– Что ты сказал, Серёжа? – Ольга замерла с полотенцем в руках, стоя у раковины на кухне. Вода всё ещё капала с только что вымытой чашки, но она даже не заметила. Голос мужа, обычно такой привычный, с лёгкой хрипотцой после долгого дня, сейчас звучал как удар – резкий, безапелляционный. Она повернулась к нему медленно, словно давая себе время осмыслить услышанное, надеясь, что это шутка, одна из тех, что он иногда бросает, чтобы разрядить вечернюю тишину.
Сергей стоял в дверях кухни, расстёгивая пуговицы на рубашке. Его лицо, освещённое тёплым светом лампы над столом, выглядело усталым, но в глазах мелькнуло что-то упрямое, почти вызывающее. Он не стал повторять – просто бросил рубашку на стул и прошёл к холодильнику, доставая бутылку пива. Открыв её с тихим шипением, он сделал глоток и только тогда взглянул на жену.
– Я сказал, что Новый год проведу с Леной. Она одна, звонила сегодня, жаловалась. А ты... ну, побудешь дома. Всё равно у тебя с подругами эти посиделки – сплошная суета, подарки, салаты. Сиди, отдыхай.
Ольга поставила чашку на стол. Её пальцы слегка дрожали, но она сжала их в кулак, чтобы он не заметил. Отдыхай? После десяти лет брака, после всех этих новогодних ночей, когда они вместе накрывали стол, ждали двенадцать часов под бой курантов, а потом засыпали под лёгкий снег за окном? Она вспомнила прошлый год: они в маленькой квартире на окраине, Дима – их сын, уже студент, приехал из другого города, и они втроём ели оливье, смеялись над старыми фото. Сергей тогда обнимал её за плечи, шептал: "С тобой везде праздник". А теперь это?
– Серёжа, – она старалась говорить ровно, хотя внутри всё сжималось, как от внезапного холода. – Ты серьёзно? Новый год – это же наш праздник. Мы всегда вместе. И Лена... твоя бывшая. Ты же говорил, что давно не общаешься с ней. Что это значит?
Он пожал плечами, отпивая ещё глоток. Пиво в бутылке забулькало, и этот звук показался Ольге громче, чем слова. Сергей сел за стол, потянулся за телефоном, но взгляд его был где-то далеко – за окном, где уже темнело ранним декабрьским вечером.
– Оля, не драматизируй. Лена просто... ну, человек одинокий. Развёлся с мужем, детей нет. Позвонила, попросила компании. А я что, должен отказать? Мы же друзья, в конце концов. А ты... ты же любишь тишину. Помнишь, как в прошлом году жаловалась на шум у свекрови?
Ольга села напротив, глядя на него через стол. Их кухня была маленькой, уютной – обои в мелкий цветочек, которые она клеила сама, три года назад, когда они переехали сюда из съёмной. На подоконнике – фикус, который Сергей поливал, пока она болела гриппом. Всё это казалось таким родным, таким их. А теперь между ними повисла эта фраза, как невидимая стена.
– Друзья? – переспросила она тихо. – Серёжа, мы женаты. Десять лет. У нас сын, общий дом. Новый год – это не просто вечер. Это... это когда мы вместе подводим итоги, планируем. А ты хочешь уйти к бывшей? И ещё говоришь, чтобы я сидела дома одна?
Он отставил бутылку, наконец посмотрев ей в глаза. В его взгляде мелькнуло раздражение – то самое, что появлялось, когда разговор заходил о чём-то серьёзном. Сергей всегда был таким: лёгким, обаятельным, но, когда прижимало, уходил в оборону, как мальчишка.
– Оля, ну что ты вцепилась? Это же один вечер. Я вернусь к утру, если что. А ты... звони подругам, если скучно. Или к родителям поезжай. Только не устраивай трагедию из ничего.
Ничего. Слово повисло в воздухе, эхом отразившись от стен. Ольга почувствовала, как слёзы подступают, но сдержала их – не хотела, чтобы он увидел слабость. Вместо этого она встала, подошла к окну и выглянула на улицу. Снег ещё не шёл, но морозный воздух морозил стекло лёгкой изморозью. Внизу, под фонарём, соседка тётя Нина развешивала гирлянду – ранняя, как всегда, с её вечным оптимизмом.
– Я не устраиваю трагедию, – сказала Ольга, не оборачиваясь. – Просто... это несправедливо. Если бы я сказала, что поеду к бывшему, что бы ты подумал? А если бы я просто сказала: "Серёжа, сиди дома, нечего по гостям ездить"? Ты бы согласился?
Он хмыкнул, но в этом звуке не было веселья – только усталость.
– У тебя бывших нет, Оля. И вообще, это разные вещи. Ты же знаешь Лену – она не такая. Просто поддержка, понимаешь? А по гостям... да, кстати. Твои родители опять зовут? Я же говорил, что в этом году тихо. Не хочу толпы.
Ольга повернулась. Её родители действительно звали – на дачу, с мандаринами и домашним вином, как в старые времена. Но она уже отказалась, потому что Сергей намекнул, что хочет "побыть вдвоём, без суеты". А теперь это.
– Тихо? – она усмехнулась, но улыбка вышла горькой. – Значит, для тебя тихо – это с бывшей в ресторане или где там? А я дома, одна, с телевизором?
Сергей встал, подошёл ближе, положил руку ей на плечо. Его ладонь была тёплой, знакомой – той самой, что гладила её по волосам по утрам. Но сейчас прикосновение показалось чужим.
– Оля, ну пожалуйста. Не порти вечер. Давай просто забудем. Я люблю тебя, ты знаешь. Это же ерунда.
Ерунда. Она отстранилась мягко, но решительно. Любовь – это слово он повторял часто, как заклинание, но в последнее время оно звучало всё тише, как эхо.
– Хорошо, – сказала она наконец. – Забудем. Пока.
Он улыбнулся, облегчённо, и поцеловал её в щёку – быстро, как всегда, когда спешил уйти от разговора. Потом взял куртку и вышел в коридор, бормоча что-то о встрече с клиентом. Дверь хлопнула, и Ольга осталась одна.
Она стояла посреди кухни, слушая тишину. Часы на стене тикали ровно, напоминая о времени, которое уходило. Новый год – через три недели. И что теперь? Сиди дома, как послушная девочка?
Ольга налила себе чаю, села за стол и уставилась в окно. Мысли кружились, как снежинки в будущей метели. Вспомнился их первый Новый год – в крошечной съёмной квартире, с шампанским из ларька и фейерверком за окном. Сергей тогда сказал: "С тобой я готов встречать все праздники мира". А теперь?
Она достала телефон, открыла чат с подругами. Там уже болтали о планах: Света звала в кафе, Ира – на домашний ужин. "Девочки, – написала Ольга, – а что, если мы устроим свой праздник? Без мужей, без обязательств. Просто для нас?"
Ответы посыпались мгновенно: смайлики, восклицания, идеи. "Да! Время для королев!" – от Светы. "Я за! С коктейлями и танцами!" – от Иры. Ольга улыбнулась впервые за вечер. Может, это и есть ответ? Не сидеть дома, а жить – по-своему.
Но внутри теплилась тревога. Сергей вернётся поздно, как всегда. И что она скажет? Что устроит? Или промолчит, проглотит, как столько раз до этого?
Ночь опустилась тихо, укутав город морозным покрывалом. Ольга легла спать одна, в холодной постели, и долго смотрела в потолок, где плясали тени от уличного фонаря. Утро принесёт новый день, но этот разговор – как трещина в льду, которая вот-вот пойдёт дальше.
Утро следующего дня началось с аромата кофе. Ольга проснулась от звука кофемашины – Сергей уже был на ногах, как всегда, на полчаса раньше. Она потянулась, чувствуя лёгкую тяжесть в груди, остаток вчерашнего разговора. Встала, накинула халат и вышла на кухню.
Он стоял у плиты, жаря яичницу – его фирменное блюдо по выходным. Улыбнулся, увидев её, и подвинул тарелку.
– Доброе утро, солнышко. Как спалось?
Ольга села, взяла вилку, но есть не хотелось. Солнышко. Это слово он произносил с такой теплотой, что иногда она забывала о трещинах.
– Нормально, – ответила она, ковыряя еду. – А ты? Не поздно лёг?
Сергей сел напротив, наливая себе кофе. Его глаза были ясными, без вчерашней усталости – словно ничего не произошло.
– Да так, часам к двенадцати. Встреча затянулась. Клиент упрямый, но в итоге подписали договор. Хорошо, что разобрались.
Она кивнула, но внутри кольнуло. Встреча. А про Лену – ни слова. Как будто той фразы не было.
– Серёжа, – начала она осторожно, отставляя тарелку. – Насчёт вчера... Ты подумал? Может, передумаешь? Давай вместе встретим Новый год. Как раньше.
Он замер с кружкой у губ, потом поставил её на стол. Взгляд стал серьёзным, но не сердитым – скорее, обречённым.
– Оля, я же сказал. Лена... она в депрессии после развода. Ей нужна поддержка. Один вечер, ничего больше. А потом мы с тобой отпразднуем – ну, на следующий день, или как.
Поддержка. Слово эхом отозвалось в голове Ольги. А кто поддержит её? Когда она устала после работы, когда Дима звонит из университета с проблемами, а Сергей – в разъездах?
– А если я скажу, что мне тоже нужна поддержка? – спросила она тихо. – Что я не хочу одна встречать полночь?
Он вздохнул, потянулся через стол и взял её руку. Пальцы его были тёплыми, но хватка – слабой.
– Оля, ты сильная. Ты всегда была сильной. И подруги у тебя есть. Не как у Лены – она совсем одна. Понимаешь?
Сильная. Да, она привыкла быть сильной – вести дом, работать бухгалтером в маленькой фирме, растить сына, пока он строил карьеру. Но сила – это не значит, что не болит.
– Понимаю, – сказала она, вынимая руку. – Но это несправедливо, Серёжа. Ты можешь уйти к бывшей, а я должна сидеть? Почему?
Он нахмурился, и в этот момент Ольга увидела в нём не мужа, а коллегу по жизни – того, кто всегда ищет лёгкий путь.
– Потому что это разные вещи. Ты ревнуешь зря. Я же не ухожу насовсем. Просто... дай человеку помочь.
Ревность. Слово задело, как шип. Не ревность – обида. Глубокая, накопившаяся.
– Ладно, – Ольга встала, убирая тарелки в раковину. – Не будем спорить. Но я не буду сидеть дома. Поеду к родителям. С Новым годом тебя... с Леной.
Она сказала это спокойно, но внутри бушевала буря. Сергей замер, потом кивнул.
– Хорошо. Как хочешь. Главное – не злись.
Не злись. Легко сказать. Ольга вышла в спальню, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце стучало ровно, но мысли вихрились. К родителям? Нет. Она напишет подругам. Устроит свой праздник. Покажет, что не нуждается в его милости.
День прошёл в обычном ритме – покупки в супермаркете, где полки уже ломились от новогодних украшений, звонок Диме, который обещал приехать на каникулы. "Мам, папа опять на работе? – спросил он. – Не грусти, я привезу подарки!" Ольга улыбнулась в трубку, но грусть не ушла.
Вечером, когда Сергей ушёл в гараж "починить лампочку", она села за компьютер. Открыла соцсеть, нашла группу подруг. "Девочки, – написала, – давайте встретимся. Новый год – наш. Я беру на себя организацию. Квартира, еда, музыка. Кто за?"
Ответы полетели: "Я! С платьем и шампанским!" от Светы. "Приеду с салатом и историями!" от Иры. "А мужей не зовём?" – от Маши. "Нет, – ответила Ольга. – Только мы. Королевский бал."
Она улыбнулась, представляя. Не одинокий вечер у телевизора, а смех, тосты, танцы под старые хиты. Впервые за долгое время – для себя.
Но когда Сергей вернулся, весь в масле и с улыбкой, она не сказала ни слова. Просто поцеловала в щёку и пошла готовить ужин. Пусть думает, что сдалась. Пусть.
Прошла неделя. Декабрь набирал обороты – улицы в гирляндах, витрины в снежных шапках, радио напевало "В лесу родилась ёлочка". Ольга встречала его с работы, готовила борщ, как он любил, но внутри зрела решимость. Подруги болтали в чате: Света предлагала костюмы, Ира – плейлист. "Тема – 'Новые начала', – написала Ольга. – Без прошлого."
Сергей тем временем стал чаще говорить о Лене – невзначай, как о погоде. "Она квартиру продаёт, представляешь? Помогаю с документами". Или: "Звонила, благодарила за совет". Ольга кивала, улыбалась, но каждый раз чувствовала укол. Документы. Советы. А их Новый год – где?
Однажды вечером, за ужином, он не выдержал.
– Оля, ты какая-то... отстранённая. Всё из-за того разговора? Забудь, пожалуйста. Я передумал насчёт гостей. Давай вдвоём отметим, после моей встречи с Леной.
После. Слово резануло. Она отложила ложку, посмотрела на него прямо.
– Нет, Серёжа. Ты иди к ней. А я.. у меня свои планы.
Он удивлённо поднял брови.
– Какие планы? К родителям?
– Нет. С подругами. В городе. Будет весело.
Сергей хмыкнул, но в глазах мелькнуло беспокойство.
– С подругами? А что, если Дима позвонит? Или...
– Или что? – Ольга улыбнулась, но холодно. – Я же сильная, помнишь? Справлюсь.
Он замолчал, жуя котлету. Ужин прошёл в тишине, прерываемой только звоном посуды. Ночью Ольга лежала без сна, слушая его ровное дыхание. Почему он не видит? Почему позволяет этому случиться?
На следующий день она пошла по магазинам – не за подарками, а за нарядом. Чёрное платье, простое, но элегантное, с открытыми плечами. В зеркале фитинга она увидела не уставшую жену, а женщину – с прямой спиной, с блеском в глазах. "Для нового начала", – подумала она.
Подруги поддерживали: "Оля, ты героиня! Покажешь ему!" Но Ольга не хотела мстить. Хотела просто жить.
Ещё неделя – и Новый год дышал в затылок. Сергей стал нервным: звонил Лене чаще, обсуждал ресторан. "Ничего такого, Оля, просто ужин". Она кивала, но внутри росло предвкушение. Её праздник – в квартире Светы, большой, с видом на Неву. Десять подруг, шампанское, фейерверк с балкона.
Накануне, 31 декабря, утро началось с суеты. Ольга пекла пирог – яблочный, с корицей, как любила в детстве. Сергей вошёл на кухню, одетый в лучший костюм – тёмный, с белой рубашкой.
– Оля, я ухожу пораньше. Ресторан забронировал на восемь. Ты... точно не передумаешь?
Она повернулась, вытирая руки полотенцем. В её глазах – спокойствие, которого он не ожидал.
– Нет, Серёжа. Иди. Удачи с Леной.
Он шагнул ближе, обнял – крепко, как давно не делал.
– Я люблю тебя. Правда.
– Знаю, – шепнула она. – Иди.
Дверь закрылась, и Ольга осталась одна. Но не в тишине – в чате подруги слали фото: "Готова? Такси в семь!" Она надела платье, накрасилась – легко, но ярко. Губы алые, как ягода в снегу.
Такси ждало внизу. Ольга вышла, вдохнула морозный воздух. Город сиял – огни, смех, предвкушение. Она села в машину, и сердце забилось чаще. Не от грусти – от свободы.
В квартире Светы уже кипела жизнь: музыка, бокалы, ароматы блюд. Подруги обняли, чокнулись: "За нас! За новые годы!"
Часы тикали к полуночи. Ольга стояла у окна, глядя на салюты, что вспыхивали над рекой. Телефон молчал – Сергей не звонил. Но она не ждала. Тост подняли: "За тех, кто выбирает себя!"
И в этот момент, под бой курантов, Ольга поняла: это не конец. Это начало. Но что ждёт её дальше – с ним или без? Дверь в будущее приоткрылась, и из неё веяло неизвестностью, которая манила и пугала одновременно...
Время после полуночи растеклось, как шампанское в бокалах, искрясь и унося с собой груз ожиданий. Ольга стояла у окна квартиры Светы, где воздух был пропитан ароматом мандаринов и лёгким дымком от свечей на столе. Салюты над Невой взрывались каскадами огней – золотыми, серебряными, красными, словно город решил переписать небо заново. Подруги вокруг неё смеялись, чокаясь, обнимая друг друга, и в этом хоре голосов её собственный смех звучал искренне, без примеси горечи. "За нас, за женщин, которые знают, чего хотят!" – провозгласила Ира, и все подхватили, поднимая бокалы. Ольга присоединилась, чувствуя, как тепло вина разливается по венам, смывая холод одиноких вечеров.
Телефон в сумочке молчал. Ни сообщения, ни звонка от Сергея. Она не ждала его – по крайней мере, так убеждала себя, – но каждый раз, когда музыка затихала, а чей-то телефон вибрировал на столе, сердце ёкало. "Не думай об этом", – шептала она про себя, поворачиваясь к подругам. Света, в своём алом платье, которое подчёркивало её уверенную грацию, потянула Ольгу в круг для танца. "Давай, солнышко! Забудь про всех этих 'героев' – сегодня только мы!" Музыка – старый хит девяностых, с ностальгической мелодией – заполнила комнату, и Ольга позволила себе раствориться в ритме. Танец был лёгким, освобождающим: плечи расслабились, бёдра качнулись в такт, и на миг она почувствовала себя той девушкой из молодости, которая верила, что жизнь – это бесконечный праздник, а не цепь компромиссов.
Часы показывали два ночи, когда они расселись по диванам, закутавшись в пледы. Разговоры перешли от лёгких сплетен к глубоким – о мечтах, которые отложили в ящик, о мужчинах, которые обещали звёзды, а дарили лишь тени. Маша, самая тихая из них, с бокалом в руках, вдруг сказала: "Знаете, я в прошлом году развелась. Думала, конец света. А оказалось – начало. Теперь я сама решаю, куда ехать на Новый год". Все кивнули, и Ольга почувствовала укол – не зависти, а узнавания. "А ты, Оля? – спросила Ира, наклоняясь ближе. – Что в твоей голове сейчас? Этот твой Сергей... он звонил?"
Ольга покачала головой, глядя на бокал, где пузырьки шампанского всё ещё танцевали.
– Нет. И, честно? Я не жду. Сегодня... сегодня я поняла, что могу без него. Не в смысле 'навсегда', но... без его разрешения. Без его 'солнышко, не драматизируй'.
Света обняла её за плечи, и в этом жесте была вся их многолетняя дружба – без слов, но с теплом, которое греет лучше любого камина.
– Вот именно. Ты не одна, Оленька. Мы все здесь. И если он не видит, какая ты – сильная, красивая, живая, – то это его потеря. А наша победа.
Они проговорили до утра, когда первые лучи солнца пробились сквозь шторы, окрасив комнату в розовый. Ольга не чувствовала усталости – только лёгкость, как после долгого бега. Когда такси привезло её домой, город уже просыпался: дворники сгребали снег, в окнах соседей зажигались лампы, а на улицах появлялись первые прохожие с пакетами из пекарни. Ключ в замке повернулся тихо, и она вошла в квартиру, где всё было как вчера – накрытый стол с недоеденными салатами, гирлянда на ёлке, мигающая равнодушно. Но воздух казался чище, а тишина – не гнетущей, а приглашающей к размышлениям.
Сергей вернулся через час. Она услышала, как дверь открылась – осторожно, с лёгким скрипом, словно он надеялся проскользнуть незамеченным. Шаги в коридоре, шорох куртки на вешалке. Ольга сидела на кухне с кружкой чая, глядя в окно на заснеженный двор. Когда он вошёл, его лицо было бледным, глаза – красными от бессонной ночи или, может, от вина. Костюм помят, галстук ослаблен. Он замер в дверях, глядя на неё, как на привидение.
– Оля... ты дома. Я думал... ты у родителей.
Она повернулась, поставила кружку на стол. Её голос был ровным, без упрёка – просто констатация.
– Нет, Серёжа. Я была с подругами. Устроили свой праздник. Было... замечательно.
Он сел напротив, потирая виски. В воздухе повис запах чужого парфюма – лёгкий, цветочный, не её. Ольга отметила это, но не стала комментировать. Не сейчас.
– Я... извини. Всё пошло не так, как я думал. Лена... она плакала весь вечер. Говорила о прошлом, о нас. О том, что упустила. А я.. я не знал, что сказать. Просто сидел, слушал. А потом... потом понял, что хочу домой. К тебе.
К тебе. Слово повисло между ними, как вопрос. Ольга смотрела на него – на этого мужчину, с которым делила постель и заботы, мечты и разочарования. Десять лет. Не мало. Но и не вечность.
– Расскажи, – попросила она тихо. – Что ты почувствовал там? С ней.
Сергей опустил голову, пальцы его переплелись на столе – привычка, когда он нервничал.
– Сначала... жалость. Она такая потерянная, Оля. Развод, одиночество. А потом... ностальгия. Вспомнили старые времена, смеялись над глупостями. Но к полуночи... к полуночи я понял, что это не то. Не с ней. С тобой. Я люблю тебя, Оля. По-настоящему. Это был урок. Глупый, болезненный, но урок.
Она молчала, давая словам осесть. Любовь. Опять это слово, как талисман. Но теперь оно звучало иначе – не как оправдание, а как признание.
– А я, Серёжа? – спросила она наконец. – Что я почувствовала? Свободу. Впервые за долгое время – свободу выбирать. Не ждать твоего возвращения, не гадать, что ты думаешь. Просто быть собой. Смеяться, танцевать, тост поднять за будущее, которое не зависит от чьего-то 'да' или 'нет'.
Он поднял взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то новое – не вина, а понимание. Медленное, как рассвет.
– Я был эгоистом, – сказал он тихо. – Думал, что моя 'поддержка' – это благородство. А на деле... просто не хотел отказывать. Привычка. А тебя... тебя не ценил. Думал, ты всегда будешь. Но вчера... когда я сидел там, под салюты, которые казались чужими, я понял: без тебя Новый год – просто ночь. Пустая.
Ольга встала, подошла к окну. Снег падал мягко, укрывая город белым покрывалом – символом чистоты, обновления. Она повернулась к нему, и в её голосе была не злость, а усталость – та, что приходит перед переменами.
– Я не знаю, Серёжа, сможем ли мы это исправить. Ты показал мне, что наши 'вместе' – хрупкие. А я... я показала себе, что могу одна. И это пугает. Но и радует.
Он встал, шагнул ближе, но не обнял – просто взял её руки в свои. Ладони его были холодными от улицы, но тёплыми от искренности.
– Дай нам шанс, Оля. Не сразу, не сегодня. Но шанс. Я изменюсь. Обещаю. Начну с малого: больше слушать. Больше ценить. И Новый год... следующий Новый год – только наш. Без бывших, без гостей. Только ты и я. И Дима, если приедет.
Она посмотрела в его глаза – те самые, что когда-то завораживали её на первом свидании, под дождём в парке. Там ещё теплилась искра. Может, её хватит, чтобы разжечь огонь заново?
– Хорошо, – сказала она наконец, вынимая руки. – Шанс. Но на моих условиях. Мы поговорим. По-настоящему. О том, что болит. О том, что нужно изменить. И если... если не получится, то я уйду. Не в истерике, не с скандалом. Просто уйду. К той жизни, где я – не 'сильная', а просто счастливая.
Сергей кивнул, и в этом кивке была вся его уязвимость – редкая, как снег в апреле.
– Согласен. Спасибо, что вернулась. Что дала шанс.
День первого января прошёл в тихой суете: они убрали остатки праздника, съели лёгкий обед – оливье, которое Ольга сделала утром, с добавлением свежих огурцов для хруста. Разговоры были осторожными, как первые шаги по льду: о Диме, который звонил из университета, обещая приехать на выходные; о работе Сергея, где новый проект обещал повышение; о планах на лето – поездка к морю, может, в Турцию, как мечтали когда-то. Но под всем этим текло подспудное – обещание перемен.
Вечером, когда снег усилился, они вышли погулять. Улицы были пустыми, засыпанные белым, и фонари отбрасывали мягкий свет на сугробы. Сергей взял её под руку, и шаг их был синхронным, как в старые времена. "Смотри, – сказал он, указывая на небо, – звёзды. Как в нашу первую ночь". Ольга подняла голову: да, звёзды пробивались сквозь облака, холодные и яркие. Она улыбнулась.
– Красиво. Но знаешь... я теперь думаю не только о небе. О земле тоже. О том, по какой тропинке идти.
Он сжал её руку.
– Вместе?
– Посмотрим, – ответила она, и в голосе её была надежда – тонкая, как первый лучик.
Прошёл месяц. Январь сменился февралём, с его короткими днями и длинными вечерами у камина – не настоящего, а электрического, но уютного. Сергей держал слово: звонил по вечерам, если задерживался; спрашивал о её дне, не перебивая; даже помог с отчётами на работе, когда она устала. Они ходили в театр – на комедию, где смех лился рекой, смывая остатки обид. Дима приехал, и его присутствие стало мостиком: сын замечал перемены, улыбался чаще, шутил: "Пап, ты теперь романтик? Маме цветы? Продолжай!"
Но Ольга не спешила. В её сумочке лежал номер юриста – подруги посоветовали, на всякий случай. Не для войны, а для знания: что если? Она читала книги о браке – не самоучители, а истории женщин, которые выбирали себя и не жалели. И в зеркале видела не уставшую жену, а женщину с планами: курсы по дизайну, может, смена работы, поездка с подругами в Европу весной.
Однажды вечером, в середине февраля, когда снег таял, превращая тротуары в лужи, Сергей пришёл с букетом тюльпанов – простым, без повода. Они сидели на кухне, пили чай, и он вдруг сказал:
– Оля, я записался к психологу. Один. Не вместе – пока. Хочу разобраться в себе. Почему я так поступил. Почему не видел твоей боли.
Она замерла, потом кивнула, чувствуя, как внутри теплеет.
– Это... хорошо. Я горжусь тобой.
Он улыбнулся – той улыбкой, от которой когда-то растаяло её сердце.
– А ты? Что с тобой? Расскажи. Правда.
И она рассказала: о страхе одиночества, о радости от того вечера с подругами, о мечте открыть маленькую кондитерскую – "Ольгины радости", с пирогами, как у бабушки. Он слушал, не перебивая, и в его глазах было восхищение.
– Ты справишься, – сказал он. – И я.. я буду рядом. Если позволишь.
Весна пришла незаметно: почки на деревьях, птицы в небе, и в их отношениях – осторожные ростки. Они встретили 8 Марта вдвоём – ужин в ресторане, где Сергей заказал её любимое – утку с апельсинами. "За новую нас", – чокнулся он. Ольга улыбнулась: да, новая. Но не идеальная. С трещинами, которые заживали медленно.
Лето принесло поездку – не в Турцию, а на озеро, к друзьям. Там, у воды, под звёздами, она сказала ему: "Я люблю тебя, Серёжа. Но теперь люблю и себя. И это – наш договор". Он кивнул, целуя её руку.
Осень. Новый год маячил вдали, но теперь он не пугал. Ольга стояла у окна, глядя на опавшие листья, и думала: жизнь – не праздник раз в год, а цепь дней, где каждый – выбор. С ним? Рядом с ним? Или по своей тропе? Дверь в будущее распахнулась шире, и из неё веяло не неизвестностью, а возможностью. А вы бы дали шанс? Или шагнули бы дальше, в свой собственный свет?
Рекомендуем: