— Сергей, а где кислая капуста? — Надежда зависла над пустой кастрюлей, как над пропастью. Вчера полная была. В Екатеринбурге ноябрь, батареи чуть тёплые, а холодильник — ледяная пустыня.
— Кислая капуста… — муж даже не поднял глаз от планшета. — Похоже, Лариса с детьми быстро всё доела.
— Быстро всё доела… — эхом повторила Надежда. — Учёные ещё не изобрели слово, которое описывает, насколько быстро.
— Надя, ну что ты, это же моя сестра, — Сергей вздохнул и махнул рукой. — Как ей откажешь? Дети растут, аппетит — ого-го.
— Наш диван тоже растёт, в цене, между прочим, — буркнула Надежда, не зная ещё, насколько пророческими будут её слова.
Традиция «готовить на несколько дней» у них была как святое писание. Дочь Маша и сын Кирилл давно живут отдельно, но привычка осталась: борщ на кастрюлю, голубцы на противень, котлеты — чтобы «как в столовой, только вкусно». Привычка продержалась бы ещё годами, если бы не «гости по крови»: Лариса, сестра мужа, и два её вихря в кроссовках.
— Надежда, мы так на минутку забежали, — улыбалась Лариса до ушей. — Ой, у тебя супчик? Деточки, берите ложечки! И… ой, морковка по-корейски! Ну вы меня знаете, я без неё жить не могу.
— Угу, без моей морковки никто жить уже не может, — говорила Надя кастрюлям. — Кроме меня.
Вечером Сергей, загадочный как следователь, установил на телефон «умное» приложение для контроля трат. Лицо у него стало важное, чиновничье.
— Что это у тебя за светофор? — спросила Надежда.
— Бюджет. Лента расходов. Всё под контролем, — с достоинством ответил он и ткнул пальцем в экран. — Смотри, скачок по сладостям. И игрушкам. Хм. А вот тут — «соки, снеки». Как-то это… многовато.
— Это у нас дети «растут, аппетит — ого-го», — сказала Надя. — И мы же семья, как откажешь, помнишь?
Сергей сделал вид, что не услышал. Переписывался в чатике с Машей: «Пап, вы опять в “Детском мире” отоварились?» — «Ну, немного. Племянники… как откажешь?» И с Ларисой: «Серёга, киндеры подешевели, бери по акции!» — «Ага…» И молча отполз в своё кресло с видом человека, который держит оборону — но только по карте.
Почти мирно тянулось, пока в один субботний день не случился «соковый апокалипсис». Лариса устроила пикник в гостиной: детям компот в кружки, себе сок в бокал. От смеха перелилось — ровно на новый диван.
— Ой! — воскликнула Лариса, глядя на бордовое пятно, будто оно само на неё прыгнуло. — Ничего, я ототру!
— Это диван за тридцать пять тысяч, — механическим голосом сообщила Надежда. — Он по идее должен сам себя оттирать, наверное.
— Не драматизируй, — Сергей уже стоял с кухонным полотенцем. — Всё отмоется.
— Отмоется, — повторила Надя. — Угу. Как мои нервы.
Она промолчала тогда. Но в голове что-то щёлкнуло. Не как переключатель — как предохранитель.
На следующий вторник Надежда сварила супчик ровно на двоих. Ровно — как под линейку. Ровно — как смета.
Звонок в дверь — и вихри в кроссовках уже на пороге. Лариса сияет:
— Сегодня у вас кушать нечего?
— Сегодня у нас ужин на семью, — Надя улыбнулась вежливо, как на приёме у стоматолога. — То есть на нас с Сергеем.
— А-а-а, то есть на нас не рассчитано? — вытянула губы Лариса.
— Точно как в магазине: не рассчитано, — кивнула Надя. — Но если заранее договориться — всё возможно.
Сергей стоял в стороне и качал головой так нерешительно, будто у него было двести шестьдесят восемь вариантов ответа и ни одного смелого.
— Надя… ну… дети…
— Дети? — Надежда повернулась к племянникам. — Детям самое полезное — режим. И у тёти Надежды теперь тоже режим.
— Жадина-говядина, — пробормотал один вихрь.
— Лексика у вас богатая, — сказала Надя. — Кто-то её у вас, наверное, очень хорошо подкормил.
Через два дня Надежда вынесла приговор вслух, без суда, но с присяжными — кастрюля, холодильник и плюшевые прихватки.
— Слушай внимательно. Больше на толпу готовить не буду, — сказала она и поставила перед Сергеем две тарелки. — Нас двое. И этого достаточно.
