Антон стоял посреди прихожей, держа в руке телефон. За дверью слышался нетерпеливый стук каблуков по лестничной площадке. Светлана замерла с кухонным полотенцем в руках. На плите что-то шипело — она готовила обед для двоих, не для троих.
— Антон, мы же договаривались. Сегодня суббота, я планировала спокойный день. У меня завтра выступление в музее, мне нужно подготовиться.
— Да какая ещё презентация? — махнул рукой муж. — Твои картинки подождут. Мама приехала из Сочи, специально к нам. Открывай дверь, не позорь меня.
Светлана медленно положила полотенце на стол. В груди начинало разгораться знакомое чувство — смесь обиды и бессилия. Сколько раз уже так было? Сколько раз Антон принимал решения за них обоих, даже не спросив её мнения?
— Я не позорю тебя, — тихо произнесла она. — Просто прошу предупреждать заранее. Хотя бы за день.
— Да ну тебя к лешему с твоими предупреждениями! — вспылил Антон. — Это МОЯ мать, МОЙ дом. Захочу — хоть весь город приведу, а ты будешь улыбаться и накрывать на стол.
Светлана вздрогнула от резкого тона. Пять лет брака, и с каждым годом презрение в голосе мужа становилось всё очевиднее. Раньше он хотя бы пытался это скрывать.
За дверью раздался громкий стук.
— Антоша! Сынок! Ты там? Что так долго?
— Иду, мама! — крикнул Антон и повернулся к жене. — Быстро приведи себя в порядок и открой дверь. И улыбайся. НЕ ВЗДУМАЙ устраивать сцены при матери.
Он прошёл в комнату, оставив Светлану одну. Она посмотрела на своё отражение в зеркале прихожей — растерянное лицо, волосы, собранные в хвост, домашний халат. За последний год она перестала следить за собой так тщательно, как раньше. Зачем, если муж всё равно видит в ней только прислугу?
Стук повторился настойчивее.
— Да откройте же наконец! Я уже десять тут стою!
Светлана глубоко вздохнула и повернула замок.
***
Валентина Петровна ворвалась в квартиру, как всегда — шумно, с претензиями, окидывая всё критическим взглядом. Массивная женщина в ярком платье с крупными цветами сразу же направилась в гостиную, попутно комментируя увиденное.
— Боже, Светка, опять не убрано! Пыль на полках, посуда в раковине. Как мой сын в таком свинарнике живёт?
— Здравствуйте, Валентина Петровна, — сдержанно поздоровалась Светлана.
— Да-да, привет. Антоша! Сыночек! Иди сюда, посмотри, что я тебе привезла!
Антон вышел из комнаты, расплываясь в улыбке.
— Мамочка! Как я рад тебя видеть!
Они обнялись, а Светлана молча пошла на кухню доставать дополнительную посуду. Слушать, как свекровь будет рассказывать о своём отдыхе, о новом ухажёре, о том, какой у неё замечательный сын и какая никудышная невестка — это она уже проходила десятки раз.
— Светка! — раздался голос из гостиной. — Принеси нам с Антошей коньяк. И закуску какую-нибудь. Только не свои салатики безвкусные.
— У нас нет коньяка, — ответила Светлана.
— Как это НЕТ? — возмутился Антон, появляясь на кухне. — Я же просил купить к выходным.
— Ты не просил. Ты вообще со мной последнюю неделю почти не разговариваешь.
— Не начинай! — прошипел он, подходя вплотную. — При матери будешь паинькой. Сбегай в магазин, купи коньяк, хороший. И мяса какого-нибудь, сыра дорогого. Денег возьми из моего кошелька.
— Антон, у меня обед готовится...
— ВЫКЛЮЧИ плиту и иди в магазин! — рыкнул он так, что Светлана отшатнулась. — Что за упрямство? Мать приехала раз в полгода, а ты нос воротишь!
Из гостиной донёсся голос Валентины Петровны:
— Антоша, что там происходит? Опять твоя благоверная скандалит?
— Нет, мам, всё в порядке! Светлана сейчас сбегает в магазин за продуктами!
Антон схватил жену за плечо, больно сжав:
— Быстро собирайся и беги. И купи торт, мама любит «Наполеон». Да не стой столбом!
Светлана молча сняла фартук, выключила плиту. На сковороде подгорала курица — семейный обед, который она готовила с утра. В горле стоял ком, но она сдерживалась. Не плакать. Только не при них.
Она переоделась, взяла сумку и деньги из кошелька мужа. Выходя из квартиры, услышала смех из гостиной и голос свекрови:
— Ну наконец-то! Я думала, она весь день будет упираться. Ты слишком мягок с ней, сынок. Надо держать в ежовых рукавицах, а то на шею сядет.
