Итак, я прочёл третье произведение Набокова ("Лолита", "Король, дама, валет", "Защита Лужина") и могу определить кое-что общее между ними. Это будет "мерзость". Прочтя первую страницу следующей "Камеры Обскура", можно сказать, что, видимо, мерзость будет в каждом его произведении. Все его персонажи мелкие мерзкие чмошники, которым он сочувствует и над которыми он издевается. И даже трудно представить какой же величины должен быть сам автор, чтобы выбирать это вот всё в качестве своих интересов для описания и пересказа другим. Но уже тут, в Лужине, начинает протекать желчь и ненависть к остальным людям, образуется надменность и зачатки наполеоновского комплекса. Интересно, что это всё очень свойственно людям, считающим себя интеллигенцией, образцами морали и светочами истины. Люди живут как мелкие букашки, а он в белом пальто ходит и обличает, обличает, обличает пороки. И каждый, кто его книжку прочтёт сразу понимает какой же он был дурак и что жил неправильно и всё нужно менять. Всем нужно всё менять. Кому – всем и абсолютно всем. Что менять – всё и абсолютно всё. Только писателю не нужно – он поступает «по совести» и иначе не может. Рабочие, не разгибающие спины в две смены, представители настоящей интеллигенции (врачи, учителя, журналисты и прочие интеллектуальные труженики) трудящиеся на пользу общества, военные, политики – мелкие камушки, образующие пирамиду, на вершине которой стоит он – писатель – и регулирует, указывает кому и как надобно жить. Ох, да куда же нам серым да сирым без него. Никакого светлого будущего не видать. Умора.
В этом произведении, в самой конструкции текста, проступает уже серьезная русская литература. Чувствуется Достоевский, который, очень видно, жжёт автора изнутри. Это в отличие от Короля или Лолиты, написанных рубленым, модернистским языком можно назвать действительно Русской литературой. Даже сам мотив тут классический. Взять ничтожного, мелкого, гадкого человечка и все 150 страниц текста вызывать у читателя к нему жалость. Жалость – главная тема любого русского классика. Добиться того, чтобы читатель начал жалеть сначала героя, потом себя, потом писателя, потом остальных людей и в итоге всё скатывалось в болото жалости и жалкости. Думаю, многие, прочтя, хлопали себя по коленке, мол, эх, какие же мы жалкие все тут бесполезные, как дальше жить!? Хотя, на самом деле, тут проступает и обратная сторона, для имеющих силу спорить с писателем и видеть контраверса. Через Лужина же он и показывает, что человек жалеющий себя, берегущий себя всю свою жизнь, человек живущий «для счастья», чтобы сытно кушать и крепко спать – это фактически ничтожество не заслуживающее нашего внимания, ещё не дожившее свой век пустое место. У маэстро Лужина была хотя бы игра и лучше уж так, чем никак. Гений погибает в неволе запертый в мягкую клетку, лишенный игры, лишенный возможности сделать ход. И вот мы зашли в комнату. А Лужина нет. И был ли Лужин…
Очень понравилось от-Джойсовское описание сознания как ребёнка, так и взрослого. В самом начале ты видишь мир глазами сознания мальчика, имеющего все свойства аутиста. Всё как в тумане, непонятно что происходит откуда и зачем. Расплывчатость сменяется резким немотивированным действием. Если вы начнёте крутить свои ранние детские воспоминания – будет очень похоже. Между героем и остальным миром существует или пропасть, или Стена. Кстати, очень хорошо Лужин передан в роли Пинка в фильме Алана Паркера «Стена», снятом по пластинке Пинк Флойда. Когда мальчик подрастает, мы начинаем понимать, что в принципе такое невозможно придумать и автор передаёт нам невыдуманные ощущения – свои собственные. Свои обиды, своё непонимание, своё противостояние с миром людей и, главное, свою Игру. После прочтения этого, я могу точно сказать: Набоков – один из нас. Художник. Потому что невозможно придумать то, что действительно испытывают люди творческих профессий. Всё, практически, одно и то же, что пересказывается в подходе Лужина к Игре. Как нечто рвётся из тебя наружу, как тело, стоящее между миром тонких идей и плотных материй, испытывает муки, как сознание разрывается на части осмыслением и рождением новых идей, как перебираются тысячи вариантов для выбора одного правильного. Если вы просыпаетесь в три часа ночи в холодном поту, осенённые идеей изменений и вместо сна начинаете править чертежи, полотна, тексты – эта книга для вас. Она скажет вам, что вы не одиноки и всегда были, есть и будут люди, для которых реализация их идей будет гораздо важнее какого-то-там выдуманного счастья, безопасности и ленивого бездействия. Эти люди образуют невидимое братство тех, чьи имена останутся в веках.
P.S. Дальше будет ещё одна книжка и начнём сериал про одного художника, потому что что-то совсем нет времени писать...
Набоков Владимир Владимирович: