— Дядя... Я больше не могу... — девочка открыла глаза, её пальцы судорожно вцепились в подол его халата.
— Держись, малыш! — он срывающимся голосом крикнул медсестре. — Срочно в реанимацию!
— Мама... где мама? — её глаза закатились. — Обещайте... не отдавайте меня в приют...
Часть 1: ХОЛОДНАЯ УЛИЦА
Ноябрьский ветер пронизывал до костей. Дмитрий Соколов, сгорбившись, шёл по пустынной улице, застегивая пальто. Три сложные операции за ночь вымотали его до предела. Частная клиника платила бешеные деньги, но требовала взамен всю его жизнь. Ему было сорок два, а чувствовал он себя глубоким стариком.
«Ещё год, — думал он, сворачивая в переулок. — И уеду куда-нибудь, где тепло и никого нет».
Ветер донёс до него странный звук — тихий, едва слышный стон. Дмитрий остановился, прислушался. Снова тишина. «Показалось», — махнул он рукой и сделал шаг вперёд. И тут стон повторился. На этот раз явственнее.
Он подошёл к груде картонных коробок у стены старого дома. И замер. В узкой щели между стеной и мусором лежала маленькая девочка. Лицо синевато-бледное, глаза закрыты. На ней была лишь лёгкая курточка, вся в грязи, а на ногах — рваные кеды на босу ногу.
Хирург мгновенно преобразился. Все усталость как рукой сняло. Он присел на корточки, пальцы сами нашли тонкое запястье. Пульс был нитевидным, едва прощупывался. Дыхание поверхностное, прерывистое.
— Девочка, — тихо позвал он, осторожно касаясь её плеча. — Девочка, слышишь меня?
Веки ребёнка дрогнули, приоткрылись. Глаза, огромные, тёмные, полные бездонного страдания, уставились на него. В них не было ни удивления, ни страха — лишь тупое, животное равнодушие обречённого существа.
— Хоо... лодно... — прошептали её посиневшие губы.
Дмитрий, не раздумывая, снял своё дорогое кашемировое пальто и закутал в него девочку. Она была легка, как пёрышко. Он поднял её и, прижимая к груди, почти побежал обратно, к клинике. В голове уже складывался план действий: согреть, капельница, диагностика...
Охранник у входа удивлённо поднял бровь, увидев запыхавшегося главного хирурга с грязным свёртком на руках.
— Дмитрий Андреевич?..
— Срочно готовьте второй манипуляционный! — отрезал Соколов, не сбавляя шага. — И поднимите Кочеткову и Иванова! Немедленно!
В стерильном свете перевязочной девочка казалась ещё более хрупкой и беззащитной. Медсёстры, переглядываясь, бережно снимали с неё грязную одежду. Тело было исхудавшим до костей, кожа бледная, с синюшным оттенком.
— Гипотермия, сильное истощение, — бормотал Дмитрий, устанавливая катетер. — Скорее всего, пневмония...
Он работал быстро, автоматически, все его существо было сосредоточено на спасении этой маленькой жизни. Но когда девочка, уже под капельницей и тёплым одеялом, снова открыла глаза, его сердце сжалось. В них теперь читалась не только боль, но и крошечный, слабый огонёк надежды.
— Как тебя зовут, малыш? — мягко спросил он, поправляя ей подушку.
Девочка молча смотрела на него. Потом её губы шевельнулись.
— Ма... Маша...
— Маша, — повторил Дмитрий. — Всё будет хорошо. Я обещаю.
Он вышел из палаты, оставил девочку под наблюдением медсестры, и только тогда почувствовал, как дрожат его руки. Он спас сотни жизней, но эта, очередная спасённая жизнь, почему-то felt иначе. Может быть, потому что там, в операционной, он боролся с болезнями, а здесь... здесь он столкнулся с чем-то гораздо более страшным. С равнодушием мира, в котором ребёнок может умереть от голода и холода в двух шагах от его роскошной клиники.
Он посмотрел на свои дорогие часы, на безупречно белый халат, и всё это вдруг показалось ему нелепым и бессмысленным. За стеклом палаты лежала девочка, которая перевернула его привычный мир за один вечер. И он ещё не знал, что это — только начало.
Часть 2: ТЯЖЕЛЫЙ ВЫБОР
Неделя пролетела в напряженной борьбе за жизнь Маши. Пневмония оказалась двусторонней, организм ослаблен долгим недоеданием. Дмитрий практически переселился в клинику, проводя у её постели всё свободное время. Он лично контролировал каждый этап лечения, каждую капельницу.
