— Ты уверена, что он ничего не подозревает?
— Абсолютно. Он думает, что командировка. А я в это время буду лежать под твоим племянником, который моложе и… куда искуснее моего зануды.
Стеклянная дверь на балкон, которую Марк приоткрыл, чтобы проветрить прокуренную гостиную после вчерашнего приема, превратилась в портал в ад. Эти слова, долетевшие из сада, где сидели его жена Алиса и ее вечно язвительная подруга Ирина, вонзились в него как ледяные кинжалы. Он не дышал. Рука, сжимавшая пачку сигарет, повисла в воздухе. Мир сузился до полоски света из окна и двух женских силуэтов за чайным столиком.
Племянник. Племянник Ирины. Этот долговязый парень, Артем, который приходил на прошлые выходные помочь «дяде Марку» с настройкой нового телевизора. Смотрел на меня снисходительно, когда я не мог найти нужный вход для кабеля. А она… она стояла рядом и улыбалась его шуткам. Ее рука лежала на его плече. Я думал, это материнский жест. Господи, я слепой идиот.
— Ну, знаешь, сравнивать двадцатипятилетнего парня и Марка – это нечестно, — усмехнулась Ирина, отпивая из фарфоровой чашки. — Марк – это надежность, стабильность. Недвижимость, скажем так. А Артем – это… пожар.
— Именно! Мне надоела эта стабильность! Надоело знать, что он вернется с работы в семь, поужинает, посмотрит новости и уснет в кресле с газетой на коленях. Надоели его предсказуемые ласки по субботам. Я хочу адреналина. Риска. Хочу, чтобы меня хотели не как «спутницу жизни», а как женщину. А ты видела тело Артема? Он занимается каким-то кроссфитом.
Марк машинально посмотрел на свой живот, мягко выпирающий под дорогой рубашкой. Ему было сорок восемь. Он успешный архитектор, чьи проекты знали в городе. Он мог купить Алисе все, что она захочет. Очередную сумочку, поездку на Бали, этот чертов сад с розами, из-за которых он сейчас подслушивал. Оказывается, ей был нужен не он, а тело двадцатипятилетнего парня, накачанного кроссфитом.
Недвижимость. Пожар. Я – недвижимость. Унылая, серая, предсказуемая. А этот… пожар. Который сожжет все дотла. Наш дом. Нашу жизнь. Пятнадцать лет. Пятнадцать лет я строил для нас эту крепость, а она мечтает, чтобы ее спалил какой-то проходимец.
— А когда твой «пожар» приезжает? — спросила Ирина, и в ее голосе сквозило нескрываемое удовольствие от чужой тайны. Она всегда любила скандалы, особенно чужие.
— В четверг. У Марка как раз вылет в Милан на три дня по этому музею. Я уже купила белье. Такое, от которого у Марка, будь он трижды трезв, случился бы инфаркт.
Они захихикали, как школьницы. Хрустальный смех Алисы, который Марк всегда считал самым прекрасным звуком на свете, теперь резал ему слух, словно битое стекло.
Белье. Какое белье? Алиса всегда предпочитала скромное, хлопковое. Говорила, что главное – удобство. Врала. Всегда врала. И этот смех… Она так не смеялась со мной уже годы.
Марк отшатнулся от двери, зажав виски. Кровь, которая застыла, теперь снова хлынула в голову, пульсируя в висках жгучей волной унижения и ярости. Он увидел на столе свою зажигалку, подаренную Алисой на десятую годовщину. Серебряную, с гравировкой. «Любимому. Навсегда». Он швырнул ее об стену. Зажигалка с глухим стуком отскочила на паркет.
Он не мог тут оставаться. Не мог дышать этим воздухом, отравленным предательством. Он схватил ключи от машины и, почти не помня себя, выбежал из дома. Ему нужно было куда-то ехать. Двигаться. Думать.
Что делать? Устроить сцену? Вывалить все на нее? Выгнать ее? Но это будет означать конец. Развод. Раздел всего. Она получит половину. Половину моего дела, половину дома. И уйдет к этому… мальчишке. Нет. Так нельзя. Это слишком просто для нее.
Он ехал по городу, не видя дороги. Перед глазами стояло ее лицо. Не то, что он видел сегодня утром – спокойное, умиротворенное, целующее его в щеку перед уходом на работу, – а другое. Искаженное похотью и жаждой «пожара».
