Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 106
Когда самолет, – огромный, белоснежный лайнер, – оторвался от московской земли, я почувствовала, как вместе с ним отрываюсь от всего, что держало меня в последние месяцы в невероятном напряжении. От отца с его тревогой и контролем; от Орловского, у которого в голове взгляды меняются, словно флюгер трепещет на ветру: то он развратный бабник, способный соблазнить случайную попутчицу в поезде, идущем в Захлюстинск, то вдруг поборник принципиальной, холодной совести.
Я смотрела в иллюминатор, как Москва превращается в мозаику огней, а потом и вовсе исчезает в облаках. Свобода. Странное, непривычное чувство, смешанное с тревогой о том, что у меня впереди.
Снежана сидела рядом в кресле бизнес-класса, вытянув и скрестив ноги, благо в этой части самолёта такое возможно, и держа в руках планшет. Она уже успела разложить на откидном столике свой рабочий блокнот, словно мы летели не в Квебек, а на срочные переговоры с канадскими партнёрами, коих у «Проспекта», кстати, уже три года как не было: удрали после начала известных событий, трусливо поджав хвосты. Невозмутимость помощницы всегда меня поражала.
– Снежик, – я откинулась на спинку кресла, – скажи честно: что ты сообщила своим приятельницам в «Проспекте» относительно того, куда улетаешь вместе со мной? Не проболталась про мой частный визит к дальней родственнице.
Она подняла глаза от экрана и ответила с чуть обиженным видом:
– Алина Дмитриевна, я оформила командировку, которая проходит транзитом через Европу. В документах указана встреча с потенциальными инвесторами в Канаде. Родственница – это для вас. Для всех остальных вы в деловой поездке. И даже если Роман Аркадьевич начнет копать, он упрется в непробиваемую стену корпоративной тайны. Я позаботилась о максимальной конфиденциальности.
– Умница, – я улыбнулась. – Ты – моя личная душехранительница.
– Моя работа – обеспечивать вашу безопасность и комфорт, – ответила она без тени улыбки.
«Надо же, какая серьёзная. Чего это вдруг? Наверное, волнуется из-за полёта», – подумала я и закрыла глаза. Комфорт. Впервые за долгое время почувствовала его в полной мере. Отсутствие необходимости постоянно быть начеку, ждать удара, парировать обвинения. Отец дал мне деньги, адрес и Снежану. Это была его форма любви: контроль, обернутый в заботу. Десять миллионов евро, которые благодаря воле Леднёва лежат у меня на карточке, – не просто страховка, а негласное извинение за всё. За детдом, за годы разлуки, за то, что втянул меня в свой мир, оказавшийся очень непростым.
– Алина Дмитриевна, – Снежана прервала мои мысли, – хотите, чтобы вам принесли шампанского?
– Да, пожалуйста. И себе возьми. Это не рабочая поездка, Снежик. Расслабься.
Она кивнула и нажала кнопку вызова бортпроводника. Наш рейс до Стамбула должен был занять около пяти часов. Впереди маячила долгая ночь, которую надо было чем-то занять. Я не из тех людей, кто садится в кресло, закрывает глаза, а потом просыпается, когда шасси касаются взлётно-посадочной полосы.
Вскоре бортпроводник принес нам две бокала. Я сделала глоток, наслаждаясь легким покалыванием пузырьков. Шампанское всегда помогало мне отвлечься.
– Ты не ответила на мой вопрос, – сказала я, глядя на Снежану. – Ты никогда не хотела найти кого-то из своего прошлого? Неужели у тебя нет никого, кто бы тебя ждал?
Снежана отставила бокал.
– У меня есть вы, Алина Дмитриевна. И Владимир Кириллович. Это мое настоящее. Прошлое... оно осталось позади. Я не ищу призраков. Они не приносят ничего, кроме боли. Не по собственному опыту, но знаю.
Её слова были неожиданно резкими. Обычно она избегала личных тем.
– Значит, ты не веришь в то, что можно найти счастье в прошлом?
– Я верю в то, что счастье можно построить в настоящем, – взгляд помощницы выдавал уверенность в сказанном. – А прошлое – это фундамент, который иногда лучше не раскапывать.
Я задумалась. Она, конечно, права. Но поступить иначе уже не могу. Флоранс Ле Дриан была не просто прошлым, я недостающей частью моей судьбы. Возможно, тем самым фрагментом мозаики, не позволяющим создать полную картину о том, кто Алина Романовская на самом деле. Может, я, как Буратино, открою дверцу в прекрасный новый мир, спрятанную в глубине заброшенного камина?
В этот момент наше внимание привлекли соседи. Через проход, в двух креслах рядом, сидела молодая пара. Он – высокий, с зализанными гелем волосами, в слишком пафосном и дорогом, но мятом костюме. Она – миниатюрная блондинка в белом, слегка помятом платье, которое, видимо, должно было символизировать свадебное. Молодые люди явно летели в свадебное путешествие. Это было очевидно по их поведению.
Первый час полёта прошел под аккомпанемент их громкого, приторного воркования. Они пили шампанское, которое им приносили с завидной регулярностью, и не сводили друг с друга глаз. Он целовал ее руку, она томно прижималась к его плечу. Периодически они начинали жадно целоваться, соблюдая правила поведения в общественном месте.
– Какие забавные, – пробормотала я, наблюдая за ними.
– Оба от гормонов, похоже, с ума сходят, – сухо заметила Снежана. – В бизнес-классе принято соблюдать определенный этикет.
Я бросила на нее вопросительный взгляд. Ну вот, еще одна метаморфоза. Орловский стал поборником закона, а эта, которая раньше трещала про личную жизнь коллег, разнося сплетни, – поборницей нравственности. Они что, оба стали членами тайной секты?
К концу второго часа, когда бортпроводник принес молодожёнам уже третью бутылку, их милование переросло в нечто более откровенное. Он начал шептать ей что-то на ухо, от чего она заливисто смеялась, а потом они опять принялись целоваться. Долго, страстно, уже совершенно не обращая внимания на окружающих.
– Кажется, забыли, что находятся в общественном месте, – прошептала Снежана голосом законченной моралистки, отворачиваясь.
В лаундже было тихо и комфортно. Мы нашли два кресла в дальнем углу, подальше от других пассажиров. Снежана тут же достала ноутбук и принялась за работу, проверяя логистику нашего дальнейшего пути: Лондон, затем Торонто, и только потом Квебек. Я же просто сидела, пила турецкий кофе и смотрела на табло вылетов. Лондон. Торонто. Квебек. Каждый город – ступенька к моей матери.
В какой-то момент я посмотрела на часы. До вылета оставалось три часа.
– Снежик, помнишь тех молодожёнов? Оказывается, они тоже в Лондон летят, представляешь? Вон там, погляди на голубков. Такие забавные, честное слово!
Снежана посмотрела в указанном направлении. Жених и невеста сидели в разных концах небольшого зала, уставившись в телефоны. Между ними, кажется, разверзлась пропасть.
– Поразительно, – сказала помощница. – Кажется, они решили, что лучше молчать, чем продолжать скандал.
– Как думаешь, они долетят до своего медового месяца?
– Если окончательно не расстанутся в Лондоне, то, возможно, и долетят. Но, боюсь, это будет не медовый месяц, а «урок семейной жизни».
Я рассмеялась. Снежана, несмотря на свою строгость, иногда выдавала очень точные, циничные замечания. Мы провели оставшееся время в лаундже, обсуждая детали поездки. Помощница, являя чудеса информированности, рассказала мне о Квебеке, о его культуре, о том, что там говорят на французском, но английский тоже широко распространен.
– Флоранс Ле Дриан, – произнесла я имя матери. – Флоранс. Цветущая, – это та самая дальняя родственница, к которой я лечу.
– Красивое имя, – согласилась Снежана и погрузилась на пару минут в смартфон. – Я проверила. Ле Дриан – это распространенная фамилия в Бретани, но в Квебеке тоже встречается.
– Бретань... – я задумалась. – Может, она оттуда?
– Возможно. Но это уже не имеет значения. Главное, что она в Квебеке, а между ними довольно большое расстояние.
Я почувствовала, как нарастает напряжение. Скоро Лондон. Потом Торонто. И вот она, моя мать. Женщина, которая отказалась от меня. Мне хотелось понять: те причины, которые когда-то узнал мой отец, насколько они реальны? Может, есть какие-то другие? Странно, что хорошо воспитанная и образованная девушка просто так могла оставить младенца зимой на улице, обрекая на верную погибель. Пусть она и не знала российский условий, но всё-таки голова-то на плечах имелась!
Наконец, объявили посадку на рейс до Лондона. Мы попрощались с гостеприимным Стамбулом, которого так и не увидели, – «Ничего, в другой раз как-нибудь», – подумала я, – и направились к выходу. В самолете, который оказался немного меньше предыдущего, мы снова заняли свои места в бизнес-классе.
Я сразу же посмотрела, нет ли среди пассажиров нашей «медовой» пары. К счастью, их не оказалось. Видимо, либо в самый последний момент сменили рейс, либо решили, что им лучше лететь в разных самолетах. Ну, а может вообще окончательно разругались, и каждый пошёл своей дорогой. «Почти как мы с Орловским», – мелькнуло предположение.
– Слава Богу, – вздохнула я. – Я не выдержала бы еще одного акта их семейной драмы.
– Согласна, – Снежана улыбнулась уголком губ. – Иногда лучше, когда люди решают свои проблемы в частном порядке.
Самолет взлетел. Мы летели на северо-запад, в сторону Лондона. Время в пути – около четырех с половиной часов. Разница во времени – три часа, Лондон отставал от Стамбула. Это означало, что мы прилетим в столицу Великобритании практически в то же время, что и вылетели из Стамбула, что всегда казалось мне чудом авиации.
Я почувствовала, что напряжение немного спало. Мы были в пути, и это главное. Чтобы не заскучать, решила, что пора немного разрядить обстановку.
– Снежик, – я повернулась к ней. – Ты такая закрытая. Я знаю о тебе только то, что ты – идеальный помощник. Но ты же женщина. У тебя есть личная жизнь?
Она вздрогнула.
– Алина Дмитриевна, это не имеет отношения к нашей поездке.
– Имеет, – настаивала я. – Хочу знать, с кем лечу. Расскажи мне что-нибудь о своей личной жизни. Что-нибудь, что не связано с таблицами, отчетами и конфиденциальностью. Между прочим, я имею на это право. Но не как твой босс, а как человек, о личной жизни которого ты имеешь почти полное представление. Не так ли?
Снежана коротко улыбнулась, и по глазам ее было понятно: ну, конечно, знает! Она долго молчала, глядя в иллюминатор. Я уже подумала, что откажется, но потом тяжело вздохнула.
– Хорошо. Я расскажу вам одну историю. Она случилась... года три назад.
Помощница начала говорить тихо, почти шепотом, словно боялась, что её услышит кто-то посторонний.
– Я тогда встречалась с одним мужчиной. Он был... очень серьезный. Работал в какой-то государственной структуре, занимал высокую должность. Всегда в костюме, всегда при галстуке. И очень, очень педантичный.
– О, мне уже нравится, – усмехнулась я, вспомнив Орловского.
– Не всё так просто, как оказалось, – Снежана покачала головой. – Он был педантичен до абсурда. Мы встречались около месяца, и все наши свидания были расписаны по минутам. Вторник – театр, четверг – ужин в ресторане, суббота – прогулка в парке. И всегда в одно и то же время.
– Звучит как кошмар, – пробормотала я. – Ты права, Снежик. Поспешила с выводом. Прости.
– Я привыкла к порядку, Алина Дмитриевна, – она пожала плечами. – Но однажды он решил сделать мне сюрприз. Сказал: «Снежана, в эту субботу я хочу, чтобы ты приехала ко мне домой. Приготовил для тебя нечто особенное». Я, конечно, обрадовалась. Думаю, наконец-то что-то не по расписанию.
– И что же это было?
– Приехала. Он открыл дверь, и я увидела, что он... в фартуке. И в руках у него был поднос. На подносе – два бокала, бутылка вина и… огромный, совершенно сырой кусок мяса.
Я подняла брови
– Сырой?
– Абсолютно. Он сказал: «Снежана, я решил приготовить для тебя стейк. Но не знаю, как это делать. Поэтому купил всё необходимое, мы будем готовить вместе. Это станет нашим первым совместным кулинарным опытом.
Я прочистила горло. Кажется, у того дяденьки довольно странные представления о романтическом ужине вдвоём с девушкой. Хотя… идея довольно забавная. Мне на месте Снежика стало бы, пожалуй, даже интересно. Нетривиальный подкат.
– Самое интересное началось потом. Он был настолько серьезен, что даже процесс готовки превратил в инструкцию. Достал из кармана секундомер и сказал: «Снежана, мы должны жарить его ровно две минуты с каждой стороны. Ни секундой больше, ни секундой меньше. Иначе нарушится структура белка».
– О, Боже, – я закрыла лицо рукой.