— Дмитрий Андреевич, вам нужно отдохнуть, — осторожно говорила старшая медсестра. — Вы себя совсем измотали.
Но он лишь отмахивался. В глазах Маши, которые постепенно прояснялись, он видел что-то, что не давало ему уйти. Что-то важное.
На восьмой день девочка наконец смогла самостоятельно сидеть в кровати. Дмитрий принес ей книжку со сказками.
— Почитаем? — предложил он.
Маша молча кивнула. Она почти не разговаривала, отвечала кивками или односложно. Но в её молчании была какая-то взрослая, не по годам, понимающая печаль.
Когда Дмитрий дочитал до конца «Снежную королеву», Маша тихо спросила:
— А мама... придёт?
Сердце Дмитрия сжалось. Этот вопрос он задавал себе каждый день.
— Мы найдём твою маму, — пообещал он, гладя её по волосам. — Обязательно найдём.
На следующий день он отправился на поиски. Тот самый переулок, где он нашёл Машу, был пуст. Дмитрий обошёл все соседние дворы, показывал фотографию Маши (её сделали для истории болезни) местным жителям, бомжам, торгующим на углу...
— А, это Машка, — хрипло сказал старик, греющийся у костра в железной бочке. — С Наташкой своей живут, на вокзале обычно ночуют.
— На вокзале? — переспросил Дмитрий. — Как найти эту Наташу?
Старик пожал плечами:
— А хрен её знает. Она то тут, то там. Пьёт сильно. А девочку жалко — умная ведь, как огонёк.
Дмитрий поехал на вокзал. Грязь, суета, вечно спешащие люди. Он искал часа два, пока не увидел в самом дальнем углу, на грязных ступенях запасного выхода, женщину. Она сидела, обхватив колени, и что-то бормотала себе под нос. Рядом валялась пустая бутылка.
— Наташа? — осторожно позвал Дмитрий.
Женщина медленно подняла голову. Ей можно было дать лет сорок, хотя Дмитрий понимал — на самом деле она значительно моложе. Лицо осунувшееся, с землистым оттенком, но черты... черты были тонкими, красивыми. Следы былой красоты.
— Чего надо? — просипела она.
— Я про Машу, — сказал Дмитрий. — Вашу дочь.
Глаза женщины мгновенно протрезвели. В них вспыхнул страх, боль, надежда.
— Маша? Жива? — она вскочила, схватив его за рукав. — Где она? Что с ней?
— Она в больнице. Сейчас с ней всё хорошо. Я врач, я её лечу.
Наташа разрыдалась. Рыдания вырывались из самой глубины души, надрывные, исступлённые.
— Я не хотела... Я просто пошла за хлебом... А она спала... А когда вернулась, её уже не было...
Дмитрий отвёл её в ближайшее кафе, купил чаю и бутербродов. Пока Наташа жадно ела, он расспрашивал её.
История оказалась банальной и оттого ещё более страшной. Наташа — бывшая студентка ин.яз., подававшая большие надежды. Любовь, беременность, предательство любимого, который отказался от ребёнка. Роды, смерть новорождённого сына, тяжелейшая депрессия, первая рюмка... Дальше — потеря работы, квартиры, скатывание на дно. Маша родилась уже в этом аду.
— Я пыталась бросить, клянусь! — всхлипывала Наташа. — Ради неё пыталась. Но ничего не получалось... А она такая умница, читать сама научилась, по буквам складывать...
Дмитрий смотрел на эту сломленную женщину и понимал — перед ним не просто бомж и алкоголичка. Перед ним — жертва обстоятельств, не выдержавшая их ударов.
— Хотите увидеться с дочерью? — спросил он.
Наташа испуганно замотала головой:
— Нет! Не могу я к ней такой... Грязная, вонючая... Она меня таким запомнит...
— Тогда я предлагаю вам вариант, — твёрдо сказал Дмитрий. — Вы ложитесь в клинику. Мы вас пролечим, выведем из запоя, поможем встать на ноги. А потом... потом решим, что делать дальше.
Наташа смотрела на него с недоверием:
— Зачем вам это? Вы кто такой?
— Я врач, — просто ответил Дмитрий. — И я не могу пройти мимо.