— Да я её держу, мам, не переживай. Просто иногда забывается, кто в доме хозяин.
Дверь закрылась. Светлана стояла на лестничной площадке, глотая слёзы. Пять лет. Последние годы унижений, презрения, постоянного напоминания о том, что она никто в этом доме. Художница без признания, жена без уважения, женщина без права голоса.
***
В магазине Светлана машинально складывала в корзину продукты. Коньяк, сыр, мясную нарезку, торт. На кассе обнаружилось, что денег, которые дал Антон, не хватает — он же не знал цен, никогда не ходил за покупками.
— Извините, можно я верну торт? — попросила она кассиршу.
— Что, муж денег не дал? — сочувственно спросила женщина за кассой. — Знакомо, милая, знакомо.
Светлана промолчала, забрала пакеты и медленно пошла домой. На улице начинался вечер, фонари зажигались один за другим. Мимо спешили люди — кто-то домой к семье, кто-то на свидание. У всех своя жизнь, свои радости и печали.
«А что у меня?» — подумала Светлана. — «Муж, который меня презирает. Свекровь, которая считает меня прислугой. Нереализованные мечты о выставках. И страх. Постоянный страх сказать что-то не так, сделать не то, вызвать гнев».
Она остановилась у подъезда. В окнах их квартиры на третьем этаже горел свет. Наверное, Антон с матерью уже обсудили все её недостатки и теперь планируют, как её перевоспитать.
Поднимаясь по лестнице, Светлана услышала громкие голоса. Дверь в квартиру была приоткрыта.
— ...и вообще, сынок, зачем тебе эта размазня? — доносился голос Валентины Петровны. — Ни детей за пять лет, ни порядка в доме. Сидит, картинки малюет, как ребёнок малый.
— Да знаю я, мам. Но развод — это дорого. Квартиру делить придётся.
— Какую квартиру? Это же твоя квартира! До свадьбы купленная!
— Ну формально да, но она тут живёт, прописана. Суды, адвокаты... Проще пусть сидит. Готовит хоть, убирает.
— Плохо готовит! И убирает через раз! Вон, Маринка, дочка моей подруги, свободна стала. Красавица, экономист, квартира своя есть. Вот это была бы партия!
Светлана замерла на площадке. Значит, вот как. Она для них — временное неудобство, которое терпят из экономии. Обслуживающий персонал, который держат, пока не найдётся вариант получше.
В груди поднималась волна чего-то горячего, обжигающего. Не обида — она давно научилась с ней жить. Это была злость. Чистая, яркая ЗЛОСТЬ.
— ...завтра вместе сходим к Маринке в гости, — продолжала планировать свекровь. — Познакомитесь поближе. А этой твоей скажем, что у меня дела, надо помочь. Пусть дома сидит.
— Отличная идея, мам! А то она завтра собралась на какую-то презентацию своих мазилок. Никуда не пойдёт, дома посидит.
Они засмеялись. Светлана толкнула дверь и вошла.
— О, явилась! — воскликнула Валентина Петровна. — Где торт?
— Денег не хватило, — спокойно ответила Светлана, ставя пакеты на стол.
— Как это НЕ ХВАТИЛО? — взорвался Антон. — Я дал тебе пять тысяч!
— На всё не хватило. Коньяк дорогой, который ты просил — три тысячи. Сыр, мясо — ещё две с половиной.
— Да ты издеваешься! Специально дорогое взяла, чтобы на торт не осталось!
— Я взяла то, что ты просил. Хороший коньяк, дорогой сыр.
Антон поднялась с дивана, лицо его покраснело от злости.
— Да как ты смеешь со мной препираться! Совсем страх потеряла!
— Я не препираюсь, я объясняю, — Светлана удивлялась собственному спокойствию. Внутри всё кипело, но снаружи она оставалась невозмутимой.
— Иди на кухню! — приказал муж. — И не появляйся, пока не позову. Мы с мамой поговорим без тебя.
***
Светлана сидела на кухне, слушая, как в гостиной Антон с матерью обсуждают завтрашний поход к Маринке. Они даже не понижали голоса — настолько были уверены в своей безнаказанности, в её покорности.
— Главное, сынок, не тяни. Познакомился, понравилось — сразу разводись. Чего тянуть-то?
— Мам, ну надо же как-то аккуратно. Светка хоть и тихоня, но вдруг в суд подаст?
— Да куда она подаст! На что жить будет? Её картинки никому не нужны, работы нормальной нет. Напугаешь немного — сама уйдёт.
