— Ты никогда не найдешь нас, Артем. Никогда. И если осмелишься приблизиться, я расскажу всем, что натворил твой папочка. Ты уничтожил не мой побег, а свою репутацию.
Слова, пришедшие СМС-кой с незнакомого номера, впились в сознание Артема, как раскаленные иглы. Он стоял посреди стерильно-белой гостиной их нового, пахнущего еще свежей краской и деньгами пентхауса, и смотрел на застывшее в рамке фото. Алена, его Алена, с сияющими глазами и легким румянцем на щеках, прижималась к его плечу. Всего полгода назад. Теперь ее не было. А он держал в дрожащих пальцах телефон и читал сообщение, которое переворачивало все с ног на голову.
Она знает. Черт возьми, она знает про отца. Эта мысль заставила его кровь похолодеть. Он думал, что похоронил это навсегда, заплатил всем, кому нужно, чтобы правда о том, как его отец, уважаемый бизнесмен, скрыл следы фатального ДТП, никогда не всплыла. И Алена была его самым большим, самым уязвимым секретом. Его слабым местом.
Артем швырнул телефон на диван из белоснежной кожи, оставив на нем едва заметную вмятину. Он подошел к панорамному окну, за которым простирался ночной город, усыпанный огнями. Его город. Его империя. И где-то там, в одной из этих светящихся точек, была женщина, которая угрожала все это разрушить.
— Я найду тебя, — прошептал он, и его сжатые кулаки побелели. — Я найду тебя, даже если мне придется перерыть всю Европу.
***
В это самое время в маленькой квартирке на окраине Праги Алена Соколова стояла у окна, положив руку на огромный, тугой живот. Ребенок толкался, будто торопясь вырваться на свободу. За спиной стоял Максим, ее спаситель, ее… что он ей сейчас? Союзник? Сообщник? Его присутствие, еще недавно такое желанное и необходимое, теперь вызывало тревогу.
— Ты уверена, что это было правильно? — его голос прозвучал тихо, но в тишине комнаты он грохотал, как выстрел. — Шантажировать его? Он не тот человек, с которым можно так играть, Лена.
— Это не шантаж, Макс! — она резко обернулась, и по ее щекам покатились предательские слезы. Она их ненавидела, эти слезы слабости. — Это самозащита. Ты не знаешь его, как я. Он не отстанет. Он посчитает меня своей собственностью. И ребенка тоже. А я не позволю ему вырастить нашего сына в этой… этой атмосфере лжи и манипуляций.
Нашего сына. Мысль о том, что внутри нее растет маленький Артем, часть человека, от которого она бежала, вызывала у нее приступ дурноты. Она любила этого ребенка уже сейчас, безусловной любовью. Но каждый раз, чувствуя его движение, она вспоминала глаза его отца – холодные, расчетливые, в момент гнева.
— Он найдет нас, — упрямо повторил Максим, подходя ближе. Он хотел ее обнять, но она отшатнулась. — У него ресурсы. Связи. Мы здесь как мыши в клетке.
— А у меня правда, — выдохнула она. — Правда о его отце. Артем ради своего фамильного имени на все пойдет. Он заплатит за молчание. Деньгами. Свободой.
Максим молчал. Он был старым другом, влюбленным в нее еще со студенческой скамьи. Когда Алена, вся в слезах, появилась на пороге его съемной квартиры в Берлине три месяца назад, он не задавал вопросов. Просто взял ее за руку и помог исчезнуть. Но теперь, с этой угрозой, игра вышла на новый уровень. Уровень, на котором он чувствовал себя не рыцарем, а пешкой.
— А что, если он не испугается? Что, если он решит, что репутация не стоит того? Или найдет другой способ заставить тебя молчать?
Алена не ответила. Она уже задавала себе этот вопрос. Сотни раз.
***
Артем не спал всю ночь. Он нанял лучших частных детективов, скурил полпачки сигарет, чего не делал годами, и перебрал в голове каждый их разговор за последний год. Когда она начала отдаляться? После того вечера, когда он сорвался на нее из-за сорванной сделки? Или раньше?
Перед его глазами встал образ Максима. Этого бледного художника, которого Алена когда-то представила ему как «старого приятеля». Он всегда казался таким безобидным. Слишком безобидным.
— Маргарита, — он набрал номер своей личной ассистентки, не глядя на время. Было шесть утра. — Всем срочный сбор. Через час в моем кабинете. Отменяйте все.
