Руки ныли так, будто Марина весь день не ногти красила, а кирпичи таскала. Суббота, шесть вечера, последняя клиентка только что вышла из студии. Восемь часов без перерыва. Пальцы опухшие, спина деревянная.
Марина заперла дверь, выключила свет в маленькой комнатке на первом этаже жилого дома, где она принимала. Своё. Отдельный вход. Никто не указывает, когда открываться, когда закрываться. Свобода, которая далась ценой бессонных ночей и кредитных платежей.
Домой идти не хотелось.
Потому что дома могла быть она.
Валентина Степановна появилась в жизни Марины через полгода после свадьбы. До этого была где-то на периферии: на самой свадьбе сидела с каменным лицом, в загс не приехала вообще, сославшись на простуду. Марина тогда ещё думала, что свекровь просто стеснительная. Или занятая.
А оказалось, что Валентина Степановна просто не считала эту свадьбу событием.
-- Игорёк мог бы лучше найти, -- сказала она в первый свой визит, оглядывая двушку Марины. -- Маловато тут у вас.
Игорь тогда промолчал. Налил маме чай.
Марина тоже промолчала. Решила, что пожилая женщина просто привыкла к своему дому. У Валентины Степановны была трёшка на Северном. Старая, мрачная, но просторная. Марина там была один раз и больше не хотела. Там пахло нафталином и прошлым.
А в её двушке пахло свежестью. Новым ремонтом. Ипотекой, которую она выплачивала три года до свадьбы, работая по двенадцать часов. Своими руками. Каждая плитка в ванной, каждый гвоздь в стене.
-- Мариш, ты чего такая кислая? -- Антон стоял у плиты, помешивал что-то в кастрюле. Рыжий, долговязый, вечно в мятой футболке. Младший брат, которому всегда не везло. Развёлся два года назад. Работу потерял год назад. Но готовил он так, что Марина иногда думала: вот бы он в ресторане устроился, а не в этих дурацких офисах.
-- Устала просто.
-- Ага, устала. Я вижу, как ты на порог заходишь, будто на эшафот.
Марина махнула рукой. Сняла кроссовки, прошла на кухню. Обняла брата со спины.
-- Спасибо, что ты есть.
-- Куда я денусь. Ты меня кормишь, я тебя кормлю. Справедливый обмен.
Артём сидел за столом, сосредоточенно рисовал. Пять лет, кудрявый, похожий на отца. Марина поцеловала сына в макушку. Он даже не поднял голову.
-- Мам, а бабушка Валя когда приедет?
Марина замерла.
-- Откуда ты знаешь, что она приедет?
-- Папа сказал. Сегодня утром. Что бабушка хочет нас навестить.
Игорь не предупредил.
Конечно.
Он никогда не предупреждал. Просто ставил перед фактом. Мама приедет. Мама хочет остаться на выходные. Мама сказала то, мама сказала это.
Валентина Степановна для Игоря была не человеком, а божеством.
Марина это поняла не сразу. Поначалу казалось, что Игорь просто хороший сын. Внимательный. Но со временем внимательность превратилась в зависимость. Он звонил маме каждый день. Советовался по любому поводу. Когда Марина забеременела, первой узнала не она, а Валентина Степановна, потому что Игорь позвонил ей прямо из коридора поликлиники, пока Марина одевалась.
-- Мам, у нас будет ребёнок!
Марина тогда услышала через дверь и подумала: ну ладно, радость не удержал, с кем не бывает.
А потом начались визиты.
Валентина Степановна приезжала без звонка. Открывала дверь своим ключом, который Игорь дал ей, не спросив жену. Садилась на диван. Включала телевизор. Смотрела.
Марина возвращалась с работы и видела её.
-- Добрый вечер, Валентина Степановна.
-- А, ты пришла. Наконец-то.
Всё. Больше никаких слов.
Игорь в такие вечера становился тенью. Исчезал на балконе или в ванной. Марина готовила ужин, кормила свекровь, мыла посуду. Валентина Степановна смотрела телевизор. Уезжала поздно вечером.
-- Спасибо, что заехали, -- говорила Марина.
-- Не за что. Я к сыну приехала. Не к тебе.
Антон первый раз появился в квартире зимой 2023-го. После развода он снимал угол у друга, но тот внезапно продал квартиру, и Антону было некуда идти. Марина пустила брата без раздумий.
-- Поживёшь у нас, пока не найдёшь что-нибудь.
Игорь тогда поморщился, но ничего не сказал.
Антон оказался находкой. Он забирал Артёма из садика, когда Марина не успевала. Готовил ужины. Чинил кран на кухне, который Игорь обещал починить полгода. Играл с племянником в машинки, строил из конструктора башни, читал сказки на ночь.
Марина смотрела на брата и думала: вот так должен муж себя вести. А не прятаться за телефоном.
Валентина Степановна увидела Антона в третий свой визит. Остановилась на пороге, уставилась на мужчину, сидящего на кухне.
-- Это кто?
-- Мой брат Антон. Временно у нас живёт.
Свекровь фыркнула.
-- Временно. Я таких временных знаю. Годами на шее сидят.
Антон встал, протянул руку.
-- Здравствуйте, Валентина Степановна. Очень приятно.
Она проигнорировала руку. Прошла в комнату.
-- Игорь! Иди сюда!
Сегодня Марина шла домой и молила всех святых, чтобы Валентины Степановны там не было. Чтобы это была ошибка. Чтобы Артём что-то напутал.
Но нет.
Она открыла дверь и увидела пальто свекрови на вешалке. Сумку в коридоре. Туфли.
В гостиной на диване сидела Валентина Степановна. Смотрела телевизор. Рядом валялись пакеты с её вещами.
Марина остановилась.
-- Валентина Степановна. Добрый вечер. Вы не предупредили, что приедете.
Свекровь даже не обернулась.
-- Зачем предупреждать? Я к сыну приехала. Не к тебе.
Знакомая фраза. Как заезженная пластинка.
Марина прошла на кухню. Там Антон мыл посуду, Артём возился с пластилином. Брат обернулся, улыбнулся виноватой улыбкой.
-- Привет. Она час назад приехала. Игорь открыл. Я сделал гречку с тушёнкой, щас вас накормлю.
Марина обняла брата. Потом сына.
-- Где Игорь?
-- В ванной прячется. Как обычно.
Из гостиной донёсся крик:
-- Игорь! Игорь, иди сюда немедленно!
Марина слышала, как открылась дверь ванной. Как муж, шаркая тапками, пошёл к матери.
-- Да, мам?
-- Что ЭТО здесь делает?!
Голос свекрови был таким громким, что Артём вздрогнул.
-- Кто, мам?
-- Этот приблудный! Брат твоей жены! Опять здесь прописался?! Он что, работать не пробовал?! Нахлебник!
Марина выбежала из кухни.
Валентина Степановна стояла посреди комнаты, вся красная, указывала пальцем в сторону кухни.
-- Валентина Степановна, Антон мне помогает. Он готовит, забирает Артёма, следит за квартирой, пока я на работе.
Свекровь развернулась к ней. Глаза горели.
-- Помогает! Да он на халяву жрёт! Сидит на твоей шее! У него работы нет, вот и прилип!
Антон вышел из кухни. Бледный, но спокойный.
-- Валентина Степановна, я действительно сейчас без работы, но сестре помогаю. Не за деньги, а потому что она мне родная.
-- Помогаешь! -- свекровь почти задыхалась от возмущения. -- Паразит! Убирайся из этого дома! Немедленно!
Что-то внутри Марины лопнуло.
Шесть лет она терпела. Шесть лет слушала колкости про маленькую квартиру. Про работу, от которой руки пахнут лаком. Про то, что Игорь мог лучше найти. Про то, что она недостаточно хороша. Недостаточно умна. Недостаточно красива.
Шесть лет она глотала обиды и молчала. Ради семьи. Ради сына.
Но когда Валентина Степановна назвала её брата паразитом, Марина почувствовала, как внутри взрывается что-то горячее и яростное.
-- ЭТО МОЙ ДОМ!
Голос сорвался, но ей было всё равно.
-- МОЯ КВАРТИРА! Я решаю, кто здесь бывает! А не вы!
Валентина Степановна отшатнулась. Уставилась на неё.
-- Твоя квартира?! Здесь мой сын живёт! Мой внук! И я имею право...
-- ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ НИКАКОГО ПРАВА! -- Марина шагнула вперёд. -- Это МОЯ собственность! Купленная ДО брака! На МОИ деньги! Я три года выплачивала ипотеку! Одна! И здесь МОИ правила!
Свекровь задохнулась. Открыла рот, закрыла. Потом развернулась к сыну:
-- Игорь! Ты слышишь, как она со мной разговаривает?! Ты позволишь ей так со своей матерью?!
Игорь стоял у стены. Смотрел в пол.
Марина смотрела на него и видела то, что видела сотни раз: страх. Слабость. Неспособность выбрать.
-- Игорь, -- голос её стал тихим. -- Скажи ей. Защити моего брата.
Игорь поднял глаза. Посмотрел на мать. На жену. Пробормотал:
-- Мам, ну Антон же помогает. Не надо так.
Валентина Степановна взвизгнула:
-- Не надо?! Ты на чьей стороне?! Я тебя родила! Вырастила! А ты этих чужих защищаешь?!
Игорь опустил голову.
Марина смотрела на мужа. Смотрела и думала: сколько можно. Сколько раз ещё он будет прятаться. Сколько раз ещё она будет ждать, что он встанет на её сторону.
Никогда. Он никогда не встанет.
Она повернулась к свекрови. Голос стал ровным, ледяным:
-- Валентина Степановна. Выходите из моей квартиры. Сейчас.
Свекровь захохотала. Истерично, зло.