— Ты что, — Сергей взял вилку, как саблю. — Семья — это не бухгалтерия.
— А я как раз бухгалтерией и займусь, — спокойно ответила Надя. — Ты вот установил себе контроль расходов и гордо показал, что у нас скачок по сладостям и игрушкам. Поздравляю, председатель Счётной палаты. А теперь у нас будет ещё и бюджетный комитет. Я — председатель.
Сергей споткнулся о свою же логику. Приложение на телефоне, словно заговорённое, в этот момент пискнуло и выдало уведомление: «Превышение по категории “сладости и детские товары”». Он уставился на экран, как будто это Надя ему оттуда языки показывает.
— Совпадение, — буркнул он.
— Карма, — ответила она.
Вечером закипел семейный чат. Знаете эти родственники? Там всегда кто-то с аватаркой кота в шапке и кто-то со словом «семья» в нике. Лариса рапортовала:
— Девочки, представляете, невестка у Серёжи жадная! Сказала, что «на всех не будет». Дети голодные! Я в шоке!
Смайлики, ахи, «эх, в наше время делились», «вот так благодарность за родню». Сергей молчал. Рядом с его аватаркой безмолвно горело «прочитано 21:34». Надежда поставила чайник и не ответила ничего. Иногда молчание — это и есть ответ, только с многоточием.
На кухне стало как в тумане. Всё вроде по расписанию: по средам куриная грудка, по пятницам рыба. Холодильник полон, но атмосфера… густая. Сергей ходил, как барометр: то солнце, то давление падает. Надя вешала на стул плед — спасать диван от «соковых волн». Ставила на стол две тарелки — и ловила себя на том, что ей стало легче. Прямо по телу.
Звонит Маша, дочь.
— Мам, у вас там чего? Тётя Лара в чатике катает простыни про «жадную невестку».
— Всё нормально, доча. Я просто перестала кормить всех подряд. В моём возрасте самое лучшее — перестать быть бесплатной столовой.
— Подписываюсь. Кстати, папа мне хвастался приложением, — Маша фыркнула. — Он такой смешной. Пап, если слушаешь, выяви ещё «скачок по диванам за 35 тысяч».
— Это у нас в категории «боль», — сказала Надя.
— Мам, а папе ты сказала прямо?
— Сказала. Он пока… перестраивается. Как «метро» в декабре.
Вечером Надежда и Сергей устроили семейный саммит как в парламенте: сидят вдвоём, чай, печенье, ручка и бумага. На повестке дня — мирный договор с жизнью.
— Итак, — Надежда открыла «заседание». — Пункт первый: визиты по договорённости. Пункт второй: помощь в покупках. Пункт третий: расходы распределяем по-честному, а не по “кто успел, тот съел”.
— Жёстко, — выдохнул Сергей. — А если сестра обидится?
— Пусть обижается. У обиды срок годности меньше, чем у гречки.
— Надь, ну а традиции? Мы же привыкли собираться.
— Привычки — это шторы. Их можно заменить. Традиция — уважать друг друга. Её оставим.
Сергей крутил в руках ручку, как школьник, и вдруг сказал:
— Ладно. Я напишу в чат. Что у нас теперь визиты по записи, как к врачу. Чтобы без «сюрпризов».
— Не «как к врачу», — поправила Надежда. — Как к близким людям. Просто заранее.
Сергей в чат написал осторожно: «Родные, у нас дома новые правила. Визиты — только по договорённости, чтобы всем было комфортно. Если приходим с детьми — помогаем с продуктами. Расходы держим в равновесии. Любим вас, но кухня не резиновая».
Тишина. Появились три точки от Ларисы — исчезли. Появились снова — исчезли. Потом всё-таки: «Ну, если надо заранее — будем заранее. Детям я сама возьму сладкое. Серёжа, ты что молчал?» Сергей набрал: «Я поддерживаю». И отправил. Как будто кирпич скинул с плеч.
На следующий выходной Лариса позвонила заранее:
— Надюша, мы бы заглянули в субботу на час. Я возьму пирог и сок. Детям — свои контейнеры. Что купить в магазин?
— Хлеб, салат, фрукты, — спокойно ответила Надя. — И салфетки. Много.
— Ага, — Лариса хмыкнула, поняла намёк. — Пятно на диване… извини.
— Уже не болит, — сказала Надя. — Но салфетки пусть будут.
Пришли — аккуратно, нежно, без налёта. Дети разулись, помыли руки, съели своё. Сок — на кухне, на столе — силиконовые коврики, а на диван Сергей торжественно накинул плед.