Голос в трубке был сонным, но профессионально четким.
— Слушаюсь, Артем Викторович. Что случилось?
— Случилось то, что моего будущего ребенка похитили, — бросил он в трубку и положил ее, наслаждаясь наступившим в ответ оглушительным молчанием.
Час спустя он сидел во главе полированного стола в своем кабинете на последнем этаже небоскреба. Перед ним – растерянные юристы, начальник службы безопасности и бледная Маргарита.
— Она в Европе, — начал Артем без предисловий. — С ней тот… художник. Максим Орлов. Найти их. Вскрыть все их счета, просмотреть камеры в аэропортах, на вокзалах. Она на последнем месяце. Не может далеко уйти. И… — он сделал паузу, заставляя себя сохранять ледяное спокойствие, — она владеет некой информацией о моем отце. Компроматом. Ваша задача – убедиться, что эта информация никогда и ни при каких обстоятельствах не станет достоянием общественности. Любыми способами.
Начальник безопасности, суровый мужчина с лицом бульдога, кивнул.
— Понял. Сделаем. Но, Артем Викторович, если она уже передала копии третьим лицам…
— Тогда выясните, кому, и договоритесь с ними, — отрезал Артем. — Деньги не имеют значения.
Он смотрел на их испуганные лица и чувствовал прилив странного удовлетворения. Контроль. Он снова брал контроль в свои руки.
***
Прошла неделя. Прага утопала в предрождественской суете, но для Алены и Максима город стал золотой клеткой. Они почти не выходили, жили на доставке и на те скромные сбережения, что успела обналичить Алена. Напряжение росло с каждым днем.
— Я не могу так больше! — крикнул как-то вечером Максим, хватая ее за запястье. Рука была тонкой и хрупкой. — Мы сидим здесь, как преступники! Я бросил свою работу, свою жизнь! Ради чего? Ради того, чтобы ты играла в шпионские игры с маньяком?
— Он не маньяк! — вырвала руку Алена, ее голос дрожал от ярости и обид. — Он… Он просто не знает другого способа любить. Все должно быть его. Все должно принадлежать ему!
— А я? Я тебе что? Удобный побег? Ты сбежала от одного тюремщика ко второму, только этот еще и в тебя влюблен до потери пульса!
Слова повисли в воздухе, тяжелые и некрасивые. Алена смотрела на него, и в ее глазах читалось что-то новое – жалость.
— Макс… Я никогда не просила тебя любить меня.
— В этом-то и дело! — он засмеялся, и это был горький, надломленный звук. — Ты не просила. А я все равно дал. И теперь мы здесь.
Он схватил куртку и выбежал из квартиры, хлопнув дверью. Алена осталась одна. Она медленно опустилась на диван, обхватив живот. Ребенок зашевелился, будто чувствуя ее панику.
Что я наделала? – пронеслось в голове. Я разрушила жизнь Максу. Я втянула его в свою войну. А Артем… Боже, Артем.
Она вспомнила их первую встречу. Он был таким обаятельным, таким сильным. Он решил, что она будет его женой, и просто… взял ее. Как берут дорогую вещь. И она позволила. Ей нравилось быть этой вещью. Пока однажды не поняла, что душу в витрину не выставишь.
Дверь открылась. Вошел Максим. Он был бледен.
— За нами следят, Лена. Внизу, в кафе, сидит мужчина. Один и тот же уже три дня. Он смотрит на наше окно.
Ледяной ужас сковал ее. Они нашли их. Так быстро.
***
Артем получил фото в тот же вечер. Размытый снимок, сделанный длиннофокусным объективом. Алена у окна, ее профиль, огромный живот. Рядом с ней – Максим. Он держал ее за руку.
Ярость была такой всепоглощающей, что Артем на несколько секунд потерял дар речи. Он видел не просто беглую жену и ее любовника. Он видел публичное унижение. Его собственность перешла в руки какого-то нищего художника.
— Где это? — его голос был хриплым.
— Прага, район Жижков, — доложил начальник безопасности. — Квартира арендована на подставное лицо. Готовим операцию по…
— Никаких операций, — перебил Артем. Он встал и подошел к окну. — Я поеду сам.
— Артем Викторович, это небезопасно…
— Я ПОЕДУ САМ! — рявкнул он, ударив кулаком по стеклу. Прочное стекло дрогнуло, но выдержало. — Купите мне билет на ближайший рейс. И приготовьте документы. На сына.