Светлана встала и подошла к окну. Во дворе играли дети, молодая пара гуляла с собакой. Нормальная жизнь нормальных людей, где есть уважение и любовь.
Телефон завибрировал — сообщение от Марии, подруги и организатора завтрашней выставки: «Светочка, жду тебя завтра! Твои работы уже развесили, смотрятся потрясающе! Уверена, будет успех!»
Выставка. Первая персональная выставка, к которой она готовилась весь год. Тайком от мужа писала картины, пока он был на работе. Копила деньги из тех крох, что он давал на хозяйство. И вот завтра...
— Светка! — раздался голос Антона. — Неси коньяк и закуски! И бокалы не забудь!
Она взяла поднос, расставила всё красиво. Зачем? По привычке, наверное. Пять лет привычки обслуживать, угождать, молчать.
Войдя в гостиную, поставила поднос на стол. Валентина Петровна окинула её презрительным взглядом.
— Фу, Светка, ты совсем за собой не следишь! Растолстела, одета как уборщица. Неудивительно, что Антоша на других заглядывается.
Антон хмыкнул, наливая коньяк.
— Мам, не обращай внимания. Я уже сто раз говорил ей про внешний вид. Бесполезно.
— Сынок, а помнишь Верочку, твою первую девушку? Вот это была красавица! Жаль, что не сложилось у вас.
— Да, Верочка была огонь, — мечтательно протянул Антон. — Не то что некоторые.
Они продолжили вспоминать бывших девушек Антона, будто Светланы не было в комнате. Она стояла у двери, наблюдая за этим спектаклем. И вдруг поняла — хватит. ХВАТИТ терпеть. ХВАТИТ молчать. ХВАТИТ бояться.
— Знаете что, — громко сказала она.
Антон и его мать удивлённо обернулись.
— Что-то хотела? — лениво спросил муж.
— Да, хотела. Хотела сказать, что вы оба — жалкие, мерзкие людишки.
В гостиной повисла тишина. Валентина Петровна выронила бокал, коньяк растёкся по ковру.
— ЧТО?! — взревел Антон, подымаясь. — Да как ты...
— ЗАТКНИСЬ! — крикнула Светлана так громко, что муж осёкся. — Последние годы я слушала ваши оскорбления, унижения, насмешки. Столько лет терпела твоё хамство, Антон, и твои визиты, Валентина Петровна, с вечными претензиями. ХВАТИТ!
— Ты... ты совсем обнаглела! — прохрипел Антон. — Немедленно извинись перед мамой!
— Пошёл ты к чёрту со своими извинениями! — Светлана чувствовала, как злость придаёт ей сил. — И ты, Валентина Петровна, тоже катись отсюда колбасой! Нечего тут командовать!
Свекровь схватилась за сердце театральным жестом.
— Антоша! Она меня оскорбляет! Выгони её немедленно!
— Это МОЙ дом! — заорал Антон, подступая к жене. — Сейчас же собирай вещи и убирайся!
— Твой дом? — Светлана злобно рассмеялась. — А ты забыл, чей отец дал тебе денег на первый взнос? МОЙ отец! И все эти годы я вкладывала в ремонт деньги от продажи картин!
— Каких ещё картин? Твоих мазилок никто не покупает!
— Покупают! Просто ты никогда не интересовался! Завтра моя персональная выставка в галерее «Артис», если тебе интересно. Но тебе же плевать на всё, кроме себя любимого!
Антон схватил её за руку.
— Никуда ты завтра не пойдёшь! Будешь сидеть дома и думать о своём поведении!
Светлана вырвала руку и отвесила мужу звонкую пощёчину. Он отшатнулся, держась за щёку, глаза его округлились от изумления.
— Ты... ты ударила меня?
— И ещё ударю, если не отстанешь! — она повернулась к свекрови. — А вы, Валентина Петровна, можете прямо сейчас идти знакомить сына с Мариночкой. Только предупредите её — он импотент уже два года, просто скрывает это за своей грубостью!
— ЧТО?! — взвизгнула Валентина Петровна. — Антоша, это правда?
Антон побагровел, потом побледнел.
— Это... это ложь! Она всё врёт!
— Ложь? — Светлана достала телефон. — У меня есть копии всех твоих медицинских документов. И переписка с врачами. Хочешь, покажу мамочке? Или лучше завтра Марине отправлю? Пусть порадуется бревну в постели.
***
— Ты... ты не посмеешь! — прошептал Антон, в его голосе впервые за все годы звучал страх.
— Ещё как посмею! И сделаю! Все об этом сообщу! — Светлана чувствовала себя освобождённой. Вся накопленная злость выплёскивалась наружу, сметая страхи и сомнения. — И знаешь что ещё? Я знаю про твои долги, Антон. Про то, что ты проиграл в покер триста тысяч своему начальнику. Про то, что взял кредит на их покрытие!
