умными, уставшими глазами слушал запись, не перебивая. Когда голос Артема прозвучал, угрожающий и властный, Дмитрий лишь усмехнулся.
— Так-так… «Психиатрическая клиника». Звучит как плохой триллер. Но это пахнет настоящим делом. Угрозы, шантаж, попытка незаконного лишения свободы… — Он посмотрел на Анфису с новым уважением. — Вы понимаете, на что идете? Он сожрет вас, если проиграет.
— Он уже пытается, — тихо ответила Анфиса. — А если мы не будем сопротивляться, он просто проглотит нас, даже не заметив.
Дмитрий кивнул. — Хорошо. Я берусь. Но материал выйдет не сразу. Нужно проверить факты, поговорить с юристами. И вам нужно быть готовыми. Когда статья выйдет, в вашем идеальном мирке не останется ни одного целого стекла.
Тем временем в доме назревал новый скандал. Ольга, не в силах справиться с ревностью и яростью, устроила Артему допрос с пристрастием прямо в офисе, на глазах у секретарей. Он, доведенный до белого каления, в ответ уволил ее. Ольга, оставшись без работы и с разбитым сердцем, превратилась из союзницы в самого опасного врага. Она знала слишком много.
И она пришла к Лизавете.
Это произошло глубокой ночью. Анфиса, услышав настойчивый звонок в калитку служебного входа, осторожно выглянула. На пороге стояла Ольга, без макияжа, с распухшим от слез лицом, в простом пальто.
— Я к ней, — хрипло сказала она, кивая на дом. — Скажи, что я знаю, как его уничтожить.
Лизавета приняла ее в малом кабинете. Две женщины, бывшие враги, сидели друг напротив друга. Ненависть висела в воздухе густым туманом.
— Он меня вышвырнул, как использованную салфетку, — начала Ольга, не глядя на Лизавету. — После всего, что я для него сделала. Я вела его двойную бухгалтерию. Я знаю все его офшоры. Все незаконные схемы с госконтрактами. Он платил огромные откаты, Лизавета. И я могу это доказать. У меня есть копии документов. Флешка.
— Почему ты пришла ко мне? — холодно спросила Лизавета. — Чтобы отомстить?
— Чтобы выжить, — откровенно ответила Ольга. — Он теперь и меня уничтожит, чтобы я не разговаривала. Ты — единственная, у кого есть такой же интерес его сокрушить. Давай заключим перемирие. До его похорон.
Союз с дьяволом был заключен. Теперь у них был не только компромат на личную жестокость Артема, но и на его финансовые преступления. Это был уже не просто скандал в бомонде. Это была уголовщина.
***
Артем, чувствуя, что петля затягивается, стал действовать решительно. В дом явились двое грубых мужчин в штатском, представившись сотрудниками частной клиники. Они настаивали, что у них есть ордер на госпитализацию Лизаветы Петровны для лечения от «нервного истощения».
— Ваш муж выразил глубокую озабоченность вашим состоянием, — говорил один из них, пока другой пытался взять Лизавету под руку.
Анфиса, не раздумывая, бросилась между ними.
— Не трогайте ее! У вас нет никаких прав! Я все запишу на телефон и отправлю в полицию!
В этот момент на пороге появился Артем. Его лицо было маской ледяного спокойствия.
— Анфиса, — сказал он мягко, но так, что у нее похолодела спина. — Убирайся. Иначе я позвоню в миграционную службу. У тебя ведь патент заканчивается через месяц, верно? Его не продлят. Никогда.
Это был ее самый большой страх. Остаться без работы и без права находиться в стране.
Лизавета вырвалась от санитаров.
— Тронь ее — и эти документы уйдут прямиком в прокуратуру! — она выхватила из кармана распечатанные листы, которые ей дала Ольга. — Смотри, дорогой, узнаешь свою бухгалтерию?
Артем взглянул на бумаги, и его уверенность дала трещину. Он побледнел.
— Откуда у тебя это?..
— У меня есть друзья. Очень обиженные друзья.
Взгляд Артема помутился от ярости. Он понял, что Ольга переметнулась на сторону врага. Он сделал шаг к Лизавете, сжав кулаки.
— Ты… ты…
Внезапно снаружи, за воротами, послышались голоса, щелчки фотоаппаратов. Подъехала машина, из которой вышел Дмитрий с диктофоном. Статья вышла. И он привез «подкрепление» — пару коллег-журналистов.
— Артем Владимирович! Правда ли, что вы угрожали супруге помещением в психиатрическую клинику? — крикнул Дмитрий через ограду. — Имеются ли у вас комментарии по поводу схем ухода от налогов, о которых нам стало известно?
Артем застыл, как гора, на которую вот-вот сойдет лавина. Он оглядел всех: жену с триумфом в глазах, испуганную, но стоящую насмерть горничную, журналистов за забором. Его империя рушилась в одночасье. И рушилась из-за тех, кого он считал ничтожествами — жены и служанки.
Он медленно повернулся и, не сказав больше ни слова, пошел обратно в дом. Его плечи, всегда такие прямые, сгорбились. Это была не просто победа. Это было полное поражение.
***
Через неделю Артем Владимирович подписал все бумаги о разводе на условиях Лизаветы. Она получила солидную часть состояния, дом и гарантию, что уголовное дело по налоговым преступлениям, переданное Ольгой в правоохранительные органы, не коснется ее. Он же уехал из страны, пытаясь спасти то, что осталось от его бизнеса и репутации.
Ольга, получив свой процент от «отступных» Лизаветы, исчезла в неизвестном направлении.
В опустевшем особняке остались только двое. Лизавета Петровна и Анфиса. Они сидели в той самой столовой, где все началось.
— Я продаю этот дом, — сказала Лизавета, глядя в окно на пустой сад. — Слишком много воспоминаний. И не самых приятных.
Анфиса кивнула.
— Что будете делать?
— Начну сначала. В другом месте. Может быть, открою небольшую галерею. Настоящую. Я умею неплохо рисовать. В детстве училась в художественной школе. Когда муж был на работе, я рисовала картины и продавала их, откладывая деньги на черный день. — Она повернулась к Анфисе. — А ты? Деньги, которые я тебе обещала, лежат на твоем счету. Ты свободна.
Анфиса посмотрела на свои руки, привыкшие к работе. Она думала о своей каморке на чердаке, о запахе лаванды от белья, о страхе, который сковывал ее все эти годы. А потом она подняла голову.
— Я не хочу уезжать. По крайней мере, не сейчас. И… я не хочу быть просто горничной.
Лизавета удивленно подняла бровь.
— А кем же?
— Помощницей. В той самой галерее. Я научусь. Я быстро учусь. — Анфиса сказала это твердо. Она больше не была той робкой девушкой, которая дрожала за дверью. Война изменила ее, закалила, как сталь.
Лизавета смотрела на нее долго, а потом медленно улыбнулась. Это была не светская улыбка, а настоящая, теплая.
— Знаешь что? — сказала она. — Из тебя выйдет отличная помощница. И, пожалуй, единственный человек, которому я могу доверять.
Они сидели в молчании, две одинокие женщины, прошедшие через ад измен, скандалов и предательств. Их дом лежал в руинах, но они сами — уцелели. И впереди, впервые за долгие годы, у обеих была не чужая, а своя собственная жизнь. Полная неопределенности, но и полная свободы. И это был самый логичный и единственно возможный конец для всей этой истории.
Читайте и другие наши истории, переходя по ссылкам:
У нас к вам, дорогие наши читатели, есть небольшая просьба: оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы быть в курсе последних новостей. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть небольшой ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера!)