Он видел в её глазах борьбу — страх, стыд, и ту самую, почти угасшую надежду, что он уже видел в глазах её дочери.
— Хорошо, — наконец прошептала она. — Попробую. Ради Маши.
Дмитрий кивнул. Он ещё не знал, во что ввязывается. Не знал, что эта встреча перевернёт не только жизнь Наташи и Маши, но и его собственную. Он просто делал то, что должен был сделать. То, что подсказывало ему сердце, так долго молчавшее под слоем профессионального цинизма и усталости.
Часть 3: ИСПЫТАНИЕ НАДЕЖДОЙ
Дмитрий разместил Наташу в отдельной палате, рядом с Машей. Первые дни были самыми тяжелыми — ломка, приступы паники, стыд. Но каждый раз, когда Наташа готова была сорваться, Дмитрий приводил к ней Машу.
Девочка молча подходила к кровати и брала маму за руку. Этого оказывалось достаточно.
Через две недели Наташу было не узнать. Медикаментозная терапия, нормальное питание и сон сделали свое дело. Землистый оттенок кожи сменился здоровым румянцем, глаза прояснились. Она начала ухаживать за собой, попросила принести книги.
— Я когда-то английский преподавала, — как-то призналась она Дмитрию, смущенно опуская глаза. — Может, вспомню...
Дмитрий устроил их с Машей в своей просторной квартире. Первое время Наташа ходила по светлым комнатам, словно боясь что-то сломать. Маша же, наоборот, быстро освоилась — особенно ее полюбился большой аквариум с разноцветными рыбками.
Жизнь вошла в новую колею. Дмитрий ходил на работу, Наташа занималась домом и дочерью. По вечерам они втроем ужинали, смотрели фильмы, читали вслух. В квартире, много лет бывшей лишь местом для ночлега, наконец появился уют.
Как-то раз Дмитрий вернулся домой поздно. В гостиной горел только торшер, освещая спящих на диване Наташу и Машу. Маша прижалась к матери, а та обнимала ее с такой нежностью, что у Дмитрия сжалось сердце. В этот момент он понял — они стали его семьей.
Но однажды ночью его разбудили странные звуки из комнаты Наташи. Он застал ее сидящей на кровати, вся дрожа, с диким взглядом.
— Опять тот сон... — прошептала она. — Ребенок плачет... А я не могу подойти...
Это были последствия многолетнего алкоголизма — панические атаки, ночные кошмары. Дмитрий садился рядом и разговаривал с ней, пока та не засыпала.
Прошло три месяца. Казалось, худшее позади. Наташа полностью отказалась от алкоголя, записалась на курсы восстановления для бывших зависимых, даже начала подрабатывать переводами. Маша пошла в первый класс — умная не по годам, она быстро догнала сверстников.
Но однажды утром Дмитрий нашел Наташу без сознания в ванной. Экстренная госпитализация, анализы, консилиум... Диагноз был неутешительным — цирроз печени в последней стадии, осложненный острой почечной недостаточностью. Годы алкоголизма и жизни на улице сделали свое дело.
— Почему вы не сказали, что плохо себя чувствуете? — с болью в голосе спрашивал Дмитрий, сидя у ее больничной кровати.
— Боялась, — слабо улыбнулась Наташа. — Боялась, что прогонишь... А так хоть несколько месяцев побыла счастливой.
Она держала за руку испуганную Машу, смотря на Дмитрия умоляющими глазами.
— Обещай... Обещай, что не отдашь ее в приют... Она ведь тебя как отца уже считает...
Через неделю Наташи не стало. Она ушла тихо, во сне, словно не желая никому доставлять хлопот. В кармане ее больничной пижамы нашли записку: «Простите за все. И спасибо за эти месяцы счастья».
Дмитрий стоял на пустынном кладбище, держа за руку плачущую Машу. Ветер разбрасывал первые осенние листья. Он смотрел на свежую могилу и понимал — теперь он единственный, кто может защитить эту девочку. И эта мысль пугала его куда больше, чем самые сложные операции в его практике.
Часть 4: БИТВА ЗА МАШУ
Первые дни после похорон были самыми тяжелыми. Маша замкнулась в себе, перестала разговаривать, по ночам в её комнате раздавались приглушённые всхлипывания. Дмитрий отменил все операции, проводя всё время с девочкой. Он читал ей сказки, показывал фокусы, пытался развеять её горе — но стена отчуждения казалась непреодолимой.
