– Свет, ты что, серьёзно? – Олег замер в дверях гостиной, держа в руках ключи от машины. Его лицо, обычно такое самоуверенное, сейчас выражало смесь растерянности и раздражения.
– Серьёзно, – голос Светы дрожал, но она упрямо сжала губы, чтобы не дать слезам вырваться наружу. –. Я устала.
Олег бросил взгляд на сумку, потом на Свету, словно ожидая, что она сейчас рассмеётся и скажет, что это шутка. Но её глаза, покрасневшие от бессонной ночи, говорили совсем о другом.
– Ты же не выгонишь меня из моего же дома, – тихо сказал он, делая шаг вперёд. – Свет, давай поговорим.
– Поговорим? – она горько усмехнулась, отступая к окну. – Десять лет я с тобой разговаривала. А ты всё это время врал, Олег. Врал мне, детям, самому себе.
Света отвернулась к окну, глядя на серую пелену осеннего дождя за стеклом. Их квартира в спальном районе Москвы, была её убежищем. Здесь она растила Дашу и Никиту, готовила ужины, ждала Олега с его бесконечных «командировок». И всё это время, оказывается, он жил другой жизнью.
– Я не понимаю, о чём ты, – Олег развёл руками, но его голос звучал неуверенно.
– Не понимаешь? – Света резко обернулась. – А фотографии в твоём телефоне? Сообщения от твоей… Лены? Или как её там зовут?
Олег побледнел. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли. Света смотрела на него, и в её взгляде не было ни капли прежней мягкости. Только боль, смешанная с решимостью.
– Я нашла их вчера, – продолжила она, её голос стал тише, но твёрже. – Ты забыл заблокировать телефон. И знаешь, что самое смешное? Я ведь даже не искала. Просто хотела посмотреть прогноз погоды, потому что Даша просила взять её на каток. А вместо этого… – она замолчала, проглотив ком в горле. – Уходи, Олег.
Он сделал шаг к ней, но остановился, увидев, как она напряглась.
– Свет, послушай, – начал он, но она перебила:
– Нет. Хватит. Я больше не хочу слушать твои оправдания. Десять лет я верила, что ты просто занят, что у тебя «работа», что ты устаёшь. А ты… – её голос сорвался. – Ты просто жил на две семьи.
В прихожей послышался шорох. Света обернулась и увидела Дашу, их четырнадцатилетнюю дочь, стоящую в дверях. Девочка сжимала в руках учебник, её глаза были широко распахнуты.
– Мам, пап, вы чего? – тихо спросила она, переводя взгляд с одного на другого.
Света почувствовала, как сердце сжалось. Она не хотела, чтобы дети это слышали. Не сейчас. Не так.
– Даша, иди к себе, – мягко сказала она. – Мы с папой просто… разговариваем.
– Это не похоже на разговор, – Даша нахмурилась, но всё же развернулась и ушла в свою комнату, бросив на отца взгляд, полный вопросов.
Олег опустился на диван, закрыв лицо руками.
– Свет, я не хотел, чтобы так получилось, – пробормотал он. – Это… это было ошибкой.
– Ошибкой? – Света почти рассмеялась, но смех застрял в горле. – Ошибкой было то, что я столько лет закрывала глаза на твои поздние возвращения, на твои «срочные дела», на твои звонки, которые ты всегда принимал в другой комнате. А это, Олег, не ошибка. Это предательство.
Она подошла к сумке, которую собрала утром, пока дети спали. Рубашки, джинсы, его любимая куртка – всё аккуратно сложено, как будто она всё ещё заботилась о нём. Света сама не понимала, почему так сделала. Наверное, привычка. Десять лет брака не вычеркнешь за одну ночь.
– Куда мне идти? – тихо спросил Олег, глядя на сумку.
– Не знаю, – честно ответила Света. – К своей Лене, наверное. Или в гостиницу. Мне всё равно.