— Это что, новый дресс-код? — шепнула Лариса.
— У нас теперь бережный режим, — ответил Сергей. — И плановая экономика.
Надежда улыбнулась. Никакой злости. Просто тихое удовольствие от того, что в доме стало ровно. Два стула — двоим. Пирог — на всех, но ровно. И никто не открывает холодильник «как у себя», а потом томно вздыхает: «Ой, а у вас опять вкусно».
Вечером Маша прислала гифку с котом, который ставит табличку «по записи».
— Мам, пап, как там «парламент»? — написала.
— Заседает, — отвечала Надя. — В повестке «чай с мятой» и «сериал без рекламы».
Сергей посмотрел на свой телефон. Приложение для контроля трат показало зелёный месяц. Без скачков. Без «детских сюрпризов». Он вздохнул так, будто первый раз за долгое время вдохнул полной грудью.
— Надь… — он помолчал. — Прости, что я сразу не понял. Я как будто всё время боялся, что, если сестру «прижать», я плохой брат. А оказалось, что можно быть нормальным мужем, не перестав быть братом.
— Можно, — кивнула Надя. — Только надо перестать быть бесплатной столовой.
— И ковриком у дивана, — добавил он.
— И ковриком, — засмеялась она. — Хотя коврик у нас теперь очень даже нравится. Защищает.
— Ты у меня главная по бюджету, — торжественно объявил Сергей. — А я буду Счётной палатой без детских бонусов.
— Договорились, — сказала Надя. — Ещё один пункт: по средам готовлю мало. По пятницам — мало и вкусно. В воскресенье — договорная сборная.
— Это как? — удивился он.
— Как получится, — подмигнула она.
Спустя месяц семейный чат тихо зарос котиками и рецептами. Лариса пару раз писала: «Надюша, мы к вам в субботу, пирог мой, салат купим мы». И приходила вовремя, с пакетами и салфетками. Дети один раз спросили: «А компот?» — «Компот — дома», — ответила Лариса. Никто не умер.
Диван, конечно, пятно хранил как память, но плед стал частью интерьера — и символом новых границ. Надежда иногда на него смотрела и думала: «Вот это я вовремя включила мозг». И как-то легче стало жить. Не потому что людей стало меньше — потому что появилась рамка. С рамкой любая картинка выглядит аккуратнее.
Однажды вечером они втроём — Надя, Сергей, а по видеосвязи Маша — устроили «финансовый юморной совет». Сергей открывает приложение:
— Итак, доклад. Категория «сладости» — минус тридцать процентов. «Игрушки» — минус восемьдесят. «Соки», — он многозначительно посмотрел на диван, — минус сто. Переходим на чай.
— С бюджетом шутки плохи, — сказала Маша. — А с диваном — лучше без шуток.
— Вы у меня такие молодцы, — улыбнулась Надежда. — Даже скучновато стало. Может, борщ на кастрюлю сварить?
— На двоих, — сказал Сергей. — Остальное — по записи.
Они посмеялись. И так уютно стало, будто у всех одновременно перестали стучать чужие ложки о чужие тарелки.
В дверь позвонили — курьер. Надя удивилась: ничего не заказывала. Открыла — коробка, сверху записка: «Надюша, это тебе “антипятно” и самый вкусный чай. Спасибо, что терпишь моих ребят. Лара». Внутри — пятновыводитель и пачка чая. И салфетки, конечно. Большая пачка. На будущее.
— Видишь? — сказал Сергей. — Работает твоя дипломатия.
— Это не дипломатия, — Надежда улыбнулась. — Это кулинарный нейтралитет. И бюджетный реализм.
— Главное, что теперь у нас всё по правилам, — Сергей налил чай. — Визиты — по договорённости. Покупки — помогаем. Расходы — на всех понемножку. И диван — под пледом.
— Да, — кивнула она. — И кислая капуста — в фартуке безопасности.
— А если серьёзно, — он поймал её взгляд. — Спасибо, что поставила на место. Иногда чтобы “мы” не развалилось, кому-то надо сказать «стоп».
— Я и сказала, — пожала плечами Надежда. — После двадцати пяти лет это даже не подвиг. Это гигиена.
За окном падал первый снег, из чайника шёл пар, как из старого паровоза, уезжающего от чужих ожиданий. Надежда разлила чай, и на секунду ей показалось, что жизнь наконец села удобно — не по-армейски, не на краешке, а полноценно. По записи. Для своих. И без «сюрпризов» в виде пустой кастрюли.