Часть 9. Глава 194
Отец меж тем вновь оживился:
– Ну, раз уж речь зашла о моей жене… – его глаза заблестели ещё ярче. – Она уже вернулась домой. И внучка с ней. Они гуляют во дворе, погода хорошая, мама девочки сейчас на работе. Хочешь познакомиться? Или тебе лучше немного прийти в себя после дороги?
Он ждал моего ответа с искренним нетерпением. А я… просто сидел, слушал и чувствовал, как во мне постепенно начинает укладываться мысль: мир, к которому возвратился, уже другой. Я бы предпочёл подождать, пока у меня появится шанс снова встать на ноги, но, возможно, пройдёт ещё год, прежде чем почувствую себя по-настоящему спокойным.
Даже подумалось о том, что зря, наверное, Денис Аркадьевич после гибели мамы и папы продал их двушку в старенькой «хрущёвке», доставшейся папе по наследству от его бабушки. Но тогда Огнецвет мечтал построить дом, и деньги эти очень пригодились. По крайней мере, благо-даря им в том числе мы смогли начать жить в большом коттедже, где у каждого была своя про-сторная и светлая комната.
Итак, подавил вздох, позволил ему превратиться в зевок и сказал отцу:
– Да нет, всё в порядке. Могу встретиться с ними сейчас, если ты хочешь. Недолго. Отдохнуть бы с дороги не мешало.
Я последовал за отцом в сад, где в ротанговом кресле сидела привлекательная женщина около шестидесяти лет. Её седые волосы были завязаны в хвост. В ту секунду, когда отец вышел, лицо незнакомки осветилось. Оно выглядело добрым и каким-то знакомым, хотя я был уверен, что мы никогда раньше не встречались. Моя новая мачеха, Юлия Петровна, встала поприветствовать мужа, обняв и поцеловав в щеку. Затем повернулась ко мне.
– И это, должно быть, Борис! – воскликнула она. Затем подошла, чтобы обнять меня, и когда отстранилась, снова посмотрела на моего отца. – Он такой красивый. Тебе повезло с тремя прекрасными сыновьями, дорогой.
– Совершенно верно, – поддакнул ей отец. Он осмотрелся, я проследил за его взглядом и увидел маленького светловолосого ребёнка, сидящего на траве, скрестив ноги.
– Элла! – Юлия Петровна позвала её, и маленькая девочка обернулась, чтобы увидеть нас. – Подойди, поздоровайся с дядей Борей!
Я наблюдал, как девочка собирала свои игрушки с травы. Затем тщательно смахнула пыль со своих штанишек с такой сосредоточенностью, что заставила меня улыбнуться. В детстве я был таким же – прилежным и дотошным даже в играх. Однако она выбежала на крыльцо, как любой другой счастливый и беззаботный ребёнок. Я предположил, что шесть-семь лет, возможно, школьного возраста. Она гораздо больше соответствовала обычным этапам развития, чем многие истощённые и больные дети, с которыми я работал в Сирии.
Бабушка раскрыла руки, и девочка подбежала к ней, быстро обняла и отодвинулась, продолжая держаться за платье Юлии Петровны. Когда нас знакомили, она все ещё висела на моей новой мачехе, как маленький крабик.
– Элла, дорогая, познакомься. Это младший сын Дениса Аркадьевича, Борис.
– Он доктор, – раздался тихий голос отца.
– Да. И очень хороший, – Юлия Петровна ласково провела ладонью по головке со светлыми каштановыми кудрями, которые приникли к её боку. Девочка была явно смущена при виде незнакомого мужчины.
– Борис, это Элла, моя внучка.
– Привет, – сказал я, подходя ближе. – Думаю, я твой новый, э-э… сводный дядя.
Лицо девочки сморщилось.
– Так не бывает, – ответила она.
– Бывает, – возразил я. Инстинктивно вернувшись в режим врача, сел перед ней на корточки, выровняв наши лица на один уровень. – Семьи могут выглядеть по-разному. Вот смотри: совсем недавно твоя семья состояла только из тебя, твоей мамы и бабушки…
– Бабули, – поправила девочка.
– Хорошо, бабули. Вы трое – семья, даже если это не то же самое, что мама, папа и ребёнок.
– Я знаю, – сказала она, обретя теперь уверенность. – У моего одноклассника только мама. Андрей живёт со своим старшим братом.
– Ты, должно быть, очень умная, – размышлял я, отчасти пытаясь завоевать её расположение, но также и из искренней признательности. Затем посмотрел на коллекцию игрушек, которым она позволила упасть на газон. – Это жуки?
– Насекомые, – поправила Элла.
– Верно. Прости.
– Я собираюсь стать энтомологом. Мне нравится изучать, – заявила девочка очень серьёзно.
– Довольно круто. А мне очень нравится быть врачом, – сказал я ей и понял, что снова увидел себя в детстве, когда впервые по-настоящему заметил её зелёные глаза, так похожие на мои.
– У тебя хорошо получается? – спросила она, и оба взрослых на крыльце начали реагировать так, как будто она грубо обращалась с таким же ребёнком и потенциальным другом, пытаясь его обидеть, но я удержал их от вмешательства, подняв руку: мол, ничего, всё хорошо.
– Мне нравится думать, что я хороший врач, – честно ответил. – И знаю, что мы только что встретились, Элла, но раз ты задала мне этот вопрос, у меня такое чувство, что ты тоже будешь очень хорошим человеком.