Он медленно поднялся, взял сумку и направился к двери. На пороге обернулся:
– А дети?
– Дети останутся со мной, – отрезала она. – И не вздумай явиться сюда, пока я не буду готова говорить. Если вообще буду.
Дверь за Олегом закрылась с тихим щелчком, но для Светы этот звук был как удар молота. Она опустилась на стул, чувствуя, как силы покидают её. В квартире было тихо, только за окном шуршал дождь, да из комнаты Даши доносилась приглушённая музыка.
Прошла неделя. Света старалась держаться ради детей. Утром она готовила завтрак, отводила Никиту в садик, а Дашу – в школу. Вечером проверяла уроки, слушала рассказы сына о том, как он строил замок из конструктора, и пыталась отвечать на осторожные вопросы Даши. Но внутри всё кипело.
– Мам, папа вернётся? – спросила Даша однажды вечером, помогая мыть посуду.
Света замерла, сжимая губку в руке.
– Не знаю, милая, – честно ответила она. – Это зависит не только от меня.
– Но ты же его любишь? – голос Даши был тихим, почти шёпотом.
Света посмотрела на дочь. Её большие серые глаза, так похожие на глаза Олега, были полны тревоги.
– Люблю, – призналась она. – Но иногда любви недостаточно.
После этого разговора Света впервые позволила себе заплакать. Она сидела на кухне, когда дети уже спали, и тихо всхлипывала, глядя на пустую чашку из-под чая. Ей было тридцать пять, двое детей, работа в небольшой бухгалтерской фирме, ипотека за трёхкомнатную квартиру, в которой они с Олегом когда-то мечтали о счастливой жизни. А теперь всё рушилось.
На следующий день она позвонила своей подруге Кате, с которой они дружили ещё со школы. Катя, энергичная и прямолинейная, приехала через час с бутылкой вина и коробкой пирожных.
– Рассказывай, – скомандовала она, разливая вино по бокалам.
Света рассказала всё: про сообщения, про фотографии, про то, как Олег пытался оправдаться, про сумку с вещами. Катя слушала, не перебивая, только её брови всё выше поднимались.
– И что ты собираешься делать? – спросила она, когда Света замолчала.
– Не знаю, – вздохнула Света. – Я выгнала его, но… что дальше? Развод? А дети? А ипотека? Я просто не понимаю, как жить дальше.
Катя откинулась на спинку стула, задумчиво глядя в потолок.
– Знаешь, я бы на твоём месте не торопилась с разводом, – сказала она наконец. – Не потому, что ты должна его простить. А потому, что ты сейчас на эмоциях. Дай себе время. И ему, кстати, тоже. Пусть подумает, чего он хочет.
– А если он выберет её? – голос Светы дрогнул.
– Тогда он идиот, – отрезала Катя. – Но ты всё равно будешь знать, что сделала всё, что могла.
Катя оказалась права. Через несколько дней Олег начал звонить. Сначала Света не отвечала, но потом всё же взяла трубку, решив, что ради детей стоит хотя бы выслушать.
– Свет, я хочу всё исправить, – голос Олега звучал хрипло, как будто он не спал ночами. – Я был дураком. Я… я порвал с ней.
– Поздравляю, – холодно ответила Света. – Но это ничего не меняет. Ты думаешь, одного «прости» хватит?
– Я не прошу прощения, – сказал он. – Я знаю, что не заслуживаю. Но дай мне шанс. Ради Даши и Никиты.
Света молчала, сжимая телефон так сильно, что пальцы побелели.
– Я подумаю, – наконец ответила она и отключилась.
Олег снял небольшую квартиру в соседнем районе. Он приходил каждый вечер, чтобы увидеть детей. Света не возражала, но держалась холодно, не позволяя разговорам переходить на личное. Даша радовалась приходам отца, а Никита, ещё не до конца понимая, что происходит, просто бросался к нему с криками: «Папа, давай играть!»
