Лариса тряслась в холодном автобусе, который медленно полз по заснеженной дороге в Сотниково. За окном мелькали однообразные, белые поля, сливаясь в единую, унылую картину. Лариса прикрывала шарфом ссадину на щеке, чувствуя, как пульсирует под пальцами кожа. Мысли роились в голове, одна тревожнее другой. Что она скажет матери? Как объяснить своё внезапное появление, да ещё и в таком виде? «И кто только рассказал этой дуре, Варьке Сычёвой про них со Славиком», пронеслось в голове. Лариса с досадой сжала губы. Они ведь старались быть осторожными. Встречались редко, почти тайно. Честно говоря, Славик ей и не был так уж нужен. Просто интрижка, способ развеять скуку, развлечение. А теперь… теперь всё обернулось так, что ей пришлось бежать, прятаться, и вот она, трясётся в автобусе, с синяком под глазом и ссадиной на щеке. «И как теперь выкручиваться из случившейся ситуации?» – вопрос повис в воздухе, без ответа. Лариса устало вздохнула, чувствуя, как холод пробирает до костей, но это был не только внешний холод. Внутренний холод от осознания ситуации, в которую угодила. «Ладно, – решила она, – не буду ломать голову сейчас. Дома, у матери, там решу, что делать. И как с ней объясняться». Мысль о матери вызывала новую волну тревоги. Инна всегда была строгой, с ней, и как она отреагирует на эту историю, Лариса не знала. «Пока в Сотниково побуду, – прошептала она, – в Калиновке глядишь, всё утрясётся».
Автобус остановился с характерным скрипом тормозов, и Лариса, вздрогнув, подняла голову, она приехала в родное село. Выйдя на заснеженную остановку, огляделась. Пусто. Только ветер гонял снежную пыль по дороге. Она поправила шарф, стараясь скрыть ссадину. В памяти всплыла сцена в Калиновке: разъяренная жена Славика, Варвара, с криками и оскорблениями ворвавшаяся к ней в диспетчерскую. Варька таскала её за волосы, царапала лицо, пока подоспевшие женщины из бухгалтерии не растащили дерущихся. «Нужно идти», – прошептала она, и, подхватив свою небольшую сумку, зашагала по направлению к дому матери. Она прошла мимо знакомых домов, утопающих в снегу. «Может, стоит всё рассказать, как есть?» – мелькнула мысль. Но тут же была отброшена. Мать, конечно, не выгонит её, но нотаций прочитает столько, что на год хватит. Она подошла к знакомому забору, за которым виднелся родительский дом. Дым из трубы вился тонкой струйкой, говоря о том, что хозяйка дома и топит печь. Лариса Сделав глубокий вдох, отворила калитку, и шагнула по расчищенной дорожке к крыльцу. У порога постояла немного, потом обмела веником сапоги и толкнула дверь, она оказалась запертой, пришлось стучать. Вскоре в коридоре послышались шаги, и Инна Сергеевна спросила из-за закрытой двери.
— Мам, открой пожалуйста, это я — откликнулась Лариса.
Послышался звук отодвигаемого засова, дверь распахнулась, и Инна Сергеевна уставилась на дочь.
— Лариса, а ты как тут оказалась, да ещё на ночь глядя?
Инна Сергеевна прищурилась, пытаясь разглядеть дочь в полумраке сеней. «Что-то с ней не так», промелькнуло в голове. Лариса выглядела какой-то помятой что ли.
— Мама, можно я войду? Замёрзла ужасно, — пролепетала Лариса, стараясь не смотреть матери в глаза.
Инна Сергеевна отступила, пропуская дочь в дом.
— Что случилось, Лариса? — повторила Инна Сергеевна свой вопрос, — почему ты приехала без предупреждения, да еще и… — она запнулась, бросив взгляд на шарф, которым Лариса прикрывала лицо. — Что у тебя с лицом?
Лариса опустила голову.
— Мам, я… это… — она замялась, не зная, с чего начать. — В общем, я поссорилась с… с Никитой.
— Поссорилась? — Инна Сергеевна подняла бровь, — он что, избил тебя?
Лариса кивнула, чувствуя, как краска заливает ее лицо.
— Вот это новость, а я тут привечаю его, угощения выставляю, — потом она с недоверием посмотрела на дочь, — а когда вы успели поссориться, он же здесь в Сотниково был, я его обедом кормила.
От услышанного Лариса похолодела, но быстро сообразила, что сказать.
— Это вчера было, а сегодня я дождалась, когда он из дома уйдёт и уехала к тебе, сюда.
— А Серёжа с кем?
— Со свекровью, Никита его к своей матери отнёс, а мне приказал к нему близко не подходить. Иначе снова изобьёт.
— Так из-за чего поссорились то?
— У него другая появилась, — не моргнув, соврала она матери.
Инна Сергеевна внимательно посмотрела на дочь, пытаясь понять, говорит та правду или нет. Что-то в этой истории ей не нравилось.
— Ну, проходи, чего стоишь. Раздевайся, сейчас я тебе чай сделаю. А потом поговорим, — сказала Инна Сергеевна, произнося слова нараспев.
Лариса послушно разделась, повесила пальто на вешалку, и прошла на кухню.
Мать поставила перед ней чашку с горячим чаем и тарелку с печеньем.
— Ну, рассказывай, что там у вас с Никитой произошло, — сказала она, глядя Ларисе в глаза, — всё до мелочей.
— Все началось с того, что я нашла у него в кармане… — Лариса запнулась, — письмо от одной девицы. Есть у нас в Калиновке такая, ведьма рыжая, она давно на Никиту глаз положила. Всё увивалась за ним. Вот, наверное добилась своего, загулял он с нею. Ну я и устроила скандал.
Инна Сергеевна молча слушала, подперев щеку рукой. В её лице читалась тревога.
— А дальше что?
— Ничего, он избил меня. Я хотела забрать Серёжку и уехать, только он не дал. Сказал сама катись куда хочешь, а сына не получишь. Мам, — Лариса посмотрела на мать щенячьими глазами, — он, наверное, развестись со мной хочет.
Инна Сергеевна покачала головой.
— Не ожидала я от Никиты такого. Всегда казался таким спокойным, уравновешенным, надёжным.
— Он хорошо умеет притворяться, — усмехнулась Лариса.
— А родители его что, неужели потакают таком поведению сына?
— А что родители, — Лариса пожала плечами, — Павлу Александровичу дела до нас нет, у него только колхоз его на уме. А свекровь, спит и видит, когда Никита меня бросит. Прямо так и говорит ему: «Не пара вы, ты институт заканчиваешь, а у неё только техникум за плечами. Не такая тебе жена нужна»
— Ты погляди какие баре, — разозлилась Инна Сергеевна, — ну ничего, я покажу им, они у меня ещё попляшут.
Инна Сергеевна сжала кулаки. Она всегда гордилась своей Ларисой, хоть и журила её за легкомыслие. А тут такое. Обидно, что дочь терпит унижения от какого-то хлыща.
— Ладно, дочка, не горюй, — сказала она, — разберемся мы с этим Никитой. И с роднёй его. Ты пока отдохни, приди в себя, а дальше видно будет.
Лариса облегченно вздохнула. «Пару дней у меня есть, — подумала она, — побуду здесь, отлежусь, а потом скажу, что соскучилась по Серёжке, что готова простить Никиту, и уеду обратно в Калиновку. К этому времени там страсти немного поутихнут. Навешаю мужу лапши, скажу, что Славка сам мне прохода не давал, приставал, а жена его дура, не разобравшись, бойню устроила, авось поверит. Он у меня дурачок доверчивый»,
На душе немного полегчало. Лариса допила чай, съела печенье, и почувствовала, как усталость берёт своё. Мать, видя состояние дочери, предложила ей лечь спать.
— Иди, Лариса, поспи. А я пока тут приберусь.
Лариса кивнула, и пошла в свою комнату. Она легла на кровать, укрылась старым одеялом, и закрыла глаза. Но сон не шел. В голове снова начали роиться мысли. Славик, Варька, Никита, мать… всё смешалось в один клубок. «Как же всё это разрешить?» — думала она, переворачиваясь с боку на бок. Наконец, усталость взяла верх, и Лариса уснула.
Не спалось этой ночью и Инне Сергеевне. Она лежала в темноте и думала о случившемся. Вроде бы Лариса всё правдоподобно рассказала, но что-то всё равно не давало ей покоя. Не вязался образ Никиты, которого она знала, с тем чудовищем, каким его описала дочь. Да и ссадина на щеке Ларисы выглядела как-то свежо, сомневалась Инна Сергеевна, что её вчера поставили. И потом, почему Лариса сразу к ней не приехала, а ждала, пока Никита из дома уйдет? Странно все это. «Ладно, утром всё выясним», подумала она, пытаясь заснуть.
Утром за завтраком она сказала дочери
— Ларис, я вот что решила. Сейчас пойду в школу, и оттуда позвоню в контору твоему свёкру. Нельзя это всё так оставлять. Пусть объяснит мне, поведение своего сына.
Лариса вздрогнула. «Только этого не хватало», подумала она. Но вслух сказала.
— Мам, не надо. Давай я сама как-нибудь разберусь. Зачем тебе вмешиваться?
В это время к дому подкатил УАЗик и из кабины вышел Никита.