Ситуация усугубилась, когда в дверь квартиры позвонили. На пороге стояли две женщины с официальными лицами и деловитыми папками.
— Дмитрий Андреевич Соколов? Мы из органов опеки. К нам поступила информация, что у вас проживает несовершеннолетний ребёнок без соответствующего оформления.
Дмитрий почувствовал, как похолодело всё внутри. Он впустил их в квартиру, пытаясь сохранять спокойствие.
— Маша — дочь моей гражданской жены, которая недавно скончалась. Мы оформляем документы...
— Согласно базе данных, у девочки есть биологический отец, — одна из женщин просматривала документы. — И пока не установлено ваше официальное опекунство, ребёнок является бесхозным.
В этот момент из своей комнаты вышла Маша. Увидев чужих людей, она испуганно прижалась к Дмитрию.
— Не бойся, малыш, — он обнял её. — Это просто гости.
Но женщины уже доставали блокноты, фиксируя «неудовлетворительные жилищные условия» — хотя квартира была просторной и ухоженной.
Через неделю пришла официальная бумага — предписание о временном помещении Маши в приют до выяснения обстоятельств.
Дмитрий не сдавался. Он нанял лучшего адвоката по семейным делам, собирал характеристики, документы из клиники о том, что Маша проходила у него лечение. Но система работала как хорошо отлаженный механизм, бездушный и неумолимый.
В день, когда за Машей должны были приехать, Дмитрий сидел на кухне, сжимая в руках фотографию Наташи.
— Прости, — шептал он. — Я не смог...
Внезапно в квартире раздался звонок. Дмитрий с тяжелым сердцем пошёл открывать, ожидая увидеть сотрудников опеки. Но на пороге стояла высокая пожилая женщина с суровым лицом и чемоданом в руках.
— Что, сынок, не ждал? — сказала она, без приглашения заходя в квартиру.
Дмитрий остолбенел:
— Мама? Ты как здесь?
— А как же? — Валентина Петровна окинула взглядом квартиру. — Когда моему сыну тяжело, я всегда приезжаю. Хоть с Крайнего Севера, хоть с края света.
Она поставила чемодан и внимательно посмотрела на Дмитрия:
— Рассказывай, что у тебя тут за война с этими бюрократами развернулась.
Дмитрий, не скрывая ничего, рассказал всю историю. Мать слушала молча, лишь изредка кивая.
— Глупости, — отрезала она, когда он закончил. — Никуда мы Машку не отдадим. Покажи мне эту девочку.
Маша, услышав голоса, вышла из комнаты. Увидев незнакомую женщину, она испуганно остановилась.
— Иди сюда, детка, — мягко сказала Валентина Петровна. — Я твоя новая бабушка.
Что-то в её голосе заставило Машу сделать шаг вперёд. А когда пожилая женщина обняла её, девочка вдруг разрыдалась — впервые за все эти дни давая выход своему горю.
С этого дня всё изменилось. Валентина Петровна взяла ситуацию в свои железные руки. Она обзвонила всех своих знакомых, нашла нужных людей, организовала встречи. Её северная закалка и несгибаемая воля творили чудеса.
Через месяц суд вынес решение — оставить Машу под временной опекой Дмитрия до установления отцовства. Это была победа. Маленькая, но такая важная.
Вечером они втроём сидели на кухне — Дмитрий, Маша и Валентина Петровна. Девочка, впервые за долгое время, улыбалась, помогая бабушке лепить пельмени.
— Спасибо, мама, — тихо сказал Дмитрий.
— Молчи, — отмахнулась она. — Семья — это самое главное. А семью нужно защищать. Любой ценой.
Дмитрий смотрел на них и понимал — битва ещё не окончена. Впереди была процедура установления отцовства, возможные претензии биологического отца Маши. Но теперь он был не один. Теперь у него была семья, которую нужно было защищать. И он знал — сделает всё, чтобы сохранить это хрупкое счастье, доставшееся такой страшной ценой.
Часть 5: НОВАЯ ЖИЗНЬ
Год пролетел незаметно. Маша превратилась из замкнутой, испуганной девочки в улыбчивого, жизнерадостного ребенка. Валентина Петровна, оставив на Севере свой дом, окончательно перебралась к сыну, став для Маши настоящей бабушкой — строгой, но бесконечно любящей.
Жизнь вошла в спокойное русло. Дмитрий продолжал работать в клинике, но теперь точно знал, ради чего он возвращается домой каждый вечер. Маша училась в школе, занималась музыкой и рисованием, а по выходным они все вместе ходили в парк или кино.
Однажды субботним утром, когда они завтракали на солнечной кухне, раздался звонок в дверь. На пороге стоял элегантно одетый мужчина с дипломатом.
— Дмитрий Андреевич Соколов? — вежливо спросил незнакомец. — Меня зовут Артем Викторович. Я представляю юридическую фирму «Леге Артес».
Дмитрий нахмурился:
— Чем могу помочь?
— Мне нужно поговорить с вами относительно Марии Наташиной, — юрист бросил взгляд на Машу, которая с любопытством выглядывала из-за спины Дмитрия.
Валентина Петровна сразу же увела девочку в другую комнату, бросив на сына понимающий взгляд.
— Проходите, — Дмитрий провел гостя в кабинет, сердце его неприятно заныло. Он боялся, что объявился биологический отец Маши.
Когда они устроились, юрист открыл дипломат и достал папку с документами.
— Я представляю интересы наследственного дела Наталии Сергеевны Наташиной, — начал он. — Недавно мы закончили поиски возможных наследников и установили, что её дочь, Мария, является единственной наследницей.
Дмитрий смотрел на юриста, не понимая:
— Какое наследство? У Наташи не было ничего, даже собственного угла.
— Это не совсем так, — юрист достал завещание. — Бабушка Наталии Сергеевны по материнской линии, Елизавета Петровна Орлова, скончалась три года назад. Она была последней владелицей фамильного состояния семьи Орловых. Поскольку прямых наследников не осталось, состояние должно было перейти к Наталии Сергеевне. Но на момент смерти бабушки она считалась без вести пропавшей.
Дмитрий медленно опустился в кресло:
— Вы хотите сказать...
— Да, — юрист кивнул. — После установления местонахождения Наталии Сергеевны и подтверждения её кончины, единственной законной наследницей становится её дочь, Мария. Речь идет о состоянии примерно в двадцать миллионов долларов, включая недвижимость в Москве и за границей.
В кабинете повисла гробовая тишина. Дмитрий смотрел на юридические документы, не в силах осознать услышанное. Двадцать миллионов... Сумма, которая могла бы изменить несколько жизней. И все это теперь принадлежало маленькой Маше.
— Что... что теперь нужно делать? — наконец выдавил он.
— Для начала — оформить официальное опекунство, — объяснил юрист. — Пока вы не станете законным представителем Марии, доступ к средствам будет заблокирован. Кроме того, потребуется управляющий для имущества...
Дверь в кабинет приоткрылась, и на пороге показалась Маша:
— Дядя Дима, всё хорошо?
Дмитрий посмотрел на её доверчивое личико и понял — деньги ничего не меняют. Для него она останется той самой девочкой из подворотни, которую он спас от верной смерти. Той, ради которой он готов был бороться с целым миром.
— Всё хорошо, малыш, — улыбнулся он. — Иди к бабушке, мы скоро закончим.
Когда дверь закрылась, Дмитрий повернулся к юристу:
— Оформляйте документы. Но хочу, чтобы вы понимали — для нас Маша важнее любых денег. Мы будем распоряжаться наследством так, как будет лучше для неё.
Юрист кивнул с уважением:
— Редкая позиция в наше время, Дмитрий Андреевич. Я вам помогу.
После его ухода Дмитрий вышел в гостиную. Маша и Валентина Петровна сидели на диване и читали книгу. Луч заходящего солнца освещал их лица — родные, любимые лица.
— Ну что, сынок, — подняла на него глаза мать, — опять борьба с ветряными мельницами?
— Нет, мама, — Дмитрий сел рядом и обнял их обеих. — На этот раз ветряные мельницы сдались.
Маша прижалась к нему:
— Мы всегда будем вместе?
— Всегда, — твёрдо пообещал Дмитрий. — Неважно, что случится.
Он смотрел в окно на зажигающиеся огни большого города и думал о том, как странно устроена жизнь. Однажды холодным ноябрьским вечером он спас маленькую девочку, а она, в свою очередь, спасла его — подарила семью, любовь и смысл. И никакие миллионы не могли сравниться с этим даром. Но случилось непредвиденное...