-- Выйду! С сыном! Игорь, собирайся! Не останешься же ты с этой...
-- Игорь сам решит, -- перебила Марина. -- Но вы уходите. Немедленно.
Валентина Степановна схватила пальто. Сумку. Пакеты.
-- Игорь! Я жду тебя внизу! Если не выйдешь, больше не мать тебе!
Хлопнула дверь.
Тишина.
Марина слышала, как на кухне всхлипывает Артём. Как Антон тихо говорит племяннику что-то успокаивающее.
Она смотрела на Игоря.
Муж стоял посреди комнаты. Переминался с ноги на ногу.
-- Марин, ну ты же знаешь маму. Она погорячилась. Завтра успокоится.
Марина покачала головой.
-- Игорь. Твоя мать оскорбила моего брата. При твоём сыне. Ты промолчал. Опять.
-- Я не промолчал! Я сказал...
-- Ты сказал "не надо так". Это не защита. Это трусость.
Игорь покраснел.
-- Марина! Она моя мать!
-- А Антон мой брат. Артём наш сын. Кто для тебя важнее?
Игорь молчал.
Марина кивнула.
-- Понятно. Иди к маме. Она ждёт.
-- Марин, давай поговорим...
-- Иди.
Она развернулась и пошла на кухню. Обняла брата. Потом взяла на руки Артёма. Он плакал, уткнувшись ей в плечо.
За спиной послышались шаги. Шорох одежды. Щёлканье замка.
Входная дверь закрылась.
Первую неделю было страшно.
Марина просыпалась среди ночи и думала: что я наделала. Как я теперь одна. Как я справлюсь.
Потом работа накрывала с головой, и думать было некогда.
Антон взял на себя всё: готовку, уборку, Артёма. Марина приходила вечером и видела чистую квартиру, накрытый стол, сына, делающего уроки с дядей.
-- Тебе не тяжело? -- спрашивала она.
-- Мне не тяжело. Мне стыдно, что из-за меня вы...
-- Антон, -- Марина взяла брата за руку. -- Не из-за тебя. Из-за того, что я шесть лет терпела то, что терпеть нельзя.
Через две недели Игорь позвонил. Голос был виноватым.
-- Марин, как ты?
-- Нормально.
-- Артём как?
-- Спрашивает про тебя. Приезжай, если хочешь.
-- Я приеду. Обязательно. Только мама сейчас плохо себя чувствует, я не могу её оставить.
Марина положила трубку.
Игорь приехал через месяц.
Принёс цветы. Розы. Марина поставила их в вазу.
-- Марин, я понял. Мама была не права. Давай начнём сначала.
Марина сидела на диване. Смотрела на мужа.
-- А ты ей сказал, что она была не права?
Игорь замялся.
-- Ну, я намекнул.
-- Намекнул.
-- Марина, она пожилой человек. Не могу же я ей в лоб.
Марина вздохнула.
-- Игорь. Я люблю тебя. Правда. Но я больше не могу жить с человеком, который не защищает мою семью.
-- Марина! Я же пришёл! Я же здесь!
-- Ты пришёл, потому что у мамы неудобно. А не потому, что понял.
Игорь попытался что-то возразить, но Марина встала.
-- Уходи, пожалуйста. Я подам на развод.
Он ушёл.
Марина закрыла за ним дверь, прислонилась к ней лбом. Не плакала. Удивительно, но слёз не было. Было облегчение.
Развод оформили к весне.
Игорь приезжал к Артёму раз в две недели. Привозил игрушки. Гулял с сыном в парке. Возвращал к вечеру. Марина открывала дверь, благодарила, забирала сына.
Алименты были смешными. Игорь вечно умудрялся получать официально копейки. Но Марина справлялась. Работала много, клиентов было достаточно. Записывались за неделю вперёд.
Антон нашёл работу в строительной фирме. Менеджером. Съехал, снял комнату на Западном. Но приезжал каждую субботу. Привозил продукты. Играл с Артёмом.
Июнь выдался жарким.
Марина сидела на кухне, пила сок, смотрела, как Антон возится с племянником. Они пекли блины. Антон показывал, как переворачивать лопаткой. Артём пытался повторить, ронял блин на пол.
-- Дядь Антон, не получилось!
-- Ничего. Попробуем ещё раз.
Артём снова пытался. Снова ронял. Хохотал. Антон подхватил его, закружил.
Марина улыбалась.
Сын вдруг спросил:
-- Мам, а папа придёт?
Марина задумалась.
-- Не знаю, солнышко. Может быть.
Но боли в голосе не было. Только спокойствие.
Артём кивнул и вернулся к блинам.
Антон обнял сестру за плечи.
-- Справляешься.
-- Мы справляемся, -- поправила Марина.
Блин на сковородке зашипел. Антон вернулся к плите. Марина допила сок. За окном шумели деревья. В квартире пахло блинами и свободой.
Её крепость. Где защищают своих. Где нет места тем, кто приносит боль.