Он заехал в первый попавшийся бар. Темный, душный, пахнущий пивом и отчаянием. Заказал виски. Потом еще один.
— Место свободно?
Марк поднял голову. Перед ним стояла женщина. Лет сорока, с усталыми, но умными глазами. В ее взгляде была какая-то знакомая боль.
— Конечно, — буркнул он.
Она села, заказала вино.
— У вас вид человека, который только что узнал, что Земля плоская.
Марк горько усмехнулся.
— Хуже. Узнал, что твоя жена собирается изменить тебе с моим же… виртуальным помощником. Только живьем. И по имени Артем.
Он не знал, почему говорит это незнакомке. Возможно, потому что больше не мог держать это в себе. Возможно, потому что видел в ее глазах понимание.
— О, — женщина сделала глоток вина. — Классика. Мою зовут Лена. Ей двадцать три. Она студентка-хореограф. А мой муж, Сергей, бухгалтер, которому пятьдесят. Он носит носки с сандалиями. Но, видимо, для Лены он – Вивальди.
Они смотрели друг на друга, и в этом взгляде было странное братство по несчастью.
— Марк, — представился он.
— Ольга.
— И что вы будете делать? — спросил Марк.
— А что вы? — парировала Ольга.
Марк выпил свой виски. Жжение в горле немного прояснило мысли.
— Не знаю. Но я не позволю ей просто так все это провернуть. Выиграть. Уйти к этому… пожарy, прихватив с собой половину моей жизни.
— Месть? — подняла бровь Ольга. — Опасный путь. Можно провалиться в нее с головой и не вылезти.
— А у вас есть другой вариант? Смириться? Простить?
— Нет, — тихо сказала Ольга. — Не прощу. Но я подожду. Соберу доказательства. В наше время это нетрудно. А потом, когда он меньше всего будет этого ожидать… Я выбью у него из-под ног все опоры. Оставлю его ни с чем. И с его юной хореографшей, которая вряд ли захочет оставаться с нищим стариком.
В ее словах была холодная, выверенная жестокость. И Марку она показалась прекрасной.
Да. Именно. Не скандал. Не крики. Это то, чего она ждет. Эмоций. Драмы. Она хочет пожара? Пусть получит его. Но контролируемый. Управляемое выжигание. Я превращу ее побег в ад.
Он расплатился и встал.
— Спасибо, Ольга. Вы… прочистили мне голову.
— Взаимно, Марк, — она слабо улыбнулась. — Удачи. И будьте осторожны.
Он вернулся домой поздно. Алиса уже спала. Он стоял в дверях спальни и смотрел на нее. Она спала так безмятежно, с легкой улыбкой на губах. Возможно, ей снился ее Артем.
Спи, милая. Спи. В четверг у тебя важный день. А у меня… у меня начинается война.
На следующий день Марк был невозмутим. Он заказал на ужин суши, которые любила Алиса, открыл хорошее вино. Говорил о работе, о планах на лето. Внутри у него все сжималось в тугой, холодный ком, но лицо было маской спокойствия.
— Милан в четверг, да? — как бы невзначай спросила Алиса, пробуя суши.
— Да, — кивнул Марк, делая вид, что изучает этикетку на бутылке. — Рейс в семь утра. Вернусь в воскресенье вечером.
— Хорошо, — она улыбнулась ему. Улыбка была теплой, любящей. Актриса. — Я, наверное, съезжу к маме на дачу. Надо проветрить дом после зимы.
Врешь. Ты будешь здесь. В нашей постели. С ним.
— Отличная идея, дорогая, — сказал он вслух, наливая ей вина. — Тебе полезно будет подышать свежим воздухом.
В среду вечером, пока Алиса принимала ванну, Марк действовал. Он установил в гостиной, напротив дивана, и в спальне, на книжной полке, за стеллажом с сувенирами, две миниатюрные камеры. Подключил их к облачному хранилищу. Все, что они запишут, будет автоматически сохраняться в его личном, защищенном паролем аккаунте. Доказательства. Неопровержимые.
Пусть попробует все отрицать. Я покажу ей их во всей красе.