Часть 6: ИСПЫТАНИЕ БОГАТСТВОМ
Прошло ещё шесть месяцев. Наследство Маши было официально оформлено, деньги переведены на специальный счёт под управлением доверенного лица. Дмитрий сохранил работу в клинике — не из-за денег, а потому что медицина была его призванием.
Они переехали в просторную квартиру из наследства Маши, но Дмитрий настоял, чтобы её личные апартаменты оставались неприкосновенными до её совершеннолетия. Жили скромно, как и раньше.
Однажды вечером, когда Дмитрий возвращался домой, его остановил у подъезда незнакомец в дорогом костюме.
— Дмитрий Андреевич? — мужчина улыбнулся неестественно белыми зубами. — Позвольте представиться — Игорь Викторович, отец Марии.
Ледяная волна прокатилась по телу Дмитрия. Он молча смотрел на человека, который когда-то бросил Наташу с ребёнком.
— Я знаю, что моя дочь у вас, — продолжал мужчина. — И я знаю про наследство. Давайте договоримся по-хорошему.
— Договориться? — холодно переспросил Дмитрий. — Вы семь лет не интересовались существованием дочери.
— Обстоятельства изменились, — Игорь Викторович сделал паузу. — Я готов признать отцовство. Думаю, суд встанет на сторону кровного родственника.
Дмитрий понял — началась новая битва. Битва за Машу и её наследство.
В течение следующей недели Игорь Викторович подал иск об установлении отцовства и определении места жительства дочери с ним. Началась тяжба, которая оказалась куда сложнее борьбы с опекой.
Судьи, подкупленные свидетели, ложные обвинения в адрес Дмитрия... Игорь Викторович использовал все средства. Особенно его адвокаты напирали на то, что Дмитрий — чужой человек, не родственник.
Маша, чувствуя напряжение, снова стала замкнутой. Она боялась, что её заберут у Дмитрия и бабушки.
— Я никуда не хочу, — плакала она ночью, прижимаясь к Дмитрию. — Вы — моя семья.
Валентина Петровна, наблюдая за происходящим, приняла решение. Однажды утром она собрала чемодан.
— Я еду на Север, — объявила она. — Там живёт человек, который может помочь.
Дмитрий пытался отговорить мать — возраст, здоровье... Но Валентина Петровна была непреклонна.
— Для семьи ничего не жалко, — сказала она на перроне, обнимая сына и Машу. — Вернусь с подкреплением.
Неделя без матери показалась вечностью. Дмитрий отбивался от атак юристов Игоря Викторовича, Маша плохо спала и почти не ела. Казалось, всё рушится.
Но однажды вечером дверь открылась, и на пороге появилась Валентина Петровна. Рядом с ней стояла пожилая, но энергичная женщина с пронзительными глазами.
— Знакомься, сынок, — сказала мать. — Это Анна Максимовна, лучший адвокат по семейным делам, хоть и на пенсии. Мы с ней когда-то вместе в Норильске работали.
Анна Максимовна оказалась грозным оружием. За неделю она разобрала все доводы противоположной стороны, выявила подкуп свидетелей и предоставила суду неопровержимые доказательства того, что Игорь Викторович знал о существовании дочери все эти годы, но не проявлял интереса.
Решающее заседание суда было напряжённым. Когда судья удалилась для принятия решения, Дмитрий сжал руку Маши так, что кости хрустнули.
— Встать, суд идёт! — раздался голос секретаря.
Судья зачитала решение: «В удовлетворении исковых требований отказать. Оставить Марию Наташину под опекой Дмитрия Андреевича Соколова. Исковые требования Игоря Викторовича признать необоснованными».
Маша тихо заплакала, прижимаясь к Дмитрию. Это были слёзы облегчения.
Вечером они все собрались дома — Дмитрий, Маша, Валентина Петровна и Анна Максимовна. За столом царила атмосфера настоящего праздника.
— Знаешь, — сказала Дмитрию Маша, когда укладывалась спать, — я сегодня поняла, что семья — это не кровь. Семья — это те, кто всегда с тобой.
Дмитрий смотрел на спящую девочку и думал о том, как однажды, холодным ноябрьским вечером, он решил свернуть в незнакомый переулок. И это решение подарило ему самое ценное — семью. Семью, которую он сберёг и защитил. Несмотря ни на что
У нас к вам, дорогие наши читатели, есть небольшая просьба: оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы быть в курсе последних новостей. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть небольшой ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера!)