— Хватит жить прошлым, мама! — голос Виктора, её младшего сына, был твёрдым и лишённым всякого сочувствия. Как будто он отчитывал мать за неуместную сентиментальность. — Пять лет прошло! Жизнь продолжается! Место же пропадает зря, а мне для работы кабинет нужен. Что в этом такого?
Галина стояла на пороге комнаты и не могла сдвинуться с места. Она смотрела на то, что сын называл «кабинетом». И чувствовала, как ледяные тиски сжимают её сердце.
Это была комната её старшего сына. Андрея. Её мальчика, которого не было вот уже пять долгих, мучительных лет. Но здесь, в этой комнате, он был жив. Здесь всё буквально дышало Андреем: его книги на полках, его старенькая гитара в углу, его фотографии на стенах.
Это был не просто набор мебели и вещей. Это был её храм. Её святилище. Единственное место в мире, где женщина могла прикоснуться к своей памяти. К своей невыносимой боли и к своей бесконечной любви.
А теперь этого места не было.
Вместо кровати Андрея — на которой Галина иногда сидела, обнимая подушку сына и вдыхая едва уловимый, оставшийся в ткани запах — стоял массивный, чужой офисный стол. На полках, где раньше стояли томики Ремарка и сборники стихов, теперь громоздились уродливые папки с документами Виктора. А в углу, где раньше висела гитара Андрея, приткнулся бездушный офисный стул на колёсиках.
— Что… что ты наделал, Витя? — прошептала Галина, и её губы не слушались.
— Порядок навёл, — с деловитой, почти гордой уверенностью ответил тот, не отрываясь от подключения компьютера. — Всё равно никто этой комнатой не пользовался. А мне очень удобно - смогу из дома работать. Не переживай, старые вещи Андрея я аккуратно в коробки сложил. На балкон вынесу.
Он говорил это так просто, так рационально, как будто речь шла о перестановке мебели, а не о разрушении святыни. Виктор не понимал. Или не хотел понимать. Он просто взял и вычеркнул Андрея из этого дома. Словно его никогда и не было...
***
Андрея не стало в автомобильной аварии пять лет назад.
Ему было всего тридцать. Яркий, талантливый, всеми любимый. Уход старшего сына стал для Галины раной, которая не заживала. Время не лечило. Оно лишь притупляло острую боль, превращая её в постоянную, ноющую тоску.
Первые годы после трагедии женщина почти не выходила из комнаты Андрея. Она сидела в его кресле, перебирала его вещи и вдыхала его запах, который, как ей казалось, всё ещё витал в воздухе. Галина разговаривала с ним, рассказывала ему о своих днях и делилась своими горестями. Это помогало ей жить.
Виктор, её младший, всегда был другим.
Прагматик, реалист, твёрдо стоящий на ногах. Он всегда был в тени своего блестящего старшего брата.
Андрей был душой компании, а Виктор — тихим и замкнутым. Андрей легко сходился с людьми, а Виктор — с трудом. Галина любила обоих сыновей, но её сердце всегда принадлежало старшему, её золотому мальчику. Возможно, Виктор это чувствовал и втайне ревновал.
После смерти брата он старался поддержать мать, как мог. Взял на себя все организационные хлопоты, решал бытовые проблемы. Но он никогда не говорил с ней об Андрее. Виктор избегал этой темы, считая слёзы и воспоминания матери проявлением слабости, чем-то, что мешает «двигаться дальше».
— Мам, надо жить настоящим, — часто повторял Витя, когда заставал её в комнате Андрея. — Прошлое не вернуть.
Мать молча кивала, но продолжала приходить в свой храм. Эта комната была для неё не прошлым. Она была её настоящим, потому что только здесь Галина чувствовала, что старший сын всё ещё рядом.
Женщина бережно хранила каждую вещь. Каждую пылинку стирала с его письменного стола, каждую книгу ставила на то же самое место. Это был её ритуал, её способ сохранить его присутствие.
***
Две недели назад Галина уехала в санаторий. Путёвку ей подарил Виктор.
— Тебе надо отдохнуть, развеяться, — сказал он.
Женщина не хотела уезжать и оставлять свой дом, свою святыню. Но сын был так настойчив, что она согласилась. Глина и не подозревала, какой «сюрприз» Витя готовит ей к её возвращению.
И вот она вернулась. Отдохнувшая, немного окрепшая.
Вошла в квартиру, и первое, что Галина сделала по привычке, — направилась в комнату Андрея. Поделиться с ним своими впечатлениями, рассказать, как соскучилась.
Она открыла дверь. И замерла на пороге, не в силах поверить своим глазам. Комната была чужой. Холодной, бездушной, деловой. Её храм был осквернён.
Из комнаты вышел довольный Витя. Он явно гордился проделанной работой.
— Ну как тебе, мам? Правда, здорово получилось? — спросил сын с улыбкой. — Просторный, светлый кабинет. Теперь мне не придётся ютиться с ноутбуком на кухне.
Галина смотрела на Виктора, и в её душе поднималась волна ледяного ужаса и обиды.
— Витя… как ты мог? — прошептала она. — Не спросив меня…
— А что спрашивать? — искренне удивился тот. — Я же для общего блага старался. Чего этим квадратным метрам простаивать? Надо использовать пространство рационально.
Галина пыталась объяснить ему. Говорила о памяти, о душе. О том, что для неё значит эта комната. Но сын её не слышал. Он смотрел на мать, как на неразумного ребёнка, который плачет из-за сломанной игрушки.
— Мам, это всё сентиментальность, — отмахнулся он. — Надо быть реалистом. Андрея нет — смирись с этим. А я есть. И мне нужно место для работы. Мам, прости, но Андрею больше не нужна эта комната.
Взгляд Галины упал на большую картонную коробку у двери. На ней было написано маркером «Выбросить».
— Что это? — спросила женщина. И её сердце сжалось от дурного предчувствия.
— А, это старый хлам какой-то. Детские рисунки, тетрадки, — небрежно ответил Виктор, собираясь поднять коробку. — Мусор всякий. Зачем он нужен?
Это стало последней каплей.
***
Галина бросилась к коробке и прижала к груди, как самое дорогое сокровище.
— Не смей! — закричала она, и тихий спокойный голос женщины сорвался на визг. — Ты не смеешь это трогать!
Виктор опешил от такой реакции.
— Мама, ты чего?! — крикнул сын в ответ. — Это же просто старая макулатура!
— Сам ты макулатура! — рыдала Галина, обнимая коробку. — Это его жизнь! Его детство! Ты и так отнял у меня его комнату, так оставь мне хотя бы это! Убирайся! Убирайся из его комнаты!
Женщина кричала, обвиняя сына в чёрствости и в бездушии, в неуважении к памяти брата. Она говорила всё, что накопилось в душе за эти годы. О том, что Витя никогда не любил Андрея, что он всегда ему завидовал. И что теперь он просто пытается занять его место, вычеркнув старшего брата из их жизни.
— Пока я жива, — выкрикнула Галина, задыхаясь от слёз, — эта комната останется комнатой Андрея! И точка!
Виктор, побагровев от гнева и обиды, развернулся и, хлопнув дверью так, что зазвенели стёкла, ушёл.
Галина осталась одна посреди разгромленной комнаты-памяти. Она опустилась на пол, открыла коробку и начала перебирать детские рисунки сына. Вот их дом, вот собака, вот портрет мамы…
И вдруг ей в руки попал один, особенный рисунок. На нём были нарисованы два мальчика, держащиеся за руки. Один большой, другой — совсем маленький. Внизу неуклюжими печатными буквами было подписано: «Андрей и Витя. Братья навсегда».
Галина смотрела на этот рисунок, и сердце её разрывалось от боли.
***
В субботу Виктор пришёл. Без звонка, с видом человека, готового к тяжёлому разговору. Но на пороге его ждала не мать, а аккуратно сложенные в коридоре его вещи: два чемодана и рюкзак с ноутбуком. Новый офисный стол и стул стояли рядом.
Из кухни вышла Галина. Спокойная, с прямой спиной и сухими глазами. В ней не было ни вчерашней истерики, ни привычной скорби.
— Мама, я… — начал сын, но женщина остановила его жестом.
— Ты хотел, чтобы я жила настоящим, Витя. Я послушалась, — её голос был ровным и холодным. — Ты научил меня быть рациональной. Ты показал, что память — это хлам, который занимает место, а пространство нужно использовать с пользой. Ты прав.
Она сделала паузу, глядя Виктору прямо в глаза.
— Ты не просто переставил мебель. Ты попытался убить моего сына второй раз. Вычеркнуть его, будто его и не было. Ради своего удобства. И я поняла, что пять лет оплакивала не того. Я оплакивала одного сына, не замечая, что второго рядом со мной уже давно нет. Есть только чужой, практичный человек, которому нужно место для работы.
Она кивнула на его вещи.
— Теперь у тебя будет много места. Эта квартира слишком загромождена моими сентиментальными воспоминаниями. Тебе здесь будет неуютно. Ищи себе место, где нет прошлого.
— Мама, ты меня выгоняешь?! — в голосе Виктора прозвучало потрясение.
— Нет, — ответила Галина тихо. — Я тебя отпускаю. В твою взрослую жизнь, в которой нет места для старого хлама. И для старых матерей тоже.
Виктор стоял, не в силах вымолвить ни слова. Он хотел увидеть слёзы, услышать упрёки, может быть, даже получить пощёчину. Но эта ледяная, вежливая отстранённость была страшнее всего.
Он понял, что мать, как и раньше, выбрала его брата — пусть даже того и не было в живых. Обида ослепила Виктора. Он молча взял чемоданы и вышел. Затем помедлил на пороге и бросил:
— Тебе лечиться надо, мама…
Галина не смотрела Виктору вслед. Она просто пошла в комнату Андрея, села на пол посреди пустоты и впервые за пять лет почувствовала, что её сын действительно умер. А она осталась совсем одна.
_____________________________
Подписывайтесь и читайте ещё интересные истории:
© Copyright 2025 Свидетельство о публикации
КОПИРОВАНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТЕКСТА БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА ЗАПРЕЩЕНО!