В четверг утром он уехал в аэропорт, как и планировал. Но он не полетел в Милан. Он снял номер в отеле в двадцати минутах езды от своего дома. Первую ночь он не спал. Пил виски из мини-бара и смотрел на экран ноутбука. Камеры транслировали пустую гостиную и спальню. Алиса ходила по дому, убирала, смотрела сериал. Она была одна.
Может, она передумала? Может, это была просто болтовня?
Но в пятницу, около трех дня, на экране появился он. Артем. Джинсы, обтягивающая футболка, демонстрирующая мускулы. Он вошел в дом, и Алиса бросилась ему на шею.
Марк сглотнул ком горькой желчи, подступивший к горлу. Он смотрел, как его жена, его Алиса, тащит этого парня за руку в спальню. Камера в спальне зафиксировала все. Каждое прикосновение. Каждое мерзкое, грязное слово, которое она шептала ему на ухо. Слова, которых Марк не слышал от нее никогда.
Он выключил звук. Ему было физически плохо. Он сидел в темноте номера, и по его лицу текли слезы. Слезы горя, ярости и полного, абсолютного унижения.
Недвижимость. Пожар. Теперь я все видел.
Он провел так все выходные. Пьяный, изможденный, прикованный к экрану, как к окошку в собственный ад. Они не выходили из дома. Они занимались любовью на его диване, на его кухонном столе, в его постели. Они ели его еду и пили его вино. Алиса смеялась тем смехом, который когда-то был предназначен только ему.
В воскресенье вечером, когда они наконец ушли – Артем, похлопав Алису по попе на прощание, – Марк собрался. Он принял душ, побрился, надел чистую одежду. Он должен был выглядеть собранным. Холодным.
Он вернулся домой ровно в то время, когда сказал.
— Марк! — Алиса встретила его у двери. Она сияла. От нее исходило какое-то внутреннее свечение, удовлетворение. — Как Милан?
— Продуктивно, — он поставил чемодан и поцеловал ее в щеку. От нее пахло чужим одеколоном. — А у тебя как на даче? Свежий воздух пошел на пользу. Ты просто цветешь.
Она слегка смутилась.
— Да… очень хорошо. Мама тебе передает привет.
Врешь, … Врешь, как дышишь.
Он терпел неделю. Вел себя как ни в чем не бывало. Алиса была особенно нежна с ним, вероятно, мучимая угрызениями совести или просто играя роль. А он собирал доказательства. Скачал все видео. Сделал копии. Он знал, что одного видео недостаточно. Ему нужен был скандал. Публичный. Унизительный. Чтобы сгорели все мосты.
Повод нашелся сам. День рождения Ирины. Большой прием в ее загородном доме. Все их общие друзья, знакомые. И, как он и надеялся, Артем. Он пришел с какой-то своей компанией, но постоянно крутился вокруг Алисы и Ирины.
Вечер был в разгаре. Гости разбрелись по террасе, саду, бильярдной. Марк подождал, пока Алиса отошла в туалет, а Ирина принимала поздравления у праздничного торта. Он подошел к Артему, который стоял у бара и о чем-то оживленно болтал с барменом.
— Артем, — позвал Марк голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
— Марк Сергеевич! — молодой наглец обернулся и улыбнулся самоуверенной улыбкой. — Отличная вечеринка, да?
— Спешу согласиться. Кстати, спасибо еще раз за помощь с телевизором. Вы с Алисой здорово тогда справились.
— Не за что! Всегда рад помочь.
— Да, Алиса мне потом рассказывала, — Марк сделал паузу, глядя ему прямо в глаза. — Она сказала, что ты… очень старательный. И усердный. Особенно в постели.
Улыбка сошла с лица Артема мгновенно. Он побледнел.
— Что? Что вы… Я не понимаю.
— Понимаешь, — тихо, но четко сказал Марк, так, чтобы их слышал бармен и несколько ближайших гостей. — Когда твоя жена называет во сне не твое имя, а имя какого-то парня, это наводит на размышления. А когда у тебя есть доказательства, размышления, как правило, заканчиваются.
Тишина вокруг них стала гробовой. Бармен замер с бутылкой в руке. Соседние разговоры стихли.
— Ты… Ты сумасшедший! — выдохнул Артем, но в его глазах был чистый, животный страх.
— О, нет. Я очень трезвомыслящий. И у меня отличная память на лица. И на детали. Например, на родинку у тебя на пояснице.
— МАРК!
Он обернулся. Алиса стояла в нескольких шагах. Лицо ее было белым как полотно, глаза – огромными от ужаса. Ирина застыла позади нее с кусочком торта на тарелке.
— Что ты несешь? — прошептала Алиса.
— Правду, дорогая, — громко сказал Марк, обращаясь уже ко всем гостям. — Я рассказываю всем присутствующим, как моя любимая жена, пока я был в командировке, развлекалась здесь, с племянником нашей дорогой именинницы. Молодцом, Ирина, отличного племянника воспитала. Настоящий пожар, как она выразилась. Не то что я, унылая недвижимость.
В зале повисла мертвая тишина. Затем ее разорвал визг Ирины.
— Как ты смеешь! Это какие-то галлюцинации! Алиса, скажи ему!
Но Алиса не могла вымолвить ни слова. Она смотрела на Марка, и по ее лицу текли слезы. Слезы стыда и ужаса.
— Галлюцинации? — Марк достал из кармана телефона. — Хотите посмотреть? Пятизвездочное видео с вашим участием. Бесплатно.
— Нет! — взвыла Алиса, бросаясь к нему. — Нет, Марк, пожалуйста!
Она ухватилась за его руку, но он грубо оттолкнул ее.
— Не прикасайся ко мне. Никогда.
Поднялся невообразимый шум. Кто-то кричал, кто-то пытался урезонить Марка, кто-то смотрел на всю эту сцену с откровенным любопытством. Артем, воспользовавшись суматохой, рванул к выходу.
— Артем! — крикнул ему вдогонку Марк. — Она сказала, что ты куда искуснее!
Истеричный вопль Алисы перекрыл все звуки. Она рухнула на пол, рыдая в голос. Ирина пыталась ее поднять, одновременно осыпая Марка проклятиями.
— Ты чудовище! Ты уничтожил ее!
— Нет, Ирина, — холодно парировал Марк. — Это вы уничтожили сами себя. Вы обе. А я просто вынес мусор на улицу, чтобы все могли видеть, чем вы на самом деле пахнете.
Он посмотрел на свою жену, которая билась в истерике на паркете, на перекошенное от злости лицо Ирины, на шокированные лица гостей. Чувство удовлетворения было острым, как лезвие, и таким же болезненным. Он мстил. Он выиграл этот раунд. Но победа была горькой, как полынь.
Он развернулся и пошел к выходу. Никто не попытался его остановить.
Развод был быстрым и громким. Алиса, сломленная публичным скандалом, не сопротивлялась. Она забрала свои вещи и уехала к матери. Марк слышал, что с Артемом она не осталась. Тот, испугавшись истории, быстро исчез. Ирина перестала появляться в их общем кругу.
Марк остался один в большом, пустом доме. Он выиграл войну, но поле боя было усеяно обломками его прежней жизни. Иногда по вечерам он заходил в облачное хранилище и смотрел записи. Не для мазохизма, а как на напоминание. О том, каким слепым он был. О том, что доверие – хрупкая вещь. И о том, что иногда, чтобы выжить, нужно стать таким же беспощадным, как и те, кто тебя предает.
Однажды он получил смс от незнакомого номера. «Вы были правы. Месть не приносит счастья. Но она приносит спокойствие. Ольга».
Марк удалил сообщение. Она была не права. Спокойствия не было. Была только тишина. Глухая, оглушающая тишина опустошенной крепости, из которой навсегда ушел даже призрак любви.
***
Прошло три месяца. Пустота в доме стала привычной, как шум в ушах после концерта. Марк научился существовать в ней, работать в своем кабинете до поздней ночи, лишь бы не идти в спальню. Он продавил через суд выгодные для себя условия развода, отсудив большую часть имущества – адвокаты, подняв историю с видео, легко представили Алису неверной и корыстной женой. Это была пиррова победа, пахнущая пеплом.
Однажды вечером, листая ленту новостей, он наткнулся на знакомое имя. Ольга. Статья была о благотворительном аукционе в поддержку молодых художников. Ее фотография – она стояла рядом с абстрактной картиной, улыбка сдержанная, но глаза… в них была та же усталая глубина, что и в баре. Она была одним из организаторов.
Что-то щелкнуло внутри. Не надежда, нет. Скорее, любопытство. Отголосок того странного братства, которое он почувствовал тогда.
