Конец Великой Отечественной войны поставил перед советскими конструкторами еще одну задачу: создать тяжелый танк, который на десятилетия вперёд гарантировал бы подавляющее превосходство на поле боя. Ответом Кировского завода под руководством Жозефа Котина стал объект 260, известный как ИС-7.
Уже в эскизах 1945 года читался масштаб замысла. Корпус с гнутыми бортами конструкции Г.Н. Москвина и трёхгранной лобовой деталью формировал бронезащиту, невиданную для середины 40-х. Расчётная масса в 65 тонн не должна была вводить в заблуждение — машина проектировалась компактной, с плотной компоновкой, где каждый миллиметр работал на выживаемость.
Главным козырем ИС-7 должно было стать вооружение. 130-мм пушка С-70 с длиной ствола в 54 калибра была адаптирована из морского орудия. Её снаряд массой 33.4 кг летел с начальной скоростью 900 м/с, что гарантировало поражение любого существующего или перспективного танка противника. Размещение раздельно-гильзового боекомплекта 130-мм пушки стало отдельной инженерной задачей. Сам снаряд весил больше тридцати килограммов, гильза — ещё почти пятнадцать, а воспламенитель требовал индивидуальных ниш. Чтобы экипаж мог работать в башне на скорости 40–50 км/ч, на ИС-7 применили новые амортизирующие крепления укладок — решение, для которого пришлось создавать целый ГОСТ.
Но главным был не калибр, а система управления огнём. Впервые в мире танк получал стабилизированную линию прицеливания, автоматическое приведение пушки к прицелу и электроприводы наведения. ИС-7 стал первым советским танком, где электроприводы наведения работали не как вспомогательная автоматика, а как полноценный элемент боевого процесса. Точность и скорость работы механизмов поражали современников: башня разворачивалась на 180° менее чем за 15 секунд, причём на ходу — с устойчивостью, недоступной ни ИС-3, ни Т-54 первых серий.
Стабилизация линии прицеливания и приведение пушки к визирной оси делали ИС-7 единственным танком своего времени, который мог вести прицельный огонь в движении не на 5–10, а на 25–30 км/ч. То, к чему НАТО пришло лишь в начале 60-х, в СССР появилось в 1947 году — и это не метафора, а реальный уровень машины. Внутри ИС-7 проходило почти семь километров кабельных трасс — больше, чем на любом советском танке до него. Электросистема была столь сложной, что для неё впервые создали отдельный комплект стендовой диагностики. Машина фактически стала первым «электрифицированным» танком СССР. Для техники конца 40-х это был скачок в эпоху управляемого огня.
В проект закладывался стереодальномер КДП-47 с базой почти полтора метра — устройство уровня линкорной артиллерии. Его установка позволяла экипажу работать на дистанциях, которые для танков середины века считались фантастическими. Советский тяжёлый танк получал глаза корабельного калибра. Экипаж из пяти человек, четверо из которых размещались в просторной башне, мог вести бой в условиях, к которым остальной мир не был готов.
Огневую мощь дополняла пулемётная батарея, не имевшая аналогов. Восемь стволов — два 14.5-мм КПВ и шесть 7.62-мм РП-46 — с дистанционным управлением создавали сферу огня, непроницаемую для пехоты и низколетящих самолётов. Зенитный крупнокалиберный пулемёт на штанге с синхронно-следящим приводом позволял вести огонь по воздушным целям, не покидая бронекоробки.
Сердцем машины должен был стать двигатель мощностью 1200 л.с., но здесь конструкторы столкнулись с первой непреодолимой проблемой. Промышленность не смогла дать надёжный дизель такой мощности. Спарка из двух В-16 оказалась сырой и ненадёжной. Выход нашли в адаптации морского дизеля М-50Т, выдававшего 1050 л.с. — меньше расчётного, но всё ещё феноменально много. С ним 68-тонный гигант разгонялся до 60 км/ч, оставляя позади многие средние танки.
Ходовая часть ИС-7 стала полигоном для инноваций. Впервые в мире были применены гусеницы с резинометаллическим шарниром, пучковые торсионы и опорные катки с внутренней амортизацией. Это обеспечивало плавность хода, немыслимую для машины такого веса. Гидравлические амортизаторы двустороннего действия работали в паре с пучковыми торсионами так эффективно, что ИС-7 на пересечённой местности шёл плавнее ИС-3 при половине скорости. Испытатели отмечали: танк массой почти 70 тонн ощущался как «большой средний», а не как сверхтяжёлая машина.
Бронезащита была его визитной карточкой. Результаты обстрела на полигоне в Кубинке ошеломили военных: корпус выдерживал попадания 128-мм немецкой пушки и, что символично, собственных 130-мм снарядов. ИС-7 был практически неуязвим в лобовой проекции для артиллерии своего времени. Особое впечатление произвели обстрелы трёхгранной лобовой детали. Снаряды 130-мм пушки, выпущенные с дистанции 300 метров, оставляли на броне лишь едва заметные кольцевые вмятины — глубиной 20–25 мм, без трещин и отслоений.
Башня ИС-7 стала последним советским образцом, изготовленным по технологии объёмной штамповки из цельной заготовки. Ни один танк после него не получил такую форму и монолитность — технологии оказались слишком сложны и дороги. В этом смысле ИС-7 стал пиком развития башенных конструкций в СССР.
Четыре образца, построенные к 1948 году, прошли испытания, показав и сильные стороны, и «болезни роста». Пожар одного из танков из-за отказа двигателя и отрыв катка при обстреле выявили необходимость доводки. Испытания показали, что ИС-7 мог выдерживать давление на грунт меньше, чем ранние ИС-ы, но проблема была в другом: большинство мостов не выдерживали не массу танка, а ударного импульса при въезде. Несколько деревянных мостов севернее Кубинки разрушились при прохождении первой же машины. Но в целом машина произвела фурор. Военные заказали установочную партию в 50 штук.
И здесь начинается главная загадка ИС-7. Заказ не был выполнен. Точные причины до сих пор являются предметом споров. Завод винил военных, требовавших снизить массу до фантастических 50 тонн. Военные винили завод в затягивании подготовки серийного производства. Но за этим стояла более глубокая, системная причина.
ИС-7 стал заложником смены военной доктрины. Апофеоз тяжёлого танкостроения, он родился в момент, когда стратеги начали делать ставку на более подвижные и дешёвые средние танки. Его сложность, стоимость и, главное, масса делали его проблемным для эксплуатации: большинство мостов в Европе не выдержали бы его, а железнодорожные платформы требовали спецоснастки. Немногие платформы могли нести 68-тонную машину: требовались усиленные фермы, новые тележки и увеличенная колея захвата. Транспортировка одной роты ИС-7 превращалась в операцию уровня стратегической перегруппировки. Это была не просто тяжёлая машина — это был танк, который «ломал» логистику.
ИС-7 был слишком совершенен, слишком дорог и слишком тяжёл для своей эпохи. Его наследие оказалось колоссальным. Наработки по бронированию, подвеске, трансмиссии и, особенно, по системе управления огнём легли в основу последующих советских тяжелых танков, вплоть до Т-72. ИС-7 на десятилетия вперёд определил «потолок» возможностей бронетанковой техники, оставшись в истории как невоплощённый эталон, который мог бы диктовать правила на поле боя.