Валентина Петровна ахнула.
— Антоша, что она несёт?
— Мама, не слушай её! Она сошла с ума!
— С ума сошла та, которая столько лет это терпела! — крикнула Светлана. — Но сегодня всё заканчивается. Антон, я подаю на развод. И на раздел имущества.
— НЕТ! — взревел Антон. — Ты не можешь! Я... я тебя не отпущу!
— Да пошёл ты! — Светлана направилась к выходу. — Даю тебе час, чтобы вы оба убрались из МОЕЙ квартиры. Да-да, Антон, я оформила все документы. Пока ты играл в покер и строил из себя хозяина жизни, я переоформила квартиру на себя. Твоя доверенность на управление имуществом, помнишь? Ты подписал не уверяя, что так лучше! В прочем квартира и так была моей, отец ее отплатил, но теперь всё по закону. Она моя!
Светлана вышла в прихожую, взяла заранее собранную сумку — она готовилась к этому дню давно, просто ждала последней капли. И сегодня чаша терпения переполнилась.
— Светка! Стой! — Антон бросился за ней. — Давай поговорим! Я... я был неправ! Прости меня!
— Типун тебе на язык со своими извинениями! — Светлана открыла дверь. — У тебя час. Потом я вызываю друга.
— Какого ещё друга?!
— У меня есть запись, как ты угрожаешь мне физической расправой. Сегодняшняя. Я включила диктофон на телефоне, когда пришла из магазина. И твои слова про «напугать, чтобы сама ушла» тоже записаны.
Антон пошатнулся, хватаясь за косяк.
— Ты... ты всё спланировала?
— Я просто устала быть жертвой. Убирайтесь оба. УБИРАЙТЕСЬ ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!
Последние слова она прокричала так громко, что двери соседних квартир начали открываться. Любопытные соседи выглядывали в коридор.
Светлана спустилась по лестнице, не оборачиваясь. За спиной слышались крики Антона, причитания его матери, но ей было всё равно. Она шла к новой жизни. К своей выставке, к своим картинам, к свободе.
На улице она достала телефон и набрала номер подруги.
— Маша? Это я. Можно я у тебя переночую? Да, всё в порядке. Более чем. Я наконец-то сделала это. Выгнала их обоих... Да, завтра обязательно буду на выставке. Теперь уже точно буду.
Проходя мимо освещённых окон своей уже бывшей квартиры, Светлана видела, как Антон мечется по комнатам, собирая вещи, а его мать стоит у стены обмахиваясь журналом. Час, который она им дала, истекал.
Через два месяца Светлана получила официальный развод. Валентина Петровна пыталась устроить скандал на выставке, но охрана галереи быстро её вывела.
А Светлана? Её выставка имела неожиданный успех. Картины раскупили в первую же неделю. Известный коллекционер предложил организовать её персональную экспозицию в Москве.
Она сидела в своей мастерской — бывшей спальне, которую переоборудовала под студию — и писала новую картину. На холсте расцветал букет подсолнухов — ярких, солнечных, полных жизни. Как она сама теперь.
Телефон звонил уже десятый раз за утро — Антон пытался дозвониться с разных номеров. Она заблокировала его везде, но он не сдавался. В последнем сообщении он писал: «Светка, прости! Я понял свои ошибки! Давай начнём сначала! Я живу у матери, она меня достала совсем! Спаси меня!»
Светлана удалила сообщение и вернулась к картине. На подоконнике стоял кактус — подарок от Марии с запиской: «Самой сильной женщине, которую я знаю». И Светлана улыбалась, нанося на холст новые мазки. Злость, которая помогла ей вырваться, трансформировалась в творческую энергию. И эта энергия создавала прекрасное.
В дверь позвонили — курьер привёз приглашение на международную выставку в Париже. Она расписалась в получении и вернулась к мольберту. Жизнь только начиналась. Настоящая жизнь.
А где-то в тесной комнате в квартире своей матери Антон лежал на раскладушке и думал о том, как всё пошло не так. Мать пилила его с утра до вечера. Марина, узнав правду о его мужских проблемах со здоровьем, рассмеялась ему в лицо и выставила за дверь.
«Чтоб тебе пусто было!» — вспомнились ему последние слова Светланы перед разводом. И было. Пусто и одиноко. И страшно от понимания, что он сам разрушил всё хорошее, что у него было. Сам, своими руками, своей гордыней и презрением к той, которая любила его когда-то. Любила и перестала. И правильно сделала.
Автор: Елена Стриж © Канал «Рассказы для души от Елены Стриж»