Он купил билет на аукцион.
Зал был полон блестящей публики. Шум голосов, звон бокалов. Марк стоял в стороне, чувствуя себя не в своей тарелке. И вот он увидел ее. Ольга принимала гостей, ее движения были выверенными и грациозными. Она заметила его, и на долю секунды в ее глазах мелькнуло удивление, затем – понимание. Она кивнула ему через зал.
Позже, когда торги закончились и толпа начала редеть, она подошла к нему.
— Выжили, я смотрю.
— Пока что, — он взял у официанта два бокала с шампанским и протянул один ей. — Поздравляю с успешным вечером.
— Спасибо. — Она сделала маленький глоток. — А вы? Как тишина?
— Оглушительная. — Марк впервые за долгое время улыбнулся не для показухи. — Вы оказались правы. Счастья нет. Но есть… ясность.
— Ясность – это дорогого стоит. Мой Сергей теперь живет с той самой Леной в съемной однушке. Она уже бросила хореографию и требует, чтобы он оплатил ей курсы визажистов. — В голосе Ольги не было злорадства, лишь холодная констатация факта. — Он звонил, плакался. Говорил, что совершил ошибку.
— И?
— И я посоветовала ему не забывать надевать носки с сандалиями. Это, мол, его главное достоинство.
Марк рассмеялся. Искренне, от души. Это был странный, давно забытый звук.
— Жестоко.
— Справедливо, — поправила она. — Я не стала выносить сор из избы, как вы. Я просто наняла лучшего адвоката и тихо, без шума, оставила его с тем, что он заслужил. Он теперь не просто бухгалтер. Он – бедный бухгалтер.
Они говорили еще около часа. Не о предательстве и мести, а о книгах, о путешествиях, о абсурде жизни. Марк с удивлением понял, что ему… интересно. Что он не чувствует той всепоглощающей тяжести, которая давила на него все эти месяцы.
— Знаете, — сказала Ольга, прощаясь. — Война закончилась. Пора учиться жить в мирное время. Это сложнее, чем кажется.
Она ушла, оставив его с неожиданным чувством легкой потери.
На следующий день он отправил ей сообщение: «Спасибо за вечер. Ясность после общения с вами стала немного менее оглушительной».
Ответ пришел не сразу, лишь к вечеру: «Взаимно. Иногда нужно напоминать себе, что по ту сторону баррикад тоже есть люди».
Они начали переписываться. Сначала изредка, потом все чаще. Встретились на нейтральной территории – в тихой кофейне, далекой от того злополучного бара. Разговор тек легко, без надрыва и воспоминаний о прошлом. Они говорили обо всем и ни о чем. И Марк ловил себя на мысли, что ждет этих встреч.
Однажды, провожая ее до дома, он остановился у подъезда.
— Я не знаю, что это, Ольга. И не готов ни к чему. Во мне еще слишком много горечи.
— Я тоже, — честно ответила она. — У меня свой багаж. Мы не должны никуда торопиться. Мы просто… можем идти рядом. Пока нам по пути.
Она не пригласила его наверх. И он не стал проситься. Это было правильно. Это было бережно.
Марк шел домой, и тишина вокруг уже не казалась такой враждебной. Она была наполнена не эхом ушедших скандалов, а тихим гулом возможностей. Он зашел в свой большой, пустой дом, подошел к стеклянной двери на балкон – той самой, с которой все началось. Он распахнул ее настежь. В комнату ворвался прохладный ночной воздух, пахнущий дождем и свежестью.
Он достал телефон, зашел в облачное хранилище и одним движением пальца удалил ту самую папку с видео. Все файлы. Без сожаления, без оглядки.
Война закончилась.
Он не знал, что ждет его с Ольгой. Может, дружба. Может, больше. А может, просто свет в конце длинного, темного туннеля. Но он впервые за долгое время чувствовал, что движется вперед, а не бежит от прошлого.
Концовка – не про счастливый конец. Она – про новое начало. Про то, что даже после самого жестокого пожара земля со временем дает новые побеги. И первый из них – это способность снова дышать полной грудью, без горечи и яда. Марк сделал глубокий вдох. И выдох. Шаг за шагом. День за днем.
Читайте и другие наши истории:
Очень просим, оставьте хотя бы пару слов нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Виктория будет вне себя от счастья и внимания! Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)