Её зелёные глаза сверкали, когда она улыбалась, и мне было приятно найти у нас ещё одну общую черту. Мы поболтали ещё немного, а потом я, сославшись на усталость, вернулся в свою комнату, чтобы забыться глубоким сном.
***
Из приятных воспоминаний меня выдёргивает звонок. Фёдор Иванович говорит, что в отделении не хватает врачей, – много людей пришли. Не массовая драка, к счастью, или авария, просто медики с наплывом не справляются, мне нужно подключаться. Соглашаюсь, иду в фойе, где узнаю, что нужно проследовать во вторую смотровую.
Там на кушетке лежит девушка 25 лет. Медсестра сообщает анамнез:
– Пришла сама, с трудом поднимает руки.
Здороваюсь, представляюсь и начинаю осмотр. Первое, что становится очевидным во время пальпации, – кожа на плечах натянута до предела.
– У меня мышцы будто налиты изнутри, больно даже дышать, – говорит девушка, которую зовут Алла. – Я такая после спортзала. Давно не занималась, решила наверстать.
– Каким же образом вы навёрстывали? – спрашиваю её.
История простая. Три дня назад Алла задумалась о том, что пора бы привести фигуру в порядок, и отправилась в тренажёрный зал, на который у неё ещё оставался действующий абонемент. Но включаться решила не постепенно, а сразу окунуться в процесс, как говорится, по полной программе: приседы, жимы, планки, – всё сразу, без разогрева и пауз. Поработала, вернулась домой довольная собой.
Но на следующее утро проснулась не бодрой и сильной, а разбитой и усталой: началась сильная боль в теле и тянущие судороги. К вечеру Алла к своему ужасу обнаружила, что у неё потемнела моча. Не желая поддаваться панике, девушка рассудила здраво: это «выходит молочная кислота, забившая мышцы во время тренировки». Что в таких случаях надо делать? Правильно: пить воду и терпеть.
Ничего не вышло, стало только хуже. Промучившись ещё ночь, она не выдержала и к обеду сегодняшнего дня отправилась в клинику имени Земского. «Скорую помощь» решила не вызывать – постеснялась описывать симптомы и решила, что с такими наверняка откажут. Можно бы в поликлинику по месту жительства, но там запись к терапевту на следующей неделе. Вот и решила прийти сюда: слышала – в этом месте никому не отказывают.
– Правильно слышали. У нас лучшее отделение неотложной помощи в городе, – без лишней скромности подтвердил я. – Что ж, будем сдавать анализы, а там посмотрим, что с вами конкретно приключилось, – сказал и поручил сделать Сауле всё необходимое.
Пока есть время, снова возвращаюсь к регистратуре, а там уже и следующий пациент подоспел: «Скорая помощь» ввозит на каталке крупного мужчину 37 лет. Лицо искривлено от боли, левой рукой бережно придерживает правую, уложив её на грудь. Фельдшер сообщает, что приняли гражданина на стройке, потому он такой пыльный.
– Что случилось? Драка? – спрашиваю коллегу.
– Нет, товарищ, – кивок на пострадавшего, – поспорил с бригадой, что рукой доску переломит.
– Каратист, значит, – произношу с иронией, но так, чтобы гражданин не услышал.
Бригада оставляет его в смотровой. Дальше всё по протоколу. Замечаю, что правая рука «любителя боевых искусств» отёкшая, форма нарушена и пальцы побледнели. В голове у меня складывается диагноз, портативный рентген довольно быстро его подтверждает: перелом обеих костей предплечья со смещением. Понимаю, что дорого строителю обошёлся этот глупый спор, в котором победила та самая доска.
Ставим с Сауле обезболивающее, затем вправляем кости, накладываем гипс. Мужчина молчит, как воды в рот набрал. Видно, что ему больно, только старается виду не подать. Гордый, наверное, или считает, если застонет, покажет свою слабость. Наконец, когда ему становится полегче, на небритом пыльном лице появляется горькая, но честная улыбка. Ещё через некоторое время уже шутит:
– Зато доска целая. Покупать не надо.
Быстро заполняю карточку: «Перелом диафиза костей предплечья. Травма бытовая». Сам же думаю о том, что взрослые мужчины иногда соревнуются, как будто им снова двадцать. Только теперь за свои споры расплачиваются гипсом, а не аплодисментами и восторженными воплями.
После возвращаюсь к Алле. Медсестра протягивает результаты анализов: креатинин зашкаливает, миоглобин в моче, а значит первыми начали страдать почки. Диагноз становится ясен, как редкий в Питере день: рабдомиолиз – разрушение мышц. Сообщаю об этом девушке, она едва удерживается, чтобы не расплакаться. Спрашивает:
– Доктор, это я такая что же, теперь насовсем?
– В вашем случае, полагаю, всё поправимо. Вы недолго тянули с обращением за медпомощью, молодая и здоровая. Лечение будет направлено на предотвращение накопления токсических продуктов распада мышечных клеток и защиту почек от тяжёлых осложнений. Сейчас вас госпитализируем, у нас отличные специалисты.
Она немного успокаивается.
– Хотела стать сильнее, а получилось наоборот.
– Ничего, вы поправитесь. Только запомните, что мышцы не прощают спешки. Спорт работает только тогда, когда знаешь, где остановиться. В следующий раз, когда станете тренироваться…
– А я смогу, доктор? – перебивает с надеждой в глазах.
– Если будете лечиться, а не глупостями заниматься, – обязательно.
Возвращаюсь к себе. Пока новых вызовов нет, можно немного расслабиться. Только почему-то снова тянет в воспоминания. В тот день, когда в моей жизни случились новые невероятные события.