Однажды вечером, когда Олег зашёл забрать Никиту из садика, он задержался в прихожей.
– Свет, можно поговорить? – спросил он, глядя на неё с какой-то новой, непривычной серьёзностью.
– О чём? – она скрестила руки на груди, готовясь к очередной попытке оправданий.
– Я записался к психологу, – выпалил он. – Хожу уже неделю. Пытаюсь понять, почему я так всё испортил.
Света моргнула, не ожидая такого.
– К психологу? – переспросила она. – Ты?
– Да, – он кивнул, глядя ей прямо в глаза. – Я не хочу быть таким, каким был. Я хочу быть лучше. Для тебя, для детей.
Она молчала, не зная, что ответить. Олег, который всегда смеялся над «этими психологическими штучками», теперь сидит перед ней и говорит, что хочет измениться? Это было слишком неожиданно.
– Это не значит, что я сразу тебе поверю, – наконец сказала она. – И не значит, что всё будет как раньше.
– Я знаю, – он кивнул. – Но я готов работать над этим. Сколько понадобится.
В тот вечер Света долго не могла заснуть. Она лежала в темноте, слушая, как тикают часы на стене, и думала о том, что сказал Олег. Хочет ли она дать ему шанс? Может ли она простить? И главное – может ли она снова доверять?
Прошёл месяц. Олег продолжал приходить к детям, иногда приносил цветы или пирожные, но не настаивал на разговорах. Света замечала, что он изменился. Он стал внимательнее, больше слушал, меньше спорил. Однажды он даже помог Даше с уроками по математике, хотя раньше всегда отмахивался, говоря, что это «не его».
Катя, заехавшая в очередной раз с вином, заметила:
– Знаешь, он реально старается. Я, конечно, не адвокат Олега, но… может, стоит попробовать?
– Я боюсь, – призналась Света. – Боюсь, что всё повторится.
– И правильно боишься, – кивнула Катя. – Но если он правда хочет измениться, а ты этого не заметишь, не пожалеешь потом?
Света задумалась. Она всё ещё любила Олега, несмотря на боль и обиду. Но любовь теперь была другой – осторожной, настороженной. Она больше не хотела быть той Светой, которая закрывает глаза на ложь ради спокойствия.
Однажды вечером Олег пришёл с большим конвертом.
– Что это? – спросила Света, настороженно глядя на него.
– Я продал машину, – сказал он. – Здесь деньги. Хочу внести их в ипотеку, чтобы поскорее её закрыть. Это ведь наша общая цель, правда?
Света замерла. Машина была его гордостью – блестящий внедорожник, который он холил и лелеял.
– Ты серьёзно? – тихо спросила она.
– Абсолютно, – он улыбнулся, но в его улыбке не было прежней самоуверенности. – Это мой вклад. И ещё… я хочу, чтобы мы попробовали всё сначала. Но на твоих условиях, Свет. Я готов.
Она долго смотрела на него, пытаясь понять, верит ли она его словам. Верит ли она ему?
– Я подумаю, – наконец сказала она. – Но, если ты вернёшься, Олег, всё будет по-другому. Я больше не буду молчать. И не буду терпеть.
– Я понимаю, – он кивнул. – И я согласен.
Света сидела на кухне, глядя на конверт с деньгами. Дети спали, в квартире было тихо, только дождь за окном шуршал, как будто нашептывая ей свои мысли. Она всё ещё не знала, готова ли простить Олега. Но впервые за долгое время она почувствовала, что у неё есть выбор. Не просто терпеть или уйти, а решать, какой будет их жизнь.
– Я больше не буду той, кто закрывает глаза на всё, Олег, – Света стояла у окна, скрестив руки, глядя на мокрую от дождя улицу.
– Я знаю, – Олег кивнул, сидя за кухонным столом. Его голос был тихим, почти робким, что так не вязалось с его привычной уверенностью. – И я не прошу тебя быть прежней. Я прошу дать мне шанс доказать, что я могу измениться.
Света молчала, чувствуя, как внутри борются противоречивые эмоции. Прошёл месяц с того дня, как она выгнала Олега из дома, и вот он снова здесь – с конвертом денег от проданной машины, с обещаниями, с этим новым, непривычным взглядом, в котором не было прежней наглости. Но её сердце всё ещё болело, а в голове крутился вопрос: можно ли доверять человеку, который однажды уже предал?
– Мам, можно я пойду к Лизе? – в кухню заглянула Даша, держа в руках рюкзак. Её глаза перебегали с матери на отца, словно она пыталась понять, не ссорятся ли они снова.
– Конечно, милая, – Света выдавила улыбку. – Только не поздно, ладно? Завтра школа.
Даша кивнула и быстро выскользнула из квартиры, будто боялась, что её втянут в разговор. Света проводила её взглядом, чувствуя укол вины. Дети не должны были жить в этом напряжении, но как защитить их от него?
Олег кашлянул, привлекая её внимание.
– Свет, я не тороплю тебя с ответом, – сказал он. – Просто… я хочу, чтобы ты знала: я серьёзно. Хожу к психологу, разбираюсь в себе. Это не просто слова.
– Хорошо, – она повернулась к нему, её голос был холодным, но твёрдым. – Ты хочешь доказать? Доказывай. Но не жди, что я сразу брошусь тебе на шею.
Он кивнул, не отводя взгляда.
– Я понимаю. И… я привёз кое-что для Никиты. Можно оставить?
Света посмотрела на пакет, который он поставил на пол. Внутри виднелась коробка с конструктором – тот самый, о котором Никита мечтал уже полгода.
– Оставь, – коротко сказала она. – Но не думай, что подарками всё решишь.
– Я и не думаю, – он поднялся, взял куртку. – Я пойду. Позвони, если что. Или… если просто захочешь поговорить.
Когда дверь за ним закрылась, Света опустилась на стул, чувствуя, как усталость накатывает волной. Она не знала, чего хочет. Простить? Забыть? Или просто закрыть эту главу и двигаться дальше? Но мысль о детях – о Даше, которая стала тише и задумчивее, о Никите, который каждый вечер спрашивал, где папа, – не давала ей покоя.
Следующие недели были странными. Олег приходил почти каждый день – забирал Никиту из садика, помогал Даше с уроками, даже чинил протекающий кран на кухне, хотя раньше всегда звал сантехника. Света наблюдала за ним, словно издалека, пытаясь понять, где заканчиваются его усилия, а где начинается искренность.
Однажды вечером он пришёл с букетом ромашек – её любимых.
– Просто так, – сказал он, неловко протягивая цветы. – Без повода.
Света взяла букет, чувствуя, как что-то внутри смягчается. Но тут же напомнила себе: цветы – это не прощение. Это просто цветы.
– Спасибо, – сухо ответила она, ставя ромашки в вазу. – Дети в комнате, если хочешь с ними повидаться.
Олег кивнул и пошёл к Никите, который тут же радостно завизжал, увидев отца. Света осталась на кухне, слушая их смех через тонкую стену. Её пальцы невольно теребили лепесток ромашки. Почему всё так сложно? Почему нельзя просто вычеркнуть его из жизни – или, наоборот, поверить и начать заново?
В тот же вечер позвонила Катя.
– Ну что, как дела на любовном фронте? – её голос был, как всегда, бодрым, но Света слышала в нём искреннюю заботу.
– Не знаю, – честно призналась она, глядя на ромашки. – Он старается, Кать. Реально старается. Но я… я всё время жду подвоха.
– И правильно делаешь, – отрезала Катя. – Пусть доказывает. А ты пока наблюдай. И не забывай про себя. Когда ты последний раз делала что-то для себя, а не для детей или Олега?
Света задумалась. Действительно, когда? Жизнь последних лет крутилась вокруг работы, детей, дома. Даже её хобби – вышивка – давно пылилось в ящике комода.
– Может, ты права, – медленно сказала она. – Надо… надо вспомнить, кто я такая без всего этого.
На следующий день Света записалась на курсы йоги. Это было спонтанное решение – она увидела объявление в местной кофейне, куда зашла выпить латте. «Йога для начинающих. Найди себя». Почему бы и нет?
Йога стала для Светы неожиданным открытием. Дважды в неделю она приходила в небольшой зал с деревянным полом и запахом лаванды. Там, под тихую музыку и голос инструктора, она училась дышать, растягивать мышцы и, что самое важное, отпускать мысли. Впервые за долгое время она почувствовала себя не только матерью и женой, но и просто женщиной.
– Ты прям светишься, – заметила Катя, когда они встретились через пару недель. – Йога творит чудеса, что ли?
– Не только йога, – улыбнулась Света. – Я начала вышивать снова. И знаешь, это как… как вернуться к себе.
Катя подняла брови.
– А Олег? Как он вписывается в эту новую Свету?
Света пожала плечами.
– Он старается. Приходит, помогает, не лезет с разговорами. Но я пока не готова. Не знаю, буду ли вообще.
Вечером того же дня Олег пришёл с неожиданным предложением.
– Свет, я подумал… – он замялся, стоя в прихожей. – Может, сходим куда-нибудь? Вдвоём? Как раньше?
Она посмотрела на него, пытаясь понять, что за этим стоит. Желание загладить вину? Или что-то большее?
– Куда, например? – осторожно спросила она.
– В кафе. Или в кино. Куда захочешь, – он смотрел на неё с надеждой, но без давления.
Света задумалась. Ей вдруг вспомнился их первый год вместе – как они гуляли по ночной Москве, ели мороженое в парке, смеялись над глупыми комедиями. Тогда всё было так просто.
– Я подумаю, – наконец сказала она. – Но никаких обещаний.
Через несколько дней Света согласилась. Они пошли в небольшое кафе недалеко от дома – то самое, где она когда-то любила пить капучино с корицей. Олег был непривычно молчалив, но внимателен: открывал перед ней дверь, спрашивал, не холодно ли ей, заказал её любимый десерт, даже не заглядывая в меню.
– Ты помнишь, как мы сюда ходили? – спросил он, когда официантка принесла кофе. – Когда Даша была совсем маленькой, мы оставляли её с твоей мамой и сбегали сюда.
Света кивнула, чувствуя, как в груди что-то сжимается.
– Помню, – тихо сказала она. – Тогда всё было… проще.
– Я знаю, – он опустил глаза. – И я знаю, что сам всё испортил. Но, Свет, я правда хочу вернуть то, что у нас было. Не точно такое же, а… лучше.
Она молчала, глядя на пар, поднимающийся от чашки.
– А что, если я не хочу возвращать? – наконец спросила она. – Что, если я хочу чего-то нового?
Олег замер, его пальцы стиснули ложку.
– Тогда я сделаю всё, чтобы быть частью этого нового, – сказал он тихо. – Если ты позволишь.
Света не ответила. Она пила кофе, слушала тихую музыку в кафе и думала о том, как изменилась её жизнь за этот месяц. Она больше не была той женщиной, которая терпела и молчала. Она училась быть собой – не только женой и матерью, но и Светой, которая любит вышивать, ходить на йогу и чувствовать себя живой.
В один из вечеров, когда Олег пришёл забрать Никиту из садика, он задержался дольше обычного. Света заметила, что он выглядит растерянным.
– Что-то случилось? – спросила она, закрывая за ним дверь.
– Да, – он замялся, теребя рукав куртки. – Лена… она звонила.
Света почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
– И что? – её голос был холодным, как зимний ветер.
– Она хотела встретиться. Сказала, что скучает, что всё было ошибкой, – Олег говорил быстро, словно боялся, что она его перебьёт. – Я сказал ей, что всё кончено. Что я выбираю свою семью. И… я заблокировал её номер.
Света смотрела на него, пытаясь понять, врёт ли он. Но в его глазах была только усталость и какая-то странная решимость.
– Почему ты мне это рассказываешь? – спросила она.
– Потому что я хочу быть честным, – ответил он. – Я не хочу больше ничего скрывать. Даже если это причинит тебе боль.
Она молчала, чувствуя, как внутри всё переворачивается. Это был момент истины – либо он действительно изменился, либо это просто очередная игра.
– Я не знаю, что с этим делать, Олег, – наконец сказала она. – Но спасибо за честность. Это… это что-то значит.
Он ушёл, а Света осталась стоять в прихожей, глядя на закрытую дверь. Впервые за долгое время она почувствовала, что, возможно, есть шанс. Не на старую жизнь, а на что-то новое – где она будет не только женой и матерью, но и женщиной, которая знает себе цену.
Тишина в кухне была почти осязаемой, только тикали настенные часы да за окном шуршал ноябрьский дождь. Прошло два месяца с того дня, как Света выгнала Олега из дома, и полтора – с их разговора в кафе, когда он впервые заговорил о том, что хочет всё исправить. Она до сих пор не была уверена, готова ли верить ему. Но одно она знала точно: она устала от полумер, от этого странного состояния, когда он то ли муж, то ли чужой человек, заходящий повидать детей.
– Условия простые, – наконец сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Полная честность. Никаких секретов, никаких «просто встреч с коллегами», никаких звонков в другой комнате. И если я хоть раз почувствую, что ты снова врёшь…
– Не почувствуешь, – перебил он, его голос был твёрдым, но без привычной самоуверенности. – Я клянусь, Свет. Я всё понял.
Она кивнула, но внутри всё ещё боролись сомнения. Олег изменился – это было видно. Он больше не отмахивался от её вопросов, не раздражался, когда она просила объяснить, где был и с кем. Он ходил к психологу, помогал с детьми, даже начал готовить ужины, когда Света задерживалась на работе. Но хватит ли этого, чтобы залечить рану, которую он оставил?
– Мам, пап, вы опять спорите? – в кухню заглянула Даша, держа в руках тетрадь по алгебре. Её серые глаза, так похожие на отцовские, были полны тревоги.
– Нет, милая, – Света улыбнулась, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Мы просто разговариваем.
Даша посмотрела на них с сомнением, но всё же кивнула и ушла к себе. Света проводила её взглядом, чувствуя, как сердце сжимается. Ради детей она готова была попробовать. Но не только ради них – ради себя тоже.
Прошло ещё несколько недель. Олег начал возвращаться в их жизнь постепенно, как гость, которого приглашают всё чаще. Он забирал Никиту из садика, помогал Даше с домашкой, даже записался с ней на каток, когда Света была занята на йоге. Света наблюдала за ним, словно проверяя каждый его шаг. Но чем больше она смотрела, тем больше замечала: он не просто старается – он меняется.
Однажды вечером, когда дети уже спали, Олег пришёл с небольшим свёртком.
– Что это? – Света настороженно посмотрела на него, принимая пакет.
– Открой, – он улыбнулся, но в его улыбке была какая-то новая, почти робкая теплота.
Внутри оказалась рамка с её вышивкой – той самой, которую она начала ещё до их ссоры, но так и не закончила. Это был пейзаж с ромашковым полем, который она хотела повесить в гостиной. Теперь он был аккуратно оформлен, с деревянной рамкой и стеклом.
– Отнёс в мастерскую, – пояснил Олег, глядя, как она рассматривает вышивку. – Ты как-то говорила, что хочешь её закончить, но… я подумал, что это может быть моим вкладом.
Света молчала, чувствуя, как к горлу подступает ком. Это была не просто рамка. Это был знак – он заметил, запомнил, сделал.
– Спасибо, – тихо сказала она, и в её голосе впервые за долгое время не было холодности.
Той же ночью, когда Олег ушёл, Света сидела на диване, глядя на вышивку. Она вспоминала их с Олегом молодость – как они гуляли по парку, как он дарил ей ромашки, как они мечтали о будущем. Тогда всё казалось возможным. Может, и сейчас не поздно?
Решающий момент наступил в начале декабря. Света с Олегом и детьми поехали на дачу к её родителям – первый раз за долгое время всей семьёй. Никита болтал без умолку, Даша слушала музыку в наушниках, а Олег вёл машину, иногда поглядывая на Свету. Она поймала его взгляд и впервые за месяцы улыбнулась – не из вежливости, а искренне.
На даче было холодно, но уютно. Родители Светы, Нина Ивановна и Виктор Петрович, встретили их с пирогами и горячим чаем. Олег, к удивлению Светы, вёл себя как в старые добрые времена: шутил с тестем, помогал тёще накрывать на стол, даже вызвался колоть дрова.
– Пап, ты прям как дровосек! – засмеялся Никита, наблюдая, как Олег размахивает топором.
– А то! – подмигнул Олег. – Ещё и баню затоплю, будете париться, как короли!
Вечером, когда дети ушли спать, Света и Олег остались у камина. Пламя потрескивало, отбрасывая тёплые блики на стены. Света смотрела на огонь, чувствуя, как внутри что-то оттаивает.
– Знаешь, – вдруг сказала она, не отрывая взгляда от камина, – я всё ещё боюсь.
– Чего? – тихо спросил Олег.
– Что ты снова станешь тем, кем был. Что я поверю, а потом… – она замолчала, подбирая слова. – А потом опять боль.
Олег придвинулся ближе, но не коснулся её – словно боялся спугнуть.
– Я не могу обещать, что сотру прошлое, – сказал он. – Но я могу обещать, что сделаю всё, чтобы ты никогда больше не чувствовала эту боль. Я изменился, Свет. Не потому, что ты меня выгнала, а потому, что понял, как сильно вас люблю. Тебя, Дашу, Никиту.
Света повернулась к нему, и в её глазах заблестели слёзы.
– Я хочу верить тебе, – прошептала она. – Правда хочу. Но мне нужно время.
– У нас всё время мира, – улыбнулся он. – Я никуда не тороплю.
К Новому году Олег вернулся домой. Это было не громкое воссоединение с объятиями и клятвами – скорее тихое возвращение, шаг за шагом. Света настояла на новых правилах: никаких секретов, никаких закрытых дверей, никаких «я занят». Олег согласился без возражений.
Они вместе наряжали ёлку, и Света вдруг поймала себя на том, что смеётся над его шутками, как раньше. Даша, заметив это, шепнула ей:
– Мам, ты счастливая. Я вижу.
Света обняла дочь, чувствуя, как слёзы снова подступают к глазам.
– Мы все будем счастливы, – тихо сказала она. – Обещаю.
Но счастье не пришло само собой. Оно было работой – их общей работой. Олег продолжал ходить к психологу, Света – на йогу и вышивку. Они начали говорить друг с другом – не просто о детях или счетах, а о том, что чувствуют, чего боятся, о чём мечтают.
Однажды вечером, уже после Нового года, Света нашла на кухонном столе записку. Олег ушёл на работу, а она осталась дома с простудившимся Никитой. В записке было всего несколько слов: «Ты – мой дом. Спасибо, что дала шанс».
Она улыбнулась, сложила записку и убрала в ящик, где хранила свои вышивки. Это был не конец истории – скорее начало. Новое начало, где они оба учились быть честными, уязвимыми и настоящими.
Света знала, что раны прошлого не заживают за один день. Но впервые за долгое время она чувствовала, что у них есть шанс построить что-то прочное – не на слепой любви, а на уважении, честности и выборе быть вместе.
Рекомендуем: