Звонок Ангелины прозвучал в тишине квартиры подобно похоронному колоколу, вибрация телефона отозвалась ледяной дрожью в груди. Мария, чьи нервы и без того были натянуты до предела после истории с Ильей, метнулась к телефону на тумбочке, пульс бешено застучал в висках об бега из зала до спальни. Не думая, она схватила свою старую кожаную сумку, набитую странными для постороннего глаза предметами, и, не забыв окликнуть Луну, бросилась в бутик. Внутри женщины все сжалось в тугой, болезненный комок предчувствия.
Мария толкнула дверь «Флорариума» и замерла на пороге.
Воздух ударил в лицо густой, сладковато‑гнилостной волной, от которой перехватило дыхание. Казалось, будто кто‑то смешал аромат свежесрезанных цветов с запахом тления, превратив симфонию жизни в кошмарную какофонию.
То, что она увидела, переступив порог, оказалось на порядок хуже самых мрачных её ожиданий. Картина будто была вырвана из кошмарного сна.
Роскошные букеты, ещё вчера полные жизни, теперь стояли чёрные и безжизненные. Их лепестки, некогда яркие и упругие, стали хрупкого угольного цвета, словно растения на мгновение сунули в адское пламя. Но огня не было только обугленная, издающая зловоние плоть растений. Стебли ломались от малейшего прикосновения, осыпаясь пеплом на пол.
Стеклянная витрина, ещё утром сиявшая кристальной чистотой, теперь была покрыта густой паутиной трещин. Они расходились от единого эпицентра, будто невидимый кулак ударил изнутри, раздробив прозрачность на тысячи осколков сдерживаемого крика.
В центре этого опустошения металась Ангелина. Её обычно румяное, живое лицо стало бледным, как свежевыбеленное полотно. Руки беспомощно вздрагивали, то хватаясь за увядшие стебли, то бессильно падая вдоль тела. В глазах стояли слёзы, как льдинки, в которых отражался весь ужас происходящего.
— Он идёт по списку, — хрипло, почти беззвучно прошептала Мария.
Слова давались тяжело, она проталкивала их сквозь липкий, густой воздух, пропитанный знакомой, отвратительно‑приторной энергией Виктора. Эта энергия витала в пространстве густым смогом, обволакивая лёгкие липкой пеленой, проникая в каждую клеточку тела.
Сначала Илья, теперь ты, — пронеслось в голове. Он методичен. Он знает, куда бить. Знает, что для нас важно.
— Ангелина… — Мария сделала шаг вперёд, но запнулась о вазу, рассыпавшуюся под ногой чёрным прахом. Звук был тихим, но в тишине он прозвучал как выстрел.
Ангелина вздрогнула, резко обернулась. Её взгляд, мутный от слёз, сфокусировался на Марии.
— Это он? — голос Ангелины дрожал, но в нём уже пробивалась искра гнева. — Это Виктор?
— Да, — коротко ответила Мария, сжимая кулаки.
*****
Очистка бутика превратилась не в уборку, а в изнурительную битву с незримым противником. Воздух всё ещё дрожал от остаточной тьмы, невидимые нити сквозили между стеллажами, цеплялись за пальцы, пытались затуманить разум.
Мария двигалась по залу с сосредоточенной грацией воина. Её движения были точными, ни одного лишнего жеста. Она рассыпала соль по углам, чертила защитные знаки дрожащими от напряжения пальцами, зажигала свечи. Живой, трепещущий огонёк каждой из них пожирал мрак, отвоёвывая сантиметры пространства.
Так. Ещё немного. Не поддаваться усталости. Не давать страху проникнуть внутрь.
Она мысленно направляла потоки воды и воздуха, представляла, как прозрачная волна смывает сгустки тёмной энергии, как вихрь рассеивает ядовитый туман, клубящийся в воздухе. Пот стекал по вискам, но она не смела остановиться.
Луна двигалась рядом осторожно, словно сапёр на минном поле. Её нос улавливал самые опасные очаги порчи: там, где энергия сгущалась до почти осязаемой вязкости. Кошка указывала на них тихим мяуканьем или вздыбленной шерстью, и Мария знала: там нужно усилить защиту.
Ангелина и подоспевший Илья работали в другом конце зала. На руках плотные перчатки, лица сосредоточенные, почти суровые. Молча, с ожесточённой решимостью, они выносили почерневшие цветы, хрупкие останки былой красоты, превратившиеся в пепел. Каждый стебель ломался с тихим хрустом, будто шептал прощальные слова.
Илья вскрывал окна, одно за другим. Свежий ветер ворвался внутрь, принося с собой запах снега и далёких лесов. Он разгонял застоявшийся воздух, выдувал последние клочья тьмы, наполнял пространство новой жизнью.
— Ещё немного, — прошептала Мария, чувствуя, как ноги становятся ватными. — Мы почти у цели.
Она сосредоточилась на последнем очаге тьмы, густом, почти осязаемом сгустке в центре зала. Закрыла глаза, представила, как её свет, чистый, белый, непоколебимый, проникает внутрь, выжигает скверну, возвращает пространству первозданную чистоту.
Сгусток дрогнул.
Затрепетал.
Начал рассеиваться, словно туман под утренним солнцем.
И вдруг — тишина.
Ветер шелестел занавесками, свечи горели ровно, без дрожи, а в воздухе пахло не тлением, а свежестью.
Когда последний клочок тёмной, вязкой энергии был выжжен, друзья замерли посреди опустошённого бутика.
Тяжело дыша, как бегуны после изнурительного марафона. Плечи опущены, руки дрожат, в глазах усталость, но в сердцах тихая победа.
Мария опустилась на стул.
Ноги не держали.
Ладони, ещё горячие от напряжения, легли на колени. Она смотрела на своих друзей, бледных, измученных, но непокорённых, и чувствовала, как внутри разливается странное, горькое умиротворение.
Именно в этот момент в дверях, словно из ниоткуда, появилась Валентина Сергеевна. Ее проницательный, как сканер, взгляд медленно обвел помещение, впитывая каждую деталь: выброшенные цветы, потухшие свечи, усталые лица. Ее обычно невозмутимое лицо стало жестким, будто высеченным из гранита.
— Хватит рассиживаться, — сказала она без предисловий. — Пора действовать на опережение. Он проверяет вашу прочность, как голодный волк проверяет слабину в загородке. Следующий удар будет не на порчу, а на уничтожение. Занятия переносятся в «Оперативный штаб».
*****
«Оперативным штабом» оказалась тайная комната, скрытая за потайной дверью за ее кабинетом, о существовании которой Мария даже не подозревала. Небольшое помещение с затемненными окнами было до отказа заставлено стеллажами, ломящимися от древних фолиантов в потрескавшихся кожаных переплетах, ящиками с сушеными травами и причудливыми минералами. На главной стене висела подробная карта города, испещренная странными символами и цветными булавками, напоминающая план военной операции.
— Знакомьтесь, — с легкой торжественностью в голосе произнесла Валентина Сергеевна. — Наш арсенал и командный центр.
Илья с нескрываемым восхищением осмотрелся, его пальцы потянулись к ближайшему стеллажу с заговоренными кристаллами.
— Это... база данных в аналоговом формате. Удивительно.
— Эффективно, — поправила его Валентина Сергеевна. — И абсолютно защищено от кибератак. Теперь слушайте внимательно.
Она разложила на массивном дубовом столе несколько книг с пожелтевшими страницами и свернутые в тугие свитки пергаменты.
— «Пожинатели» — не просто энергетические вампиры. Они паразиты, но высокоорганизованные. У них есть строгая иерархия, отработанная тактика и, что важно, слабые места. Первое: они питаются не любой энергией, а только сильной, но нереализованной. Талантом, который не нашел выхода. Верой в себя, которую растоптали. Мечтой, которую похоронили. Мария с ее заблокированным даром была для Виктора идеальной пищей. Теперь ты для него и несравненный деликатес, и смертельная угроза.
— Второе, — она бережно открыла древний манускрипт с замысловатыми изображениями сложных символов, — их сила основана на связях. Они плетут паутину, создавая энергетические привязки к своим жертвам. Чтобы победить Виктора, нужно сначала разорвать эти привязки, перерезать все нити, а уже потом наносить решающий удар.
— Как это сделать? — выдохнула Мария, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Созданием защитных амулетов нового уровня. Не просто оберегов от сглаза, а активных инструментов, разрывающих чужие связи. — Валентина Сергеевна достала ящик, внутри которого на бархатном ложе переливались темные самоцветы. — Черный турмалин, чтобы отражать атаки. Гематит, чтобы заземлять негатив. Обсидиан, чтобы рассекать чужие влияния. Плетение только по схеме «Паутина», она не защищает, а запутывает и безжалостно рвет чужие энергетические нити.
*****
Они работали всю ночь, погруженные в сосредоточенное молчание, нарушаемое лишь шелестом страниц и звоном кристаллов. Мария, под неусыпным руководством наставницы, плела сложные узлы из черных шелковых нитей, вплетая в них холодные камни и заряжая их одним единственным намерением разрыва связей. Илья, используя свои аналитические способности, сверялся с книгами, выискивая тактические паттерны и слабые места в поведении «Пожинателей».
Луна выполняла, пожалуй, самую важную работу, она была живым детектором. Кошка обнюхивала каждый готовый амулет, и если равнодушно отворачивалась или фыркала, его без раздумий распускали и начинали заново.
К утру, когда за затемненными окнами начал разливаться первый бледный свет, у каждого из них на шее висел новый оберег, темный, холодный на ощупь, отдающий металлической прохладой камней, но при этом излучающий несокрушимое чувство защищенности и силы.
— Теперь ваш ход, — сказала Валентина Сергеевна, глядя на них поверх очков, и в ее взгляде читалась не только суровость, но и тень гордости. — Он отнял у вас покой. Вы отнимете у него пищу. Начинайте с малого: очистите свои дома, затем места силы, что отмечены на карте. Заставьте его голодать, лишите подпитки. И тогда, оголодавший и ослепленный, он совершит ошибку. А мы ею воспользуемся.
Мария перевела взгляд на своих друзей, изможденных, с темными кругами под глазами, но не сломленных. На Луну, свернувшуюся калачиком на столе с картами, с видом полководца, отдыхающего после удачной битвы. Они были больше, чем просто союзники поневоле. Они были семьей, которую сплели вместе невидимые нити судьбы и общая воля к выживанию.
И за эту семью, за каждый ее очаг тепла и силы, она была готова сражаться до самого конца, не оставляя врагу ни шанса.