Он обернулся. В его глазах горел холодный огонь.
— Она родит моего наследника. И она вернется домой. А этот… Орлов… Он пожалеет, что вообще родился на свет.
***
Был холодный пражский вечер, когда раздался стук в дверь. Негромкий, но настойчивый. Алена замерла посреди комнаты. Максим встал перед ней, как щит.
— Не открывай, — прошептала она.
— Они все равно войдут, — так же тихо ответил он.
Дверь открылась. В проеме стоял Артем. В дорогом пальто, с идеальной стрижкой, он выглядел как пришелец из другого мира. Его взгляд скользнул по Максиму с таким презрением, что тот невольно отступил на шаг, а затем уставился на Алену.
— Хорошо устроилась, — произнес он ледяным тоном. — Уютное гнездышко.
— Выйди, — сказал Максим, пытаясь выдать свою ногу..
— У меня есть кое-что к ней, — Артем не сводил глаз с Алены. — Мой ребенок. И моя жена.
— Я тебе не жена, Артем. Я пленник, который сбежал.
— Ты совершила ошибку, Лена. Большую ошибку.
Он сделал шаг вперед. Максим попытался его остановить, но Артем, не глядя, оттолкнул его с такой силой, что тот отлетел к стене.
— Не трогай его! — крикнула Алена.
— А ты что сделаешь? — он наклонился к ней, его лицо было в сантиметрах от ее. — Расскажешь про моего отца? Опозоришь нашу фамилию? Так рассказывай. Но знай, — его голос упал до шепота, — если хоть одно слово появится в прессе, твоему другу художнику будет гарантировано пожизненное заключение за похищение и шантаж. У меня есть доказательства. Поддельные, конечно. Но очень убедительные.
Алена смотрела в его глаза и видела, что он не блефует. Она могла пожертвовать собой, но не Максимом. Он был невиновен. Во всем этом был виноват только она.
— Чего ты хочешь? — спросила она, и ее голос дрогнул.
— Я хочу, чтобы ты собрала вещи. Мы возвращаемся в Москву. Ты родишь нашего сына в приличной клинике. А потом… потом мы решим, что делать с нашим браком.
— А Макс?
— Макс, — Артем наконец посмотрел на молодого человека, который, опершись о стену, с ненавистью смотрел на него, — исчезнет из твоей жизни. Навсегда. И если я еще раз услышу его имя из твоих уст, он исчезнет в прямом смысле этого слова. Понятно?
В комнате повисла тишина. Алена смотрела на Максима – испуганного, разбитого. Она смотрела на Артема – холодного, непоколебимого. Она положила руку на живот. Ребенок толкнулся, будто подавая знак.
Ради сына, – подумала она. Все ради сына.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Я поеду с тобой.
Максим ахнул, будто его ударили.
— Лена, нет!
— Прости, Макс, — она не смотрела на него. Ее взгляд был прикован к узору на паркете. — Это мой выбор.
Артем улыбнулся. Улыбка не дошла до его глаз.
— Умная девочка. Давай, собирайся.
Пока Алена на глазах у обоих мужчин, механически, как робот, складывала немногие вещи в сумку, Артем подошел к Максиму.
— Забудь ее. Забудь этот город. Забудь все. Если я хоть раз почую твой запах рядом с ней, тебе не поздоровится.
— Она вернется ко мне, — сквозь зубы прошипел Максим. — Она ненавидит тебя.
— Она боится меня. А это гораздо сильнее ненависти.
Через час черный Mercedes увозил Артема и Алену в аэропорт. Она сидела, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на уплывающие огни Праги. Она не плакала. Слезы закончились. Осталась только пустота и тяжесть на сердце, сравнимая лишь с тяжестью в животе.
Она проиграла. Но, глядя на безучастный профиль Артема, освещенный неоном, она поняла одну вещь. Он выиграл битву, но не войну. У нее все еще было ее оружие. Правда. И однажды, когда ее сын подрастет, она найдет способ им воспользоваться. Не для мести. Для свободы.
А пока самолет набирал высоту, унося ее обратно в клетку, она закрыла глаза и ждала. Ждала крика своего ребенка – единственного, кто мог разбить лед, в который превратилась ее жизнь.
***
Самолет приземлился в Шереметьево, и их сразу же встретила бронированная машина с тонированными стеклами. Дорога до особняка в элитном поселке прошла в гробовом молчании. Артем говорил по телефону, отдавая распоряжения, Алена смотрела в окно на знакомые, но чужие пейзажи. Все было таким же, ничто не изменилось. Изменилась только она.
Особняк встретил их ледяным великолепием. Горничная, не поднимая глаз, забрала ее сумку.
— Вас ждут в ваших апартаментах на втором этаже, Артем Викторович распорядился...
— Я знаю, где мои апартаменты, — тихо прервала ее Алена.
Она поднялась по мраморной лестнице, чувствуя на себе тяжелый взгляд Артема, сопровождавший ее снизу. Дверь в их некогда общую спальню была закрыта. Рядом — дверь в гостевую. Она толкнула ее.
Комната была прекрасна. Дорогой ремонт, антикварная мебель, роскошная кровать. И на окнах — решетки, искусно замаскированные под декоративные кованые элементы. Клетка. Теперь ее личная.
— Тебе никто не нужен? Врач? — раздался его голос с порога.
— Мне нужен только мой ребенок. Уйди.
Артем усмехнулся.
— Как резко. Ладно. Отдыхай. Завтра утром приедет доктор Иванов. Лучший акушер-гинеколог страны.
Он повернулся уйти, но задержался.
— И, Алена… Попытка повторить свой фокус будет твоей последней ошибкой. Теперь за тобой будут следить круглосуточно.
Дверь закрылась. Алена медленно опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Телефон, который он ей вернул, был чистым, без сим-карты, с доступом только к домашнему Wi-Fi, который он наверняка контролировал. Она была отрезана от мира. Совершенно.
***
Прошла неделя. Дни сливались в однообразную муку. Осмотры, правильное питание, прогулки под присмотром охранника по огороженной высокой стеной территории. Она была живым инкубатором для наследника Соколовых.
Однажды ночью ее разбудила дикая боль. Схватки. Она нажала на кнопку вызова, и через минуту в комнате уже были Артем, перепуганная горничная и дежурный врач, который, как выяснилось, жил в одном из флигелей на территории.
Роды были стремительными и тяжелыми. Она кричала от боли, цеплялась за простыни и в одном из помутнений сознания увидела его. Артем стоял в дверях, бледный, со странным выражением на лице — смесь триумфа и чего-то, что могло бы быть страхом.
И вот он, крик. Пронзительный, живой.
— Мальчик, — объявил врач. — Здоровый мальчик.
Алене подали крошечный, красный сверток. Она прижала его к груди, и волна любви, такой всепоглощающей и жуткой в своей силе, накрыла ее с головой. Это был ее сын. Ее спасение и ее цель.
— Артем, — прошептала она. Он подошел, не решаясь взглянуть на ребенка.
— Посмотри на него, — ее голос сорвался. — Он твой.
Артем глянул на сморщенное личико и отвернулся. В его глазах не было нежности. Было удовлетворение.
— Поздравляю. Ты выполнила свою главную задачу. Теперь его зовут Виктор. В честь отца.
Он вышел, оставив ее одну с новорожденным сыном и с горечью, которая была острее любой физической боли.
***
Жизнь вошла в новое, еще более невыносимое русло. Няни, кормилицы, круглосуточный уход. Алену отстранили от ребенка под предлогом ее «нестабильного эмоционального состояния». Ей позволяли видеться с сыном на несколько часов в день, всегда под присмотром.
Она пыталась бороться.
— Он мой сын! — кричала она Артему, ворвавшись к нему в кабинет через две недели после родов.
— Он наследник империи Соколовых, — холодно парировал он, не отрываясь от бумаг. — И он получит все, что положено. Без твоего… вмешательства.
— Ты отнял у меня все!
— Ты сама все отдала, когда сбежала. Доверие не купишь, Алена. Теперь у нас новый договор. Ты — мать наследника. И твоя роль — быть красивой, молчаливой и послушной. Взамен ты получаешь безопасность и роскошь.
Она смотрела на него и понимала — это не человек. Это машина. Машина по производству и сохранению власти. И ее сын был всего лишь следующим винтиком в этом механизме.
В отчаянии, в один из дней, когда ей разрешили погулять с коляской в саду (под бдительным оком няни и охранника), она сунула в погремушку, рядом с ручкой сына, крошечную, сложенную в несколько раз записку. «Помоги. Я заложница. Соколов. Пос. Барвиха, ул. Кедровая, 15. Алена». Она писала ее ночами, пряча обгорелую спичку, которой выводила буквы на обороте старой этикетки. Это была безумная надежда. На кого? На садовника? На курьера?
***
Прошел месяц. Однажды вечером, когда Алена сидела в гостиной и безучастно смотрела телевизор, раздался звонок домофона. Артем нахмурился — гостей не ждали.
На экране возникло лицо Максима. Изможденное, осунувшееся, но полное решимости.
— Я пришел за ней.
Артем замер на секунду, а затем рассмеялся. Это был неприятный, металлический звук.
— Ты сумасшедший. Охрана, удалите этого человека.
— Я не один, — сказал Максим, и камера чуть развернулась, показывая стоявшего рядом с ним пожилого мужчину в строгом костюме. И еще двух людей с камерами.
Артем побледнел. Он узнал этого мужчину. Депутат Госдумы, ярый оппозиционер, давно точивший зуб на клан Соколовых.
— Что ему нужно? — прошептала Алена, подходя ближе.
— Молчи! — рявкнул Артем, но было поздно.
Он нажал кнопку домофона.
— Что вам угодно, Игорь Семенович?
— Мы пришли за твоей женой, Артем, — голос депутата был спокоен и тверд. — И за правдой. Молодой человек здесь рассказал нам очень интересную историю. О похищении. О шантаже. О незаконном лишении свободы. И о некоторых темных делах твоего покойного отца, которые, как я слышал, ты так усердно скрывал.
Артем стоял, как громом пораженный. Он смотрел на Алену, и в его глазах читалось чистое, ничем не разбавленное недоумение. Как? КАК?
Алена же смотрела на экран, на лицо Максима. Он нашел способ. Он привел сюда единственную силу, которой боялся Артем, — публичный скандал с властными структурами.
— Это ты… Ты подставила меня? — голос Артема дрогнул.
— Нет, — тихо сказала Алена, и в ее голосе впервые за долгие месяцы прозвучала сила. — Это ты сам себя подставил. Ты довел меня до того, что мне пришлось искать защиты у твоих врагов. Ты думал, что купишь всех и вся. Но правду не купишь.
Охрана Артема стояла в нерешительности. Депутат и журналисты — это не то, что можно просто вышвырнуть за ворота.
— Открой дверь, Артем, — сказал депутат. — Или мы ее выбьем. У нас есть ордер. Основание — показания потерпевшей и угроза жизни ребенку.
Артем медленно, будто в замедленной съемке, опустился в кресло. Его империя, выстроенная на лжи и манипуляциях, рушилась в одно мгновение. Он проиграл. Не силе, не деньгам. Он проиграл любви. Любви Максима, которая оказалась сильнее страха. И материнской ярости Алены, которая оказалась сильнее его контроля.
Дверь открылась. Первым ворвался Максим. Он не смотрел на Артема. Он смотрел только на Алену.
— Я нашел твою записку, — просто сказал он. — Садовник отдал ее мне. Я искал тебя везде.
Алена не выдержала и разрыдалась, уткнувшись лицом в его плечо.
В хаосе, под вспышки камер и холодные вопросы депутата, Артем сидел в своем кресле, смотря в одну точку. Он был сломан. Его репутация была уничтожена. Его наследника сейчас увозил из дома какой-то художник вместе с его женой. Все, ради чего он жил, рассыпалось в прах.
Алена, выходя из особняка, держась за руку Максима, на мгновение остановилась и оглянулась. Она посмотрела на Артема, на этого поверженного титана, и не почувствовало ничего, кроме жалости.
— Подожди, — сказала она Максиму и подошла к няне, которая в слезах стояла в стороне с маленьким Виктором на руках. Алена взяла своего сына, в последний раз прижала его к груди и прошептала ему на ушко:
— Прости меня. Я вернусь за тобой. Когда-нибудь. Обязательно.
Она отдала ребенка няне, твердо веря, что скандал и внимание теперь обеспечат ему безопасность лучше, чем любая охрана отца.
Она вышла на свободу. Холодный зимний воздух обжег легкие. Она была разбита, без гроша в кармане, без дома, но с двумя людьми, которые ради нее шли на все: с Максимом и с правдой, которая, в конечном счете, оказалась сильнее всех денег Артема Соколова.
Тирания пала. Жертва стала сильной. А любовь, в своем самом жертвенном проявлении, нашла способ победить.
Читайте и другие наши рассказы:
У нас к вам, дорогие наши читатели, есть небольшая просьба: оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы быть в курсе последних новостей. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